Иисус: История просветления

Иисус ожег собеседника взглядом, но тот не сдвинулся с места, а тело постепенно коченело. Похоже, придется отвечать.

— Нет, я не верю, что мир гибнет. Люди, которые так считают, впали в отчаяние. Они не видят пути к спасению.

— Зато я вижу.

Иуда стремительно извлек из складок одежды нож с загнутым лезвием. В тесном пространстве купальни лезвие застыло всего в локте от лица Иисуса. Юноша отшатнулся, но Иуда подался вперед, протягивая нож.

— Вот твое спасение. Разве не этого ты хочешь?

Он перехватил нож и придвинул к Иисусу рукоять. Юноша покачал головой; ему вспомнился клинок, которым Симон размахивал в зернохранилище. Та же уловка...

— Бери, — настаивал Иуда. — Почувствуешь себя другим человеком. Что Бог сделал для тебя? Ищешь прощения, а на деле врешь самому себе. Ты ищешь силы, потому что устал быть агнцем.

Какой толк от агнцев, разве что на алтарь положить да глотку перерезать.

Сердце бешено колотилось, и не только потому, что Иисус испугался оружия. Сам не ведая почему, он протянул руку и принял нож. Иуда кивнул с легкой улыбкой.

— Сожми. Ощути. Я не прошу тебя убивать. Просто верни себе силу. Какое право имели у тебя ее забирать?

Внезапно зелот встрепенулся, вскочил, взбежал наверх по ступеням. Иисус с облегчением выбрался из воды, натянул одежду, по-прежнему не выпуская нож из руки. Когда он поднялся наверх, Иуда стоял у входа в микву.

— Забери обратно, — промолвил Иисус. — Мне не нужна сила убивать.

Иуда покачал головой.

— Что же тебе тогда нужно? Готов погибнуть? Что ж, случаев будет предостаточно.

Иисус почувствовал, что краснеет. Иуда между тем выбил нож из его руки, и оружие упало на землю.

— Подберешь, когда ощутишь себя свободным. Или пусть ржавеет. Рабу клинок ни к чему.

Он не стал дожидаться ответа юноши, резко повернулся и двинулся прочь по тропинке, уводившей к холмам. На глазах Иисуса он свернул влево и словно растворился в тени сосен, будто его и не было.

Тело Иезекии перенесли в дом умерших, слишком маленький и тесный, чтобы вместить всех деревенских, и потому многие, в основном старшие дети, толпились снаружи; когда Иисус приблизился, мальчишки повернулись в его сторону, лишь на мгновение. Они привыкли к «странностям» своего земляка.

Он остановился чуть поодаль. На крыше дома молились несколько мужчин, среди них Исаак. Тела раскачивались в такт молитве, в воздухе кружился пепел, которым скорбящие натирали лица. Незрячие глаза Исаака были обращены к небесам.

Частью дара Исаака была способность видеть приближение ангела смерти. «Велик, с крылами распростертыми и головой, как у ястреба, — рассказывал слепец Иисусу. — И кричит по-ястреби-ному, зовя душу к Господу. Ведь души умерших пребывают в смятении, и нужно указать им путь».

Подобные беседы слепец вел, лишь оставаясь с Иисусом наедине. Сейчас лицо Исаака словно озарилось изнутри, и он широко раскинул руки. Он видел, видел единственного ангела, который остался с иудеями, когда прочие небесные заступники их покинули. Иисусу даже почудилось, что он тоже что-то различает: воздух над домом умерших словно задрожал, и это было вовсе не знойное марево. Где бы взять такую веру, как у Исаака?

Рука продолжала ощущать тяжесть рукояти ножа. Он устал быть рабом, и, если Иуда не обманывает, путь к свободе очевиден. Пусть он не сможет убивать, но, как говорил зелот, иудеи слишком уж хорошо освоили умение погибать.