Истоки инквизиции в Испании XV века

Эта история впервые была рассказана Лукой Туйским и повторена в «Первой всеобщей хронике»[1089]. Однако она не подтверждена ни одним аутентичным источником, и поэтому, как и по другим причинам, считается сомнительной, если не просто вымышленной[1090]. Тем не менее мы не можем обвинить авторов «Толедского статута» в том, что они опирались на рассказ Луки. Все, что было написано в какой-либо признанной работе, а в особенности если она рассматривалась как «история», принималось в те дни за истину, и нет причины сомневаться в том, что авторы «Толедского статута» верили в правдивость этой истории[1091]. Но если бы у них было хоть какое-то чувство порядочности или уважения ко всей правде, то они должны были бы принять во внимание некоторые явления, относящиеся к этому делу, о которых им, безусловно, было известно. А именно то, что предполагаемый союз евреев с маврами следовал за столетним преследованием евреев, и что если евреи состояли в заговоре против тогдашних правителей, то они не были в одиночестве, а вместе с ними была и часть христианского населения во главе с графом Хулианом, сыновьями (или братьями) низложенного короля Витицы и епископом Севильи Оппой[1092]. Разумеется, христиане, поддержавшие мусульман, не были врагами христиан, а были противниками правителей страны, так же как этими противниками могли быть и евреи. Но подобные догадки, которые могли бы выставить в благоприятном свете как евреев Толедо, так и евреев в целом, не могли прийти в головы авторам «Толедского статута». Из их рассказа выходит, что ничем неспровоцированные евреи предали толедских христиан, с которыми они жили в любви, и тем самым принесли городу несчастье ни по какой иной причине, кроме старой ненависти к христианам со времени Страстей Господних.

Представив то, что они считали свидетельством, доказывающим предательство евреев, авторы Статута добавили, что толедские конверсо составили аналогичный заговор с той же целью — предать город и раздавить его христианское население. Совсем недавно, — утверждают толедцы, — «конверсо этого города организовали бунт, собрались вместе, вооружились и привели в действие позорный план, направленный на то, чтобы окончательно погубить всех «старых христиан» в Толедо, «включая Перо Сармьенто, их руководителя»[1093]. Среди целей, к которым они стремились, Устав перечисляет:

1) «захватить контроль над городом;

г) изгнать «старых христиан» из Толедо;

3) передать город его врагам», а именно Альваро де Луне и его сообщникам, «согласно тому, что уже было сообщено и что является общеизвестным и отвратительным»[1094].

Разумеется, это относится к действиям конверсо во время толедского восстания, а процитированный отчет становится дополнительным примером того, насколько тенденциозными и лживыми могут быть эти авторы — не только по отношению к фактам давних времен, но также и по поводу только что происшедших событий. Правда была прямо противоположна сказанному в Статуте. Конверсо организовались и вооружились отнюдь не из-за их ненависти к «старым христианам», а наоборот, в ответ на ненависть последних к ним, проявившуюся во многих агрессивных актах. Более того, конверсо вооружились не для того, чтобы разгромить «старых христиан» Толедо и выселить их из города, как утверждает «Толедский статут», а для того, чтобы защититься от уничтожения и изгнания, планируемого для них многими «старыми христианами». Невероятно предположить, что они планировали захват города — прежде всего потому, что они были много слабее, в численном и военном отношении, чем «старые христиане», и, кроме того, из-за того, что алькасар и другие укрепления надежно удерживались мятежными «старыми христианами». Но даже если бы они лелеяли столь далекоидущие планы, ясно, что эти планы не были направлены против всех «старых христиан» Толедо, а только против партии мятежников. И если они действительно затевали взять верх над этой партией и изгнать её лидеров из города, то не потому, что те были «старыми христианами», а потому, что они восстали против короля — и важнее всего то, что это было направлено на защиту их собственной группы от преследования, угнетения и уничтожения. Так мы видим, как факты, причины, мотивы и цели настолько лживо представлены в «Толедском статуте», что очевидная правда заменена её противоположностью. Мятежники и заговорщики обвиняют своих оппонентов в заговоре и мятеже, отчаянная самозащита конверсо изображена хладнокровной, заранее задуманной агрессией, преследования конверсо «старыми христианами» аккуратно превращены в преследование «старых христиан», запланированное и организованное марранами, а все полувоенные шаги, предпринятые преследуемыми исключительно для самозащиты, оказываются в «Толедском статуте» исходящими из совершенно иных побуждений: традиционной, неумирающей ненависти марранов к христианству и его последователям, христианам.

Далее Статут утверждает, что конверсо были ответственны за недавнюю осаду Толедо королевскими войсками. Согласно авторам «Толедского статута», эта акция, предпринятая королем против города, явилась результатом заговора конверсо, или, по их словам:

Печально известно, что это их [т. е. конверсо] просьба, наущение и ходатайство, чтобы осаждающая армия была расположена вокруг города коннетаблем Альваро де Луной и его сподручными, приведя к жестокой войне против нас вооруженной рукой, кровью и огнем, сопровождаемой разрушениями, ущербом и грабежом, как если бы мы были варварами.[1095]

Таким образом, в то время как Петиция указывает, что конверсо были в королевском окружении, когда тот приближался к городу со своей армией, и они находились там под протекцией Альваро (намек на их заговор с Альваро), Статут недвусмысленно утверждает, что вся военная кампания против города была начата по наущению конверсо. Но было ли это на самом деле? Несомненно, конверсо хотели, чтобы король взял Толедо и положил бы конец режиму, угрожающему их существованию в городе. Также весьма вероятно, что те конверсо, которые являлись членами королевского совета и сопровождали короля, были в числе тех, кто советовал Хуану II принять жесткие меры против города. Будучи верными слугами и советниками короля, они вполне могли дать такой совет как исходя из убеждения, что предлагаемые действия диктуются жизненными интересами короля, так и исходя из веры в то, что конверсо, лояльные подданные короля и граждане государства, имеют право быть полностью защищенными короной. Но вне зависимости от того, был ли дан такой совет или нет, он вряд ли мог быть серьезным фактором в определении шагов короля против Толедо.

Определяющим фактором была, несомненно, позиция Альваро де Луны по этому поводу и агрессивные, неприемлемые условия, предъявленные мятежниками королю в их Петиции. Мы располагаем свидетельством Каррильо, королевского хрониста, о том, что именно Альваро (а следовательно, не конверсо) убеждал короля, вскоре после вспышки мятежа, отправиться в Толедо, чтобы умиротворить город «путем переговоров или силой»[1096]. Так как требования мятежников были явно неприемлемыми ни для короля, ни для Альваро, у короля не было выбора, кроме как использовать силу, как то и предвидел Альваро. Именно для того, чтобы обеспечить себе такую возможность, король привел с собой большую армию, и конечно, в связи с военными шагами, которые король, как ожидал Альваро, предпримет против Толедо, первый министр в это же время искал помощи со стороны магистра ордена Алькантара[1097].

Трудно подумать, что Сармьенто и его сподвижники не были в курсе этих шагов коннетабля или же не могли понять, что их собственные требования — условия мира или, точнее, соглашения, которое они представили королю в качестве условия для их подчинения, — не оставили Хуану II иного выбора, кроме как применить военную силу против них и против города, который они зажали в тиски. Совершенно очевидно, что по тактическим причинам они предпочитали приписать провал своей Петиции и своей миссии к королю своим злейшим врагам, конверсо, заявляя, что именно те «убедили» Хуана II отмахнуться от их просьб и осадить город. Мы полагаем, что этим утверждением они хотели отвести от себя упреки во всех тяготах, трудностях и страданиях, выпавших на долю Толедо в результате осады, и переложить их на плечи ненавистных конверсо, «врагов всех христиан».

IV. Расовые обоснования

Теперь обратимся к вопросу о том, что евреи якобы сделали толедским христианам во время арабского захвата Испании, а именно к тому, что «сказанные конверсо, потомки евреев, делали и делают каждый день»[1098]. Иными словами, они приносят «старым христианам» «такое же зло, ущерб и войны, которые они всегда приносили и приносят со времен Страстей нашего Спасителя Иисуса Христа»[1099].

Для авторов Статута тождество средств, якобы используемых марранами и евреями, означает одинаковую ненависть, испытываемую обеими группами к христианам. Тем не менее идентификация этих врагов — конверсо и евреев — не является простой идентификацией религиозных позиций обеих групп. Определяющим фактором тождества их враждебности к христианству был, помимо еврейской религии, еще один фактор, более мощный и решающий: их общее расовое происхождение.

Этот взгляд авторов Статута уже выражен в их определении конверсо — этих носителей смертельной ненависти к христианам — как «потомков евреев». Они имели в виду не внешнее, но врожденное, неизменное родство. «Потомок» в их понимании — не просто посредник, устанавливающий связь между поколениями через определенный стиль поведения, верования и обычаи, передающиеся от одного поколения к другому, но самый корень общего стиля поведения и всего относящегося к этому. Одинаковое поведение по отношению к христианам и евреев, и конверсо объясняется, таким образом, одинаковой причиной этого поведения: общим происхождением, или расой. То, что именно это толедцы имели в виду, ясно с первого же заявления «Толедского статута», которым он определяет конверсо — т. е. всю группу — как отпрысков «порочного прямого происхождения от евреев»[1100]. Это их «порочность», или врожденная неполноценность их расы, ответственна за их социальные и религиозные преступления. И поскольку все они разделяют эту же неполноценность, то все они, вне зависимости от каких-либо доказательств или расследования, должны получить отношение, полагающееся отбросам христианского общества, и соответственно, лишиться права занимать общественные должности и даже права свидетельствовать в суде. Более того, поскольку это не случайное, а органичное условие, определяющее их сущность и греховность, они не только «непригодны» для вышеупомянутых функций, но и врожденно «неспособны» выполнять их ни при каких условиях, и это навечно[1101]. Действительно, поскольку расовые данные неизменны, упомянутые ограничения касаются будущих марранов, так же как и сегодняшних, и тех, кто в прошлом. Отсюда «этот "Толедский статут" …должен рассматриваться действительным для обращенных [из иудаизма] в прошлом, в настоящем и будущем»[1102].