Истоки инквизиции в Испании XV века

I

Незамедлительное сокрытие буллы об инквизиции было, несомненно, самой срочной задачей, которую конверсо предстояло выполнить в тот момент. Но и это еще не давало ответа на проблему, которую они уже годами пытались разрешить — проблему разнузданной дискриминации, установившейся против них в Толедо. В каком-то смысле с падением мятежников проблема только усугубилась, потому что теперь режим дискриминации управлялся не такими людьми, как Сармьенто и Маркильос, мятежниками и узурпаторами городского правительства, а законными властями города, и более того, был поддержан (как минимум де-факто) представителями короны, обладающими большой силой. Лидеры марранов были теперь в растерянности, не зная, как продолжать борьбу. Казалось, что они исчерпали все возможности для достижения своей цели.

Конечно, они могли как-то использовать буллу от 29 ноября 1451 г. о праве обращенных на равенство в статусе и размахивать ею как еще одним ясным указанием на отрицание Церковью толедской политики. Но какую это могло принести пользу? У их врагов были для них готовые ответы. Поскольку булла не относилась к толедской ситуации и не осуждала «Толедский статут», толедцы могли утверждать, что булла не направлена против них и неприменима к условиям их города. Булла, могли они сказать, касается искренне крестившихся, и она защищает только их права, в то время как все марраны подозреваются в иудействовании, и поэтому к ним относятся законы «Толедского статута».

Но была еще одна важная причина, по которой влияние буллы от 29 ноября неизбежно было весьма ограниченным, если не вовсе нулевым. Эффект любой буллы в западной стране, а в особенности на Пиренейском полуострове, обычно соответствовал уровню поддержки ее светскими властями. Следовательно, если бы королевская администрация Кастилии хотела использовать буллу Considerantes в защиту интересов конверсо, она могла бы служить эффективным инструментом для достижения этой цели. Но королевской администрации не хватало моральной решимости, не говоря уже о политической способности, сделать это. Всего за несколько месяцев до этого, как мы видим, король подтвердил свое соглашение с толедцами по поводу их отношения к конверсо в этом городе, и это соглашение совпадало с положениями «Толедского статута». А еще важнее, что оно совпадало с секретными заверениями, данными толедцам королем и Альваро, который теперь был не только главным министром страны, но и фактическим лидером — правителем Толедо. Более того, он возглавлял судебную систему города, систему, которая обладала правом решать, какие законы (включая буллы) применимы к конверсо в рамках толедской юрисдикции. А поскольку Альваро перешел в конфликте на другую сторону и хотел поддерживать доверие своих новых союзников, не было никакого шанса, что он использует последнюю буллу для восстановления прав конверсо.

При этих обстоятельствах марраны увидели, что оказались в опасном тупике. Им удалось устранить наихудшую опасность, т. е. установление инквизиции, но они потерпели поражение в борьбе против «Толедского статута». Результат был зловещим. В самом важном церковном (и не только церковном) центре к «новым христианам» относились как к евреям — хуже того, как к еретикам-изгоям. Такое положение дел конверсо не могли вытерпеть ни одного дня, потому что теперь больше, чем когда-либо, Статут угрожал самому существованию конверсо Кастилии. При Сармьенто у них была причина бояться того, что Толедо может стать моделью для других городов; при Альваро эта угрожающая перспектива совершенно очевидно стала гораздо реальнее. Не было никакой причины верить в то, что, если враги конверсо теперь поднимутся против них в любом городе, Альваро при малейшем нажиме не даст им все то, что он дал толедцам после тяжелой борьбы. Но опасность не ограничивалась только распространением дискриминации. Как только в юридических бастионах, защищавших конверсо, была пробита брешь в нескольких городах, стало ясно, что вся страна окажется затопленной потоком ненависти, которая сможет радикально изменить также и позицию короля. В такой ситуации у Альваро появится шанс «доказать» королю, насколько он, Альваро, был прав, когда в тот момент, когда вспыхнуло толедское восстание, он настаивал на изменении их политики по отношению к марранам. То, что король сможет в таком случае склониться к согласию с ним, казалось весьма вероятным. А что в этом случае произойдет потом, предвидеть было несложно. Альваро сможет вытащить из потайного ящика буллу об инквизиции и использовать ее не только как средство для «умиротворения» народа, но и в качестве путеводной звезды новой национальной политики. Немногие из ведущих «новых христиан» в Кастилии могли усомниться в том, что Альваро способен на это, и мало кто мог найти ответ на эту проблему. Похоже, что не оставалось иного пути для спасения существования конверсо в Испании, кроме устранения Альваро с его поста, как это произошло с Сармьенто.

Но выполнение такой задачи казалось практически невозможным. Никому еще не удавалось сделать это с успехом, серьезным и длительным. Те, кто пытались, заплатили за свою смелость своими имениями, свободой, а иногда и жизнями. После всего случившегося трудно было поверить, что в Кастилии осталось достаточно отважных для новой политики.