Истоки инквизиции в Испании XV века

II

Давно уже было замечено, что первые публичные нападки на евреев как сборщиков королевских податей в Кастилии имели место во время правления Санчо IV на кортесах в Аро в 1288 г., когда города потребовали, чтобы евреи были удалены с должностей сборщиков налогов[210]. Что, однако, не было замечено, так это то, что их требование не было воспринято как исключительно антиеврейский шаг — то есть направленный против евреев как таковых. Факты опровергают такое утверждение полностью и окончательно.

На этих кортесах бюргеры просили короля воздержаться от предоставления права на откуп налогов (servicios) или других податей любому человеку, а для сбора положенных поступлений назначить только сборщиков. Далее, города требовали, чтобы этими сборщиками были omes buenos (т. е. «добрые люди»), которые «знают, как служить Богу и королю и охранять свои души и души общин (los pueblos)»[211]. Omes buenos было общим обозначением определённого сегмента городской аристократии, составляющего городскую моральную элиту и поставляющего большую часть членов городских советов. Отсюда вытекает, что города просили короля на этих кортесах прекратить вообще откуп налогов, ограничить процедуру только сбором и, наконец, переложить ответственность за сбор налогов на своих избранных и «заслуживающих доверия» граждан, на которых можно положиться в том, что в силу своей порядочности они будут служить и королю, и народу. Всё это ясно из ответа, данного королём на адресованную ему петицию по этому вопросу. Неясно, однако, следующее: должна ли была быть отмена откупа абсолютной, при любых обстоятельствах, или запрещение «любому человеку» (кроме евреев, как специфически названной группы) было направлено против неких нееврейских сборщиков, которых города не хотели по какой-то неназванной причине видеть в этом качестве.

На Вальядолидских кортесах (1293 г.) города предприняли шаги, чтобы разъяснить свои намерения и «снабдить зубами» свою предыдущую петицию. Вместо того чтобы просить короля запретить откуп «любому человеку», — что делало их просьбу слишком расплывчатой и, как следствие, допускало нежелательные исключения, — теперь они назвали конкретно тех, кому они просят запретить откуп: магнаты (высшая знать), кабальеро (знать пониже рангом), алькальды (королевские городские судьи), мерино (королевские провинциальные судьи) и, наконец, евреи[212]. Получается, что термин «любой человек» в петиции 1288 г. служил для того, чтобы не допустить прямой конфронтации с определёнными христианами высокого положения, кого горожане явно не хотели видеть откупщиками, и возможно, ещё меньше, чем евреев. Если мы сравним петиции на кортесах в Аро и в Вальядолиде, мы можем заметить, что помимо групп, которым отказали в праве быть откупщиками, не существовало других откупщиков, ни в действительности, ни в перспективе. Поэтому они могли поступить так ещё и по очевидной причине: сами они не были готовы стать откупщиками (по причине, о которой мы ещё поговорим). Но города пошли ещё дальше в своём нежелании, чтобы любая из упомянутых групп — то есть знать (всех рангов), высшие чиновники и евреи — была занята сбором податей. Так, на кортесах в Вальядолиде они просили короля отстранить эти группы не только от откупа, но и вообще от сбора налогов[213]. Но в том, что касается сбора налогов, бюргеры не хотели распространить просимое запрещение на «любого человека», потому что они сами были весьма заинтересованы в получении должности сборщиков налогов. На деле, точно так же, как они не хотели никакого налогового откупа, они жаждали получить в свои руки весь сбор налогов.