Новейшая история еврейского народа. От французской революции до наших дней. Том 1

§ 42. Второй и третий разделы; Берек Иоселевич

Агония Польши приближалась. Противники майской конституции из консервативных элементов страны соединились с русским правительством, фатальным тормозом либерализма. Образовалась Тарговицкая конфедерация, вспыхнула междоусобная война (лето 1792 г.). Оторванные от политической жизни, еврейские общины, однако, выказывали свое сочувствие борцам за новую конституцию Польши. Несмотря на то что майская конституция ничего не дала евреям, многие из передовых людей питали к ней большую симпатию и связывали с нею свои надежды на эмансипацию. В первую годовщину со дня объявления конституции, 3 мая 1792 г., в синагогах Варшавы и некоторых провинциальных городов состоялись торжественные богослужения. В Варшаве был издан на четырех языках (еврейском, польском, немецком и французском) гимн в честь Станислава-Августа как защитника свободы и покровителя угнетенных. Прославляя «мудрого и доброго» короля, «депутаты еврейского общества в Варшаве» выражали надежду, что он позаботится также об участи «племени Якова», об улучшении «печальной доли тех, которых в темные века топтали ногами, забывая, что они люди». Возможно, что устроившие эту патриотическую манифестацию «депутаты» принадлежали к той группе, которая перед тем вела переговоры с королем о воздействии на сейм в смысле благоприятного разрешения еврейского вопроса. От этой группы, вероятно, исходил и призыв к патриотическим пожертвованиям на нужды польской армии. Еврейские портные в Вильне взялись изготовить бесплатно двести мундиров для армии свободы. Бердичевские евреи участвовали в депутации местных купцов, встречавшей командующего польской армией Иосифа Понятовского, и поднесли инструменты для полковых музыкантов. Еврейские общины Волыни и Подолии немало пострадали от военных действий. Община Острога пережила бомбардировку города русскими войсками в июле 1792 г. Но страну не спасли все эти жертвы. В 1793 г. совершился второй раздел Польши между Россией и Пруссией. К России отошли вся Подолия и Волынь с частью Киевщины и Минское воеводство; к Пруссии — еще одна часть Великой Польши (Калиш, Плоцк) с Данцигом и Торном. Снова от Польши была оторвана огромная территория с сотнями тысяч еврейского населения. Униженная нация почувствовала жгучую боль от нового разреза. Вспыхнула революция 1794 года.

Вождь восстания Костюшко, вскормленный атмосферою двух великих революций — американской и французской, имел более высокие понятия о политической и гражданской свободе, чем вся освободительная рать шляхетской Польши: он понимал, что не может быть свободного государства при рабстве крестьян и неравенстве граждан. В пылу борьбы за спасение отечества порою прорывались эти демократические стремления вождя, и угнетенные классы чувствовали, что освободительная война может привести к внутренней гражданской свободе. Энтузиазм свободы охватил и некоторые слои еврейского общества. Это сказалось во время долгой осады Варшавы русско-прусской армией, летом и осенью 1794 г., когда все население было призвано к обороне столицы. Те самые евреи, которые еще недавно подвергались уличным нападениям и по приказу администрации безжалостно изгонялись из Варшавы, стояли теперь, в годину опасности, на страже рядом со своими гонителями, вместе с ними копали рвы и насыпали валы для обороны столицы. Часто, по тревожному сигналу, собирались эти вооруженные добровольцы, чтобы дать отпор осаждающим; под свистом пуль и огнем картечи отражали они атаки вместе с прочими варшавянами, теряя раненых и убитых. Среди этих еврейских волонтеров возникла мысль образовать особый еврейский легион для защиты отечества. Во главе этой группы патриотов стоял Берек Иоселевич.

Уроженец жмудского городка Кретингена (родился около 1765 г.), Берек прошел тернистый путь бедного еврейского юноши: от религиозной школы, «хедера», до профессии панского фактора. Он поступил на службу к польскому магнату Масальскому, и тут уже начинается его не совсем обычная карьера. Бывая часто за границей, особенно в Париже, Масальский брал с собою своего расторопного фактора. Молодой Берек научился там французскому языку и имел возможность наблюдать со стороны жизнь парижских салонов, где вращался его господин. Он увидел новый мир, почуял новые веяния, носившиеся в воздухе столицы мира накануне революции. Во время Четырехлетнего сейма Берек оставил службу у Масальского и жил в Варшаве, в предместье Прага, обзаведшись семейством. Здесь, в атмосфере патриотического возбуждения, созрели в душе Берека те смутные впечатления, которые он вынес из своего пребывания в панской среде и из заграничных путешествий. Появление героя Костюшки и осада Варшавы придали неясным чаяниям реальное воплощение: нужно бороться за свободу отчизны, за спасение столицы, где заперты и сдавлены вражеской рукою и поляки и евреи; нужно доказать, что и пасынки отечества умеют сражаться в рядах ее сынов и заслуживают лучшей доли. В сентябре 1794 г., в самый разгар обороны Варшавы, Берек Иоселевич подал главнокомандующему Костюшке просьбу о разрешении образовать особый полк легкой конницы из еврейских волонтеров. Костюшко охотно удовлетворил просьбу и возвестил об этом в особом приказе от 17 сентября, где похвалил патриотическое рвение добровольцев, «помнящих о земле, на которой родились, и о том, что из ее освобождения евреи будут извлекать выгоды наравне с другими». Берек был назначен начальником еврейского полка. Начались вербовка добровольцев в этот полк и сбор денег для его вооружения.

1 октября в варшавской «Правительственной газете» появилось следующее воззвание Берека Иоселевича к соплеменникам, написанное по-польски, но в старом еврейском стиле: «Слушайте, сыны племени Израильского, все, в чьем сердце запечатлен образ Всемогущего Бога, все, кто хочет помочь в борьбе за отчизну!.. Знайте, ныне пришел час отдать этому все наши силы... Ведь много есть могущественных панов, шляхетских детей и великих умов, готовых жизнь положить за отчизну. Почему же и нам не взяться за оружие, когда мы угнетены больше, чем все люди на свете?.. Почему не должны мы трудом добыть свободу, обещанную нам так же твердо и искренно, как и другим людям? Но надо сперва заслужить ее... Мне выпало счастье, по повелению начальства, стать полковником. Пробудитесь же, помогите освободить угнетенную Польшу! Если бы мы и не дождались этого, то хоть дети наши будут жить спокойно и свободно, не скитаясь как дикие звери. Пробудитесь, как львы и леопарды!» …

Прост и наивен был язык Берека, наивна его политическая мысль. Призывая евреев бороться за свободу рядом с «могущественными панами», он забывал, что свобода евреев отнюдь не обеспечивалась свободою панов, среди которых было очень мало гуманистов типа Костюшки. Он жил в эпоху, когда западные евреи стремились доказать свой «цивизм». Перед ним, вероятно, носились образы евреев, служивших с 1789 г. в парижской национальной гвардии. Берек увлек своим энтузиазмом многих добровольцев. В короткое время составился полк из 500 человек. Наскоро вооруженный на скудные средства, ассигнованные революционным правительством, и на доброхотные пожертвования, еврейский отряд имел вид пестрой народной милиции; но чувство воинского долга было сильно во всех этих людях, которые впервые держали оружие в руках. Еврейский полк доказал свою самоотверженность в роковой день 4 ноября, день кровавого штурма Праги русскими войсками Суворова. Среди 15 тысяч поляков, погибших на валах Праги, на улицах Варшавы и в волнах Вислы, были и многие из полка Берека Иоселевича. После поражения Берек бежал за границу вместе с другими вождями польской армии. После ряда авантюр в австрийской Галиции (он предлагал свои услуги австрийскому правительству по организации еврейского отряда против французов) Берек очутился в Италии и поступил там в ряды польско-французских легионеров, ставших под знамя Наполеона (дальше, § 43).

На другой день после сражения в предместье Прага, когда велись переговоры о сдаче Варшавы Суворову, поле битвы было еще покрыто трупами павших еврейских воинов и неубранными ранеными. Богатый пражский еврей Шмуэль Збитковер, поставщик русской армии, поставил на своем дворе две бочки: одну с золотыми дукатами, а другую с серебряными рублями, и объявил, что всякий, кто доставит раненого, получит дукат, а кто похоронит мертвого, получит рубль. И скоро были подобраны все раненые и похоронены мертвые. Но выказанный евреями жертвенный патриотизм не повлиял на закоренелых юдофобов. Варшавский магистрат просил начальника русской оккупационной армии Буксгевдена о выселении евреев из столицы на основании старой привилегии города. Буксгевден отверг эту дикую просьбу. Он сначала взимал с евреев особый налог за право жительства, а потом разрешил свободно жить в Варшаве всем, которые поселились там до войны.

В октябре 1795 г. совершился третий раздел Польши. Русская оккупационная армия ушла из Варшавы, и ее место заняли пруссаки. Пруссия получила по этому разделу остальную часть Великой Польши, с Варшавой, Мазовией и соседней Белостокскою областью, между тем как к России отошла Литва (воеводства Виленское и Гродненское), а к Австрии Западная Галиция (Краков) и Люблинское воеводство. Австрия и Россия, имевшие уже раньше дело с густыми еврейскими массами, применяли к новым подданным каждая свою «еврейскую политику» (выше, § 37, и дальше, § 45 сл.); для Пруссии же внезапное приращение ее восточноеврейского населения массами из самого центра Польши представляло большой сюрприз. В то время еврейский вопрос не был решен еще в Берлине, а тут приходилось решать его в Варшаве. Снова пошли проекты реформ.

Работа, прерванная в 1792 году в польском сейме, возобновилась в канцелярии прусского министра Гойма, наместника новоприсоединенных провинций. В 1796 г. этому вершителю судеб польских евреев посвятил свою напечатанную в Варшаве по-французски книгу («О нынешнем состоянии евреев в Польше и об их усовершенствовании») один из тогдашних «берлинеров», поклонников берлинского просвещения, Жак Калмансон. К отчету о состоянии евреев в прусской Польше автор приложил и проект преобразования их быта. Подобно своему предшественнику Менделю Левину, Калмансон видит громадный тормоз на пути реформ в хасидизме, но предлагает уже не культурные, а административные способы борьбы с этим злом: «правительство должно воспрепятствовать развитию секты, которая распространяется с большей быстротой, чем можно было предполагать, секты, отравляющей своим губительным ядом почти все синагоги». В остальных пунктах реформаторский проект Калмансона мало чем отличается от проектов Бутримовича и Чацкого: нужно ослабить власть раввинов и кагалов, учреждать государственные школы вместо хедеров и иешив, контролировать браки, заставить евреев носить европейскую одежду и брить бороды и т. п. Некоторые из этих предложений были приняты во внимание при составлении «Общего perламента для евреев Южной и Нововосточной Пруссии», изданного в 1797 г. (выше, § 27). Но прусский регламент совершенно выкинул элементарные гражданские свободы из прежних либеральных проектов: он поставил все еврейское население под строгий надзор полиции; всякий еврей, который не мог доказать своего давнего пребывания в Польше, изгонялся из страны, а туземцы снабжались особыми паспортами («шутцбрифе»), по которым полиция контролировала их передвижение, промыслы и всякие перемены в их семейном составе. Не привыкшие к такой казарменной муштровке, польские евреи обрадовались, когда спустя десять лет Варшава была оккупирована французами и на сцене вновь появился призрак независимой Польши (1806).