Новейшая история еврейского народа. От французской революции до наших дней. Том 1

§ 26. Гельветская республика

В миниатюре картина эфемерной эмансипации повторилась и в Швейцарии, но с яркою местной окраской. Две сотни еврейских семейств, ютившихся в двух «городах убежища» Эндингене и Ленгнау, в графстве Баден (кантон Ааргау), возобновили в 1792 г. договор с правительством, дававший им право жить и скудно кормиться в этом районе, под условием не размножаться (выше, § 9). Выход за черту и приезд евреев из других стран допускались временно, на самых тяжелых условиях: проезжим купцам приходилось уплачивать скотскую пошлину, Leibzoll, и другие специальные поборы. Первая брешь в этой «китайской стене» была пробита орудием французского происхождения. Французское правительство времен Директории потребовало от швейцарского Союзного совета, чтобы он освободил от специальных податей всех французских евреев, приезжавших по торговым делам в Швейцарию, и швейцарское правительство вынуждено было исполнить требование (1797), дав таким образом иностранцам преимущество перед туземцами. Через год Франция утвердила свой протекторат в Швейцарии и разрушила ее средневековый, хотя и республиканский, государственный строй.

В 1798 г. на развалинах старой швейцарской конфедерации образовалась «единая и нераздельная» Гельветская республик а, с Директорией во главе и двумя законодательными палатами.

Тотчас после переворота туземные евреи обратились к законодательным палатам с петицией об уравнении их в праве свободного передвижения и в платеже податей с привилегированными французскими евреями. Правительство (Директория) поддержало это ходатайство. После горячих дебатов (31 мая и 1 июня 1798 г.) обе палаты приняли предложение Директории и постановили: «На будущие времена отменяются во всех областях Гельвеции все специально налагаемые на евреев личные налоги и подати, оскорбляющие человеческое достоинство». Так совершилось податное уравнение евреев; очередь была за полным гражданским равноправием.

Вопрос о равноправии всплыл в парламенте в связи с вопросом о гражданской присяге на верность новой конституции. Допущение евреев к такой присяге означало признание их гражданами, а юдофобская партия не могла с этим примириться. Продолжительные прения в обеих палатах и в специальной комиссии (август 1798 г.) выяснили коренное разногласие по вопросу об эмансипации между консерваторами и либералами. Цюрихский депутат Эшер и лозаннский Секретан требовали равноправия для евреев, родившихся в Швейцарии и удовлетворяющих всем условиям гражданской правоспособности. Их противники ссылались на обычные доводы: евреи не могут давать по чистой совести гражданскую присягу, так как они члены особой нации и мечтают о мессии, который восстановит их собственное царство. Был предложен компромисс: допускать к гражданской присяге только евреев, которые представят от местных общин свидетельство о своем хорошем поведении и обяжутся строго подчиняться гельветской конституции, отрекаясь от национальной обособленности. Но и это предложение было отвергнуто. Палаты приняли решение отложить принесение присяги евреями до более подробного обсуждения вопроса в комиссии.

В феврале 1799 г. комиссия представила палатам собранный ею материал, в котором находились отзывы раввинов Франции и Германии и ответы швейцарских евреев на обращенную к ним анкету. Ответы гласили, что иудейская религия обязывает своих последователей подчиняться исключительно законам тех стран, в которых они живут, и не внушает им никакого сепаратизма. В четырех заседаниях нижней палаты, заседавшей тогда в Люцерне (6, 12—13 февраля и 6 марта), происходили бурные прения по поводу доклада комиссии. Вождь эмансипаторов Секретан говорил, что не следует считаться с предубеждением темных слоев народа против евреев: «Мы здесь представляем просвещение и разум, а не предрассудки народа». Противник эмансипации, Эльмлигер, нарисовал в своей речи мрачную картину будущности Швейцарии после предоставления евреям равноправия; он считал бы наилучшим решением вопроса собрать всех евреев и отправить их к генералу Бонапарту, чтобы он их поселил в Иерусалиме (то было время сирийско-египетского похода Бонапарта и его воззвания к палестинским евреям). После продолжительных дебатов палата незначительным большинством отвергла предложение о равноправии.

Швейцарский парламент оказался, таким образом, консервативнее правительства. Директория, считая невозможным оставить евреев в прежнем бесправии, позаботилась о частичном улучшении их положения: она уравняла евреев «черты оседлости» в правах с иностранцами. Евреям было разрешено проживать не только в двух городках, но и на всей территории кантона Ааргау и приобретать там недвижимое имущество. Но даже с этими облегчениями не могло мириться воспитанное в средневековом духе христианское население кантона. В сентябре 1802 г., во время еврейских праздников, толпа разгромила жилища многих евреев в Эндигене и Ленгнау. Эти беспорядки, вероятно, имели связь с временным уходом французских войск из швейцарских кантонов, где происходили непрерывные столкновения партий. Скоро французские войска вернулись с целью поддержать задуманный Бонапартом новый переворот.

«Медиационным актом» 1803 года Гельветская республика поставлена была в более тесную зависимость от Франции, но зато в ней было восстановлено старое федеративное устройство: каждый кантон снова сделался вполне автономным в своем внутреннем управлении. Евреи очутились под непосредственной властью кантона Ааргау, где находилась их «черта оседлости». В том же году они обратились к Союзному совету конфедерации с петицией, в которой просили об уравнении их в правах с христианским населением. Всесильный французский генерал Ней поддержал петицию. Но когда Союзный совет послал ее на заключение правительства кантона Ааргау, получился ответ, что по новой конституции кантональные власти не могут допустить вмешательство центрального правительства в свои внутренние дела. Кантональное правительство само выработало проект улучшения положения евреев в Ааргау и внесло его на обсуждение в совет кантона; но совет нашел слишком либеральным даже этот умеренный проект, признававший гражданами кантона евреев, проживших там не менее 26 лет (1805). После долгих приготовлений был выработан и затем принят новый закон о евреях кантона Ааргау (5 мая 1809 года), в котором сделаны самые ничтожные уступки либеральному духу времени. В силу этого закона, по выражению швейцарского историка, «евреи имели обязанности, но не права кантональных граждан». «Черта оседлости» была сохранена, но закон великодушно предоставлял право селиться в других общинах кантона, кроме Эндингена и Ленгнау, тем евреям, которые представят свидетельства о своей отличной нравственности, знаниях и промышленном успехе. Но таких доказательств на деле не могли представлять люди, которых правительство продолжало ограничивать в праве передвижения, в выборе промыслов и ремесел. Свободной профессией для евреев оставалось только коробейничество: бедный обитатель «черты» каждое воскресенье взваливал на плечи свою корзину с товарами и начинал обходить селения и деревни в уездах Эндингена и Ленгнау, где продавал свой товар, а в пятницу вечером возвращался в свой дом, чтобы провести с семьей субботний день. С другой стороны, в новом законе было сохранено старое фараоновское правило — недопущение размножения евреев: им запрещалось жениться без разрешения кантональных властей, которое давалось только после представления свидетельства о профессии жениха и его полной материальной обеспеченности.

Таким образом, швейцарцам удалось, после некоторых временных уступок, восстановить старый порядок для евреев еще до наступления общеевропейской реакции. И впоследствии эта консервативная демократия проявит самое упорное сопротивление попыткам эмансипации заброшенной на ее территорию горсти евреев.

ГЛАВА III. НАЧАЛО ЭМАНСИПАЦИИ И КУЛЬТУРНЫЙ ПЕРЕЛОМ В ГЕРМАНИИ