Истоки инквизиции в Испании XV века

IV

Коронация молодого Хуана неизбежно повлияла на положение Альваро при дворе. Пока Хуан был малолетним, Альваро, будучи его пажом, мог оставаться при дворе с разрешения королевы или тех, кто унаследовал регентство. Малолетний Хуан не имел власти, и его просьбы оставить Альваро на своем посту могли ничего не значить, если бы администрация решила уволить Альваро. Однако, став королём, Хуан приобрёл законную высшую власть, и Альваро мог в заметной мере рассчитывать на эту его власть в плане защиты и поддержки. С точки зрения сохранения его позиций при дворе, положение Альваро резко улучшилось. Тем не менее Альваро всё ещё считал преждевременным раскрывать свои политические стремления. Он знал, что и администрация, и королевство в целом были в руках грандов, которые найдут способ убрать его с дороги, если сочтут, что его деятельность им мешает. Поэтому он счёл необходимым продолжать выглядеть человеком, остерегающимся политики и, соответственно, избегающим оказывать влияние в политических кругах. Более того, теперь, когда он вознамерился воздвигнуть препятствия на пути знати, притворство показалось ему необходимым, как никогда. Какие бы политические шаги он ни планировал, он решил делать их втайне или выглядеть наивным как можно дольше.

В свете грядущих вскоре событий реконструкция его плана не представляет особого труда. Он пришёл к выводу, что для спасения независимости короля необходимо срочно принять две меры: во-первых, укрепить состояние королевских финансов, стремительно приближавшееся к банкротству, а во-вторых — предотвратить разбазаривание отцовского наследства вплоть до полного исчезновения. Совершенно очевидно, что для восстановления казны требовался полный пересмотр системы сбора налогов, а король должен крепко держаться за маркизат Вильена, что продемонстрирует новую политику по отношению к пожалованьям. Разумеется, обе линии действия могут сработать только при поддержке значительной силы. Но где можно найти такую силу в Кастилии, если не в правительственных кругах и при дворе? Естественно, Альваро начал поиски союзников среди лидеров администрации.

К счастью для него, Санчо де Рохас больше не контролировал королевские пожалованья. Обиженный своим устранением от должности, он ушёл из комитета по пожалованиям и вообще из администрации. Санчо де Рохас не был в состоянии делить с кем-либо власть и, таким образом, сосредоточил в своих руках целый ряд ответственных постов, которые теперь оказались вакантными. Были, вне сомнения, знатные люди, выставившие свои кандидатуры на некоторые или даже на все посты, которые занимал Рохас, но мы можем предположить, что Альваро подействовал на короля с тем, чтобы тот воздержался от принятия этих предложений. Отставка Рохаса предоставила Альваро случай, который он не собирался упустить.

Он направил свои стремления на Уртадо де Мендосу, Главного Мажордома, который был женат на его кузине, Марии де Луне. Семейное родство помогло, конечно, Альваро установить более близкий контакт с Мендосой, ознакомить его со своими взглядами по различным вопросам и увидеть, может ли тот стать частью его плана. Наконец, он решился раскрыть перед Мендосой весь свой план по восстановлению экономики страны как единственный способ предотвратить быстрое скатывание Короны к ничтожеству. Альваро, вне сомнения, уверил Мендосу в том, что если тот, будучи Мажордомом, согласится принять этот план, то он, Альваро, сделает всё возможное, чтобы король назначил его на посты, освобождённые Рохасом.

Унаследовать место могущественного Рохаса было для Мендосы слишком лакомой приманкой, чтобы не клюнуть на неё. Уже много лет он служил Главным Мажордомом, не продвинувшись при дворе, но он, конечно, должен был мечтать о большей славе и более высоких достижениях. Теперь Альваро открыл перед ним дверь к возможностям, которыми нельзя было пренебречь. Но, не располагая качествами настоящего лидера, Мендоса не осмеливался войти в эту дверь. В этот момент Альваро, похоже, нуждался в поддержке человека, на чью силу и мудрость мог положиться. Наверное, именно тогда Мендоса и свёл Альваро с Фернаном Альфонсо де Роблесом.

Роблес, чиновник из низов, который поднялся с должности простого помощника нотариуса до высшего финансового поста королевства (верховный казначей Кастилии)[627], был наделён не только профессиональными качествами, но и острым интеллектом, а также смелостью, отражавшими его сильную личность. Его критиковали, называя «агрессивным человеком», склонным давать «опасные советы»[628], но не может быть сомнения в том, что он был весьма влиятелен и противиться ему было трудно. Раньше он был секретарём Леонор Лопес, наставницы и фаворитки королевы Каталины, и он, без сомнения, разделял неприязнь своей хозяйки к одному из регентов, Фернандо де Антекере. Мы также знаем, что он резко возражал против передачи маркизата Вильены в руки Энрике. Таким образом, его история уже частично совпадала со взглядами Альваро. Но он должен был ещё оценить важность беспрецедентных и далекоидущих планов Альваро и ухватиться за них. Очень быстро между этими двумя завязались настолько крепкие связи дружбы, доверия и общих целей, что Альваро стал зависеть в значительной степени от советов и согласия Роблеса. Несомненно, Роблес помог убедить Мендосу, что планы Альваро солидны и реальны, и Главный Мажордом начал действовать согласно предложениям Альваро.

Поддержанный королём, которого наставлял Альваро, Мендоса стал главной силой администрации, и при его поддержке Альваро и Роблес начали претворять свой план в действие. Они согласились, что первоочерёдной задачей является радикальное изменение системы сбора налогов, установленной в 1412 г. и запрещающей евреям сбор королевских поступлений. Альваро и Роблес были в курсе того, что система страдала от коррупции и неэффективности и не могла быть исправлена собственными средствами. Многие из чиновников, назначенных знатью и пользующихся неограниченной поддержкой, не слишком заботились о размере своих сборов или о честности своих агентов. Поступления продолжали уменьшаться из-за нерадивого сбора, а затем убывать ещё больше из-за того, что разворовывались. Альваро и Роблес пришли к неизбежному выводу, что единственным способом увеличить поступления в казну остаётся возврат евреев в систему и восстановление налогового откупа во всех королевских владениях.

Уртадо де Мендоса согласился с этим мнением и санкционировал план. Более того, он предложил поручить сбор налогов человеку, которого считал самым подходящим для этого дела. Это был дон Авраам Бенвенисте, еврейский откупщик и финансовый эксперт, который управлял поместьем самого Мендосы[629]. Получилось, что Мендоса должен был поделиться своим финансистом с центральным королевским казначейством или вообще полностью перевести его на службу королю, если он хотел, чтобы план, принятый им для короны, преуспел. Однако, поступая так, он шёл по проторенной дорожке. Ибо именно так евреи обычно становились придворными или высокопоставленными чиновниками короля. Так, дон Йосеф де Эсиха стал министром финансов Альфонсо XI по рекомендации инфанта Фелипе, у которого дон Йосеф служил в то время, а дон Самуэль га-Леви стал казначеем Педро I по совету и увещеванию Хуана Альфонсо Альбукерке, чьими финансами занимался дон Самуэль. И таким образом, как и в случае этих евреев-придворных, помощь и советы Бьенвенисте вскоре распространились из сферы сбора налогов на другие области, касающиеся управления королевством.

Судя по имеющимся у нас источникам, всё это произошло в первые годы после восшествия Хуана на престол. Мы не знаем, до какой степени новые предложения, разработанные Роблесом и Бенвенисте, были внедрены в жизнь в то время. В любом случае, беспокойные кастильские гранды вскоре начали угрожать обструкцией. В особенности им мешало возросшее влияние Мендосы, точно так же как в прошлом они были недовольны растущей властью Рохаса. Поэтому они пытались приуменьшить силу Мендосы ещё до того, как он сумеет укрепиться в своих позициях, и заменить его правительством, сама структура которого сможет предотвратить подобную угрозу. Было, конечно, нелегко добиться и того, и другого, но, в конце концов, они согласились на следующий план: администрация будет управляться тремя квинтетами из аристократов, каждый из которых будет находиться при дворе по четыре месяца. Ни один из инфантов не войдёт в квинтеты, хотя в них будут представлены их сторонники. Это было сбалансированным устройством или хотя бы выглядело таким, но именно по этой причине оно и было гневно отвергнуто самыми амбициозными аристократами. Главное сопротивление пришло, несомненно, от инфантов. Им не составило труда понять, что удаление от двора послужит только уменьшению их влияния и, таким образом, поставит препоны перед их амбициями. Поэтому каждый из них призвал своих сторонников утверждать, что «общее благо» королевства требует, чтобы лидер находился «вблизи от короля» как можно дольше. Но неприсоединившиеся аристократы возражали. Они, как рассказывает нам «Хроника Хуана II» (Crónica de Juan II), боялись, что «если любой из инфантов окажется близок к монарху, он [наверняка] будет править [королевством] через своих сторонников» (а именно, захватит администрацию), а «другие гранды будут плохо обслужены»[630]. И ещё раз знать разделилась на три группы: сторонники Хуана, приверженцы Энрике и те, что остались независимыми от обоих. Теперь каждая из этих групп, пытаясь добиться одобрения своих взглядов королём, пыталась заполучить поддержку Альваро де Луны. Эта же хроника объясняет, что «Альваро больше, чем кто бы то ни было, может склонить волю короля» и повлиять на ход его мыслей[631].

Из всего этого мы можем видеть, как выглядел Альваро в глазах аристократов. В бывшем товарище наследника престола по играм теперь видели друга и доверенное лицо монарха, человека, который мог повлиять на него и даже определить его позицию по административным и политическим вопросам. Конечно, то, что Альваро упорно разыгрывал из себя человека, абсолютно не заинтересованного в политике, продолжало формировать их суждение о нём. На самом деле, он всех водил за нос. Они считали его безразличным к их спорам и ссорам, а следовательно — нейтральным по отношению ко всем их партиям. Они, конечно, знали, что Альваро помог Мендосе получить королевское согласие на его предложения, но рассматривали эту помощь просто как услугу одного родственника другому. Только позже до них дошло, что хотя «выглядело, что все дела королевские велись Хуаном Уртадо, на деле они управлялись только волей Альваро де Луны»[632].

Разыгрывая нейтральность и политическое безразличие, Альваро без труда отклонял все адресованные ему обращения грандов, а также отказал Энрике в просьбе помочь ему в получении маркизата Вильена. Энрике тоже думал, что Альваро согласился помогать Хуану Уртадо де Мендосе только из-за их родства. Как мы увидим в дальнейшем, эта уверенность оказалась решающей для будущей деятельности Альваро. Чтобы разобраться в этом, мы должны отступить несколько шагов назад и посмотреть, что произошло в случае Энрике.