Зарубежный детектив 1975

7

Скорый поезд Берлин-Эйзенах, скрежеща тормозами, вбегает под своды главного вокзала в Готе. Гейм берет свой черный дорожный портфель и выходит на платформу. За время поездки он успел, наверстать то, что недоспал в прошлые ночи. Все еще не до конца проснувшись, он спешит мимо пыхтящего паровоза к выходу. Белые облака пара, запах горячего масла и угольной пыли, нечленораздельный рев громкоговорителей, гудки электрических багажных тележек, которые с грохотом снуют по. перрону, быстро приводят его в чувство.

Вместе с потоком пассажиров он минует турникет, наскоро завтракает в вокзальном ресторане и спрашивает у официанта, как пройти на Карл-Марксштрассе.

В одиннадцать с небольшим он открывает дверь комнатки в конце полутемного коридора. Лейтенант Брезак оказывается слегка располневшим мужчиной в темно-синем костюме и темном вязаном жилете. Он курит сигару. Ее сладковато-тяжелый аромат наполняет комнату.

После обмена приветствиями Гейм садится. Брезак тут же без околичностей начинает рассказывать про похищение: Только рассказ у него, к сожалению, выходит очень короткий и завершается печальным признанием, что преступника до сих не удалось обнаружить. Более того, не удалось даже точно установить дату похищения. Во время рассказа Брезак то проводит короткими толстыми пальцами по намечающейся лысине, то трет ими двойной подбородок. Единственное, чем он может помочь Гейму, — так кончает Брезак свой рассказ, — это изложить реконструированный им вместе с директором музея ход событий.

Гейм молча выслушивает его, затем выражает желание осмотреть место преступления и, если можно, поговорить с директором музея.

Брезак вызывается сопровождать Гейма, хотя и не скрывает, что из _ этой затеи едва ли выйдет что-либо путное. Все, что могло так или иначе помочь раскрытию. преступления, уже сделано несколько месяцев назад и не дало результатов.

Брезак звонит начальнику гаража и заказывает машину.

Через пятнадцать минут их «вартбург» останавливается на посыпанной — Гравием дорожке, проходящей между террасой дворца и парком. Замок Фриденштейн, бывшая резиденция герцогов Саксонско-Кобургско-Готских, представляет собой великолепное, в несколько этажей, здание в стиле барокко с главной частью и боковыми крыльями в форме буквы. По широкой лестнице из красного песчаника Брезак и Гейм поднимаются на площадку перед замком. Поскольку главный вход закрыт из-за строительных работ, им приходится искать заднюю дверь.

Нити холодного, пронизывающего дождя затянули туманной пеленой парк, на который в ясную погоду открывается великолепный вид с террасы. Брезак поднимает воротник пальто и с неясным ворчанием приглашает Гейма следовать за ним. Они, идут через двор к левому. крылу, где сейчас расположен вход в музей.

Пожилой мужчина торопливо спускается, им навстречу со второго этажа по деревянной лестнице, ведущей в. огромный вестибюль. Он, задыхаясь, простирает руки-и выкрикивает:

— Вы нашли моего Калфа? Вы напали на след? Ради бога, отвечайте же!

Лейтенант Брезак опускает голову:

— Разрешите сперва познакомить — лейтенант Гейм, коллега из Берлина, доктор Вейлсхеймер, директор музея.

— К сожалению, я должен вас разочаровать — мы до сих пор не напали на след. Более того, в Берлине было совершено аналогичное преступление, и некоторые обстоятельства, заставляют, вас предполагать, что в обоих случаях действовал один и тот же преступник. Нам покамест тоже не удалось его поймать, но не надо терять надежду.

Гейм вкратце рассказывает об ограблении кёпеникского музея, затем продолжает:

— А теперь мне хотелось бы услышать, как можно более подробный рассказ о вашем деле.

— Да, конечно, — отвечает директор Вейлсхеймер, неё скрывая разочарования — если вы полагаете, что это сколько-нибудь поможет…

Между тем они перешли в один из выставочных залов. Директор указывает на картину в узкой золотой раме:

— На этом месте три месяца назад висел натюрморт Виллема Калфа, нидерландского художника семнадцатого века, прославившегося. прежде всего своими натюрмортами. Это была картина. редкостной красоты по композиции и исполнению, один из самых ценных моих экспонатов.

Доктор Вейлсхеймер делает паузу, а когда заговаривает снова, восторженный тон сменяется деловым и спокойным.

— Сначала я просто не мог поверить, что картина украдена, — говорит он — В моей практике за все годы такого случая не было.

— Лейтенант Брезак, — говорит Гейм, — рассказал мне, что, по вашим предположениям, вор где-то прятался до закрытия музея. Как он мог это сделать?

— Сейчас объясню. Вот поглядите, — и директор указывает на две позолоченные фигуры в человеческий рост, расположенные по углам комнаты и изображающие Будду. — Они похожи друг на друга как близнецы, только один Будда массивный и неподвижный, а другой сделан из легкого папье-маше, и, если включить особый механизм, его легко сдвинуть с места, открыв таким образом доступ к целой системе потайных ходов. Вероятно, вам уже бросилось в глаза, что у нас нет ни одной комнаты без стенного зеркала. Сзади, то есть со стороны потайных ходов, эти зеркала прозрачны, так что владельцы замка или нанятые ими лизоблюды могли в любое время подсматривать за кем угодно и подслушивать любые разговоры. Это было, разумеется, весьма удобно местным князькам для осуществления тех или иных козней.

До сих пор мы He видели никаких причин замалчивать это. обстоятельство, так что каждый, кто бывал здесь с экскурсией, знает и о потайных ходах.

Из соседней комнаты доносится шлепанье и шарканье множества ног, и экскурсовод начинает подносить давно заученный текст с достоинством и серьезностью человека, который привык к благоговейному вниманию туристов, собравшихся со всех концов Земли.

— А теперь мы с вами находимся в так называемых покоях. фаворитки. Прежде всего в глаза бросается огромная кровать…

Директор прокашливается:

— Давайте лучше пройдем в мой кабинет, там никто нам не будет мешать. Да там и удобней.

Он жестом приглашает их следовать за собой.

Кабинет его набит картинами, книгами, античной мебелью и больше всего походит на лавку древностей, незадолго до распродажи с торгов. Повсюду стоят и. лежат скульптуры, мраморные, бронзовые, деревянные, лампы и светильники всевозможных форм и размеров, гобелены, портьеры, занавеси и картины, картины, картины, которые порой развешаны в совершенно невообразимых местах.

Когда им не без труда удается занять места в креслах перед овальным столом, директор включает серебристую кофеварку и продолжает свой рассказ:

— Было утро пятнадцатого января, день, который никогда не изгладится из моей памяти. Я сидел на этом же месте и готовил финансовый отчет для окружного совета. Вдруг дверь распахнулась, и в кабинет ворвался наш реставратор господин Кнорке, бледный как смерть. Он, заикаясь от волнения, пробормотал что-то об ужасном преступлении и потащил, меня за собой в тот зал, где висел натюрморт Калфа. Я сперва даже не понял, чего он хочет, потому что картина мирно висела на своем месте.

А потом… потом я не поверил своим. глазам. В раму была вделана. дешевая репродукция, даже не копия маслом, а обычная печатная репродукция. Мы тотчас распорядились перекрыть выходы, я вызвал уголовную полицию. Все наши сотрудники и посетители были подвергнуты крайне неприятной процедуре, мы перевернули все вверх дном, полиция догнала всех, кто недавно вышел из музея, числом шесть человек, все они тоже были подвергнуты обыску, но тщетно. Мы ничего не нашли. Оригинал бесследно исчез, Как выяснилось позже, кража была совершена два-три дня назад. Мы. с большей или меньшей уверенностью пришли к этому выводу на основании показания моей помощницы фрау Клавинской и криминалистической экспертизы. Если бы господину Кнорке случайно не пришла в голову мысль внимательно рассмотреть Калфа, кража не была бы обнаружена еще бог весть сколько времени.

Доктор Вейлсхеймер беспомощно разводит руками, отодвигает кресло, лезет в шкафчик орехового дерева, достает оттуда три чашки и наливает крепкий кофе из кофеварки.

Гейм предлагает сигареты. Брезак отказывается. Он курит только сигары. Когда обе сигареты — Геймова и директора — раскурены, Гейм говорит:

— В свое время вы много сделали для того, чтобы предполагаемый ход преступления был по возможности тщательно реконструирован. Это я уже слышал от коллеги — и он указывает на лейтенанта Брезака. — Неужели, несмотря на это, у вас нет даже и тени догадки, в каком направлении следует вести Поиск?

— Нет, отвечает доктор Вейлсхеймер. — К сожалению, нет. Этот человек все досконально продумал, и его система сработала так безотказно, что мы не имеем о преступнике ни малейшего представления. Мы не знаем, мужчина это был или женщина, сколько ему лет и как он выглядит, не знаем даже, один он совершил преступление или с чьей-то помощью. Лично я склоняюсь к тому, что здесь действовал один человек. Помощники только помешали бы и вдобавок возбудили подозрение.

— Хорошо, — говорит Гейм, — тогда, пожалуйста, изложите ход преступления, как вы его себе представляете.

Доктор Вейлсхеймер подливает всем кофе и придвигает к себе пепельницу.

— Я уже не раз пытался представить себе ход дела. По-моему, все протекало следующим образом: однажды в наш музей является человек, который видит натюрморт Калфа и понимает, что эта картина один из самых дорогих наших экспонатов. Возможно, он сам разбирается в изобразительном искусстве, а возможно, вычитал это в путеводителе, которым мы снабжаем посетителей и в котором упоминается сравнительная ценность экспонатов. От экскурсовода он узнает о тайных ходах и решает, что в них можно отлично спрятаться.

Тогда он обзаводится копией картины, что не представляет никаких трудностей, так как в любом магазине художественных товаров продается цветная репродукция, выпущенная издательством «Зееман».

И вот за несколько дней до пятнадцатого января приготовления можно считать законченными, День, по всей вероятности, выдался пасмурный и облачный. Рано начало смеркаться, возможно, шел снег. Где-то в углу замкового двора стоял преступник и ждал своего часа.

Посетителей в такую погоду раз-два, и обчелся. Но тут подъезжает автобус с экскурсантами, которые при осмотре города считают непременной обязанностью заглянуть в музей. Этот человек как бы случайно пристраивается к группе. Под пальто у него спрятана репродукция. Во время экскурсии он все дальше и дальше отстает от группы и наконец, улучив удобный момент, сворачивает в дверь зала, откуда есть доступ к потайным ходам. Еще раз удостоверившись, что поблизости никого нет, он сдвигает с места позолоченного Будду, ныряет в тайник и уже оттуда возвращает фигуру на прежнее место.

Вскоре дежурные делают последний контрольный обход. Внешне все в полном порядке, залы пусты. Они гасят свет, подключают к сети сигнализацию на окнах и дверях, запирают главный вход. Один из предохранительных ключей передается сторожу, который живет в восточном крыле замка.