Ставка на смерть

13

Сазерленд гнал машину на полной скорости по дороге в Теплоу. Чуть притормозив на повороте, он с визгом ворвался в главные ворота. Секунду они разглядывали вывеску Национального трастового фонда, а потом с черепашьей скоростью покатились по широкой плавно поворачивающей подъездной дорожке к Бриксден-хаусу.

Дорога, петляя, шла через сотни акров садов и парков, в которых то тут, то там стояли классические скульптуры, причем некоторые были действительно красивы; время от времени попадалась часовенка или пруд. Пятна июньского солнечного света на лужайках, озерах и клумбах делали местность чрезвычайно живописной.

По мнению Конгрива, все здесь было немного чересчур, но, с другой стороны, он ведь был готов к тому, что ему здесь не понравится. У Бриксденских земель, как их называли, была вполне определенная репутация. Сеансы. Балы-маскарады. Оргии. Он наклонил голову и посмотрел на Сазерленда, который, казалось, был очень воодушевлен визитом. Оргии, да уж.

— Наверное, нам придется пару раз заправиться, прежде чем мы доедем до дома, — заметил он, набивая трубку свежей порцией табака.

— Да, впечатляет, — согласился Сазерленд.

— Этот дом построил второй герцог Букингемский, — сказал Конгрив, стараясь подавить неодобрительный вздох, рвавшийся наружу. — Негодяй и распутник, каких еще поискать. Увернулся от пули на дуэли с мужем одной из своих любовниц. А вскоре простудился, занимаясь своим вторым после женщин любимым делом, охотой на лис, и умер. Кажется, он задал тон здешним развлечениям.

Но персиковые сады, через которые они сейчас проезжали, взывали к другой части Конгрива. В них было множество просторных парников и теплиц, где стены нектаринов перемежались с умопомрачительными рядами орхидей и бромелид, редкие сорта фуксий с почти исчезнувшими разновидностями цикламенов и бегоний; мелькали скамейки, увитые толстыми кливиями с огромными листьями. А когда наконец Эмброуз высмотрел клумбу с любимыми георгинами, то почувствовал, что смягчился хотя бы к самому Бриксден-хаусу, если не к его хозяйке.

Человек, разделявший его любовь к георгинам, не мог быть плохим.

Сам дом, когда они наконец-то его увидели, показался им весьма внушительным. Он был построен в классическом итальянском стиле, и даже Эмброуз вынужден был признать, что дом очень приятный. Первоначально, в середине XVII века, его построили как охотничий домик, затем много раз перестраивали, и сейчас перед ними возвышался загородный дом эпохи короля Эдуарда, который стоял на высоких меловых скалах и из которого открывался прекрасный вид на зеленый деревенский пейзаж.

Сазерленд бодро объехал огромный фонтан, прокатился по широкой, посыпанной галькой дорожке и завернул на стоянку. Он воткнул свой мини-купер между сверкающим новеньким «бентли» и огромным «астон-мартином». Эмброуз, несмотря на все попытки сдержаться, все-таки наклонился и заглянул в «бентли». Идея завести собственный автомобиль сильно его захватила. Он поймал себя на том, что любуется роскошной отделкой салона и представляет себя за рулем такой машины. Теперь он понимал, что чувствует наркоман, увидевший дымок от горящего опиума, или токсикоман, учуявший запах клея.

— Пошли, Сазерленд. У нас нет времени, чтобы стоять тут и глазеть по сторонам, — сказал он, выпрямляясь и застегивая твидовый пиджак. Для встречи с леди Марс он оделся очень стильно: тройка с рисунком черно-белой елочкой и его любимые коричневые ботинки из прекрасной кожи, сшитые на заказ у Джона Лобба. Как раз такие ботинки, подумал Эмброуз, носит человек, который ездит на «бентли».

Их ждали и сразу же провели в большой зал, где они должны были дожидаться ее светлость. Сазерленда потянуло к знаменитому портрету прабабушки леди Дианы Марс кисти Сингера Сарджента, который висел слева от камина. А Эмброуз тем временем рассматривал великолепные испанские доспехи, один из двух комплектов, поставленных у входа на огромную лестницу. В наши дни редко где можно увидеть доспехи — в середине XX века такие банальные вещи стали исчезать из большей части старинных домов. Заметив изящную филигрань на грудной пластине, Конгрив подумал, что возможно, мода на них скоро вернется.

— Должно быть, вы старший инспектор Конгрив? — услышал он голос у себя за спиной. — Я очень рада вас видеть здесь, в Бриксден-хаусе.

— Леди Марс, — сказал Эмброуз, поворачиваясь к ней. — Я… — слова застыли у него на губах. Он чувствовал себя так, словно со всего размаху врезался в стену красоты.

— Вы настоящая знаменитость, — сказала леди Марс, словно не замечая его явного смущения. — Я посмотрела информацию о вас в Google сегодня утром, инспектор. В одной газете вас назвали «демон обмана». В другой — «мировым маэстро тайны». Боже! Очевидно, мне придется следить за каждым своим словом в вашем присутствии, не правда ли?

Главного инспектора бросило в пот.

— Ну, я бы не стал придавать этому так много значения, леди Марс, я… я думаю, каждый, оказавшись на моем месте, сделал бы то же самое. Ведь все уголовные дела, которые я раскрыл, это всего лишь логика и… и…

— И? — сказала она.

Сазерленд, видя, что его коллега не в состоянии поддерживать диалог дальше, пришел ему на помощь.

— Добрый день, леди Марс, — громко сказал он и быстро пересек комнату, — инспектор Росс Сазерленд, Скотланд-Ярд.

— Здравствуйте, инспектор. Еще один симпатичный полицейский. Я так рада с вами познакомиться. Диана Марс. Хотите чаю? Чего-нибудь прохладительного? Вы проделали долгий путь, а на улице жуткая жара, не так ли? Я думаю, нам будет удобно в библиотеке.

Сазерленд посмотрел на Конгрива, который, казалось, был не в состоянии ответить даже на самый простой вопрос, и сказал:

— Было бы чудесно, большое спасибо.

— Тбгда прошу за мной, — пригласила леди Марс, заскользила по отполированному до блеска паркету и скрылась за сверкающими двустворчатыми дверями.

Сазерленд взглянул на Конгрива и увидел, что тот не сдвинулся с места.

— Может, мне сбегать за дефибриллятором, сэр? — спросил он.

— Что? Что такое?

— С вами все в порядке, сэр?

— Конечно. Да. А в чем, собственно, проблема, Сазерленд?

— Леди Марс приглашает нас на чай. В библиотеке. Это там.

— Что ты хочешь этим сказать, Сазерленд?

— Она ждет нас там, сэр.

— А, ну да. Тогда нам нужно идти, да?

— Вот вы где! — воскликнула леди Марс, когда они вошли в дверь. — Я думала, что напугала вас и вы сбежали. Садитесь и выпейте чаю. Вот, Оукшотт приготовил нам пирожные, да, Оукшотт?

Именно так, мадам, — ответил дворецкий. Он был высоким, худым, со светлыми кудрявыми волосами; когда он кланялся, его крахмальная рубашка упиралась ему в подбородок. Когда детективы уселись на глубокий бархатный диван, леди Марс налила чай, сначала Эмброузу, потом Сазерленду. Конгрив поднес чашку к губам, отчаянно пытаясь унять дрожь в руке. Раздался довольно заметный звон чашки о блюдце.

— Насколько я понимаю, вы любите георгины, леди Астор? — сказал Конгрив, ухитряясь сделать глоток чая, получившийся очень маленьким.

— Леди Астор? — удивилась она, вежливо улыбаясь, хотя ее только что назвали именем женщины, умершей почти сорок лет назад.

— Простите, — смутился еще больше Эмброуз, — я хотел сказать леди Марс. Как глупо с моей стороны. Видите ли, мне просто немного жарко. Мне очень жаль, но…

— Боже милостивый, — сказала она. — Здесь действительно невыносимо душно. Как это глупо с моей стороны. Оукшотт, вы не могли бы поставить кондиционер на несколько градусов пониже? Главный инспектор просто горит.

— Конечно, ваша светлость, — сказал дворецкий, с легким поклоном вернул сползшие очки с толстыми стеклами на переносицу и бесшумно выскользнул из уставленной книгами комнаты.

— По-моему, вы говорили о георгинах, старший инспектор, — сказала Диана Марс, глядя на него громадными голубыми глазами поверх чашки.

— Да? — поперхнулся Конгрив, нечаянно сделав слишком большой глоток горячего чая. Казалось, дальше поддерживать разговор он был просто не в состоянии.

— Да, — сказал Сазерленд, приходя на выручку, — говорили.

— Хотите эклер, старший инспектор? — спросила леди Марс.

— Что?

— Я спросила, не хотите ли вы эклер, старший инспектор.

— А, да. Извините. Я слушал звучание вашего голоса, а не слова, которые вы произносили.

Сазерленд тихонько кашлянул в кулак.

— Леди Марс, — взял быка за рога молодой детектив, доставая конверт из кармана темно-синего пиджака. — Мы не хотим отнимать у вас слишком много времени. Как я уже сказал по телефону сегодня утром, мы хотели бы поговорить о возможном подозреваемом в произошедшем недавно покушении на убийство.

— Да, детектив Сазерленд. Чем я могу вам помочь?

— Я хочу, чтобы вы взглянули на эту фотографию, — сказал Сазерленд и протянул ей глянцевую фотографию восемь на десять.

— И? — сказала она, вглядываясь в снимок.

— Вы кого-нибудь узнаете?

— Конечно. Этот снимок был сделан здесь, в Бриксден-хаусе. Если говорить точнее, в канун прошлого Нового года. Вон там, в большом зале. Видите? Где портрет моей бабушки на стене.

— Сазерленд, она совершенно права. Сарджент на стене. Ее прабабушка.

— Так, значит, — обратился Сазерленд к леди Марс, бросив короткий взгляд на Конгрива, который все еще старался успокоиться, — все эти люди, скажем так, ваши друзья?

— Господи, да нет, конечно. Каждый год я просто распахиваю настежь двери и смотрю, что попадется. Провожу эту вечеринку с тех пор, как умер мой дорогой муж. Понимаете, он отошел в мир иной в канун Нового года. Через минуту после начала нового тысячелетия. У него в горле застрял кусочек ветчины. И он задохнулся. Милый Найджел.

— Мои соболезнования, леди Марс, — сказал Сазерленд.

— Так, значит, — Конгрив наконец-то смог приступить к делу, — вы вдова.

— У вас отлично работает дедукция, главный инспектор, — сказала Диана Марс, тепло улыбнувшись ему. — Да, я вдова.

— Ходят слухи, что вы собираетесь продать Бриксден-хаус, — продолжал Конгрив, промокая лоб влажным носовым платком. — Превратить его во что-то вроде отеля.

— Мой дорогой, да он всегда был чем-то вроде отеля.

— Вернемся к фотографии, леди Марс, — сказал Сазерленд. — Я хочу спросить вас вот об этом джентльмене. С рыжими волосами.

— Да?

— Он голый.

— Кажется, да. Понимаете, я всегда ухожу к себе ровно в полночь. Как говорится, чтобы побыть наедине со своими воспоминаниями. Естественно, вечеринка продолжается полным ходом до самого рассвета. Обычно я приглашаю оркестр из Штатов. В прошлом году это был Джимми Баффетт. Он был просто великолепен. Завтрак подают на следующее утро в пять. Что происходит в доме после полуночи, меня не интересует. На следующее утро все просыпаются с тяжелыми головами и пытаются вспомнить, как хорошо они повеселились в память о дорогом Найджеле.

— Чудесно, — заметил Эмброуз.

— Да, — сказала она. — Лично я спиртного не употребляю. И одна из причин — я хочу точно помнить, как и с кем провожу время. — Она переводила взгляд с одного мужчины на другого, ее глаза блестели.