Сборник историй и сказок 2020

Глава 4. Чернышева Ната. Огнерукая Богиня

Действие разворачивается спустя 10 лет после событий курортного романа Огонь его ладоней

Панорамное окно открывалось на белоснежные вершины гор: огромное поле каменных пиков тянулось до самого горизонта и там, за ним, пропадало из поля видимости, но не исчезало совсем. Лантарг Поункеваль Шоккваллем любил смотреть на горы. Приятно глядеть на ряды могучих гранитных исполинов сверху вниз. Есть в этом нечто успокаивающее. Когда ты на гребне, а не под ним.

Ледяной Дом, так называли северный полюс своей планеты местные. Поселить пришельцев с небес в более приятном климате они не пожелали. Вот и пришлось строить, как в космосе, с куполами и несколькими степенями защиты. И даже, пожалуй, было здесь куда хуже, чем в космосе. В космосе нет бешеного ветра, и не выпадает снег, и можно отрегулировать вращение станции так, чтобы солнце вставало утром и заходило вечером. А тут… полгода день, полгода ночь… из живности — холодолюбивые мхи, криль и мелкие водоплавающие птицы, из-под купола наружу один Дракон без скафандра рискует выбираться.

Говорит, совсем, мол, как дома. Прямо детством в душу местный летний снег сыплет. Ну, человек родился у таких же ненормальных. Там не было шансов.

На Старой Терре, откуда предки Дракона родом, ледниковый период. И выходцы оттуда, переселяясь на другие, нормальные, планеты, остаются верны себе и выбирают для обустройства комфортные для себя зоны — приполярные области, если не сами полюса.

В общем, если местные созреют до нормального диалога, Опорную Базу можно будет передать Управлению внешних поселений Старой Терры. Пусть… устраиваются. Им понравится.

Короткое сообщение — гости. Посмотрел в экран — старый знакомый, тощая рыбина коленками назад, с повязкой через правый глаз. Глава местной службы государственной безопасности, называемой поэтично Башней Милосердия. Никаким милосердием эти ребята не страдали, особенно когда доходило до дела. Но местные вообще любили прятать под поэтичными названиями совершенно непоэтические вещи.

— Мёртвый Глаз приветствует Чёрную Смерть, — сказал нив, обращаясь к коллеге сухим языком официального протокола.

Самоназвание у планеты — Нийва, у носителей разума, здесь проживающих, — нивиийик, и чтоб кто-нибудь умел произносить это самое «нивиийик» правильно, кроме эксперт-лингвистов вроде профессора Разиной! Так что местные ожидаемо превратились просто в нивов. Сами нивы не возражали. Хотя назови, к примеру, Дракона челом, может и в глаз засветить. Легко. Огненным кулачищем. Выращивай потом в медцентре новый зрительный орган взамен утраченного и жди операции…

А ещё в языке нивов напрочь отсутствовало понятие первого лица. Ни один из них никогда не скажет о себе «я» и не обратится к другому «ты». Только по именам. Только в третьем роде. И примитивными ведь не назовёшь: нивы активно осваивали орбиту, и, в общем-то, разговоры о том, чтобы дать им выход в Галактику, велись. Только еще не определились, в чьей зоне ответственности окажется местная локаль: у Земной федерации, Радуарского Альянса или Соппатского Леса.

Пока дипломаты там думали и скрещивали друг с другом лазерные копья, учёные и профессиональные ксенологи вели свою работу. А служба лантарга Поункеваля их защищала.

Местные-то оказались не дураки подраться. И общего планетарного правительства у них пока еще не было: грызлись между собой Северный материк с Северо-Восточным Архипелагом, и оба вместе поколачивали южан. Южане когда терпели, когда обижались. Буферная зона между Севером и Югом представляла собой радиоактивную плешь приличных размеров под красивым названием Прорва Печали, и лет той Прорве было — никто уже не помнил, когда именно туда прибомбились первые ядерные боеголовки…

Всё это мелькнуло в голове, как справочные сведения, и лантарг ответил гостю по всем правилам:

— И Чёрная Смерть приветствует Мёртвого Глаза. Что услышат уши Чёрной Смерти?

Нив без приглашения примостился на диванчике напротив, вывернув назад свои коленки. Наглая зелёная рожа. Лантарг успел уже на него насмотреться, и понимал, что у поганца есть причины так себя вести.

Вот ведь… не насекомое, теплокровные они. Но происходят не от хищников, а от скаковых копытных, случай, можно сказать, уникальный в Галактике, у копытных так-то мало шансов вразумиться, предкам нивов помогли прежние хозяева. Глядя на Человечество, вовсю толкавшее вперёд генную инженерию, можно даже понять, какими методами это было сделано. Весь вопрос — зачем? И, как назло, на вопрос этот не было ответа.

Сами нивы мало что помнили. Стандартный набор мессианских легенд и сказания о битве богов, с ними эксперты-этноархеологи работали, и что-то там у них рухнуло из их теорий, а что-то заново родилось, что конкретно, лантарг не вникал. Всё, чему нельзя было дать в рыло, отметалось в сторону, как несущественное.

— Архипелагу помощь нужна от Чёрной Смерти, — сказал нив.

— И Мёртвому Глазу лично, — уточнил лантарг.

— И Мёртвому Глазу лично, — подтвердил тот.

— Уши Чёрной Смерти открыты для разговора.

— Прорва Печали породила богиню, — серьёзно сказал командир Башни Милосердия. — Чёрно лицо её, а руки источают жар, и остановить тот жар не способно оружие простых смертных. У богини появились почитатели, и водит она их в дерзкие набеги на добропорядочных жителей Града Семи Ветров…

Лантарг хмыкнул. Град Семи Ветров облюбовали прохиндеи всех мастей и размеров: на Прорве Печали прекрасно процветал экстремальный туризм и прочие полуразрешённые и совсем не разрешённые развлечения. Прямо как пространстве чёрной дыры в одной из прежних локалей службы.

Любят разумные всех рас пощекотать себе нервы, прохаживаясь по самому краю, по грани между жизнью и смерть; нивы не исключение. А в Прорве Печали, судя по всему, назревает передел прибыльных зон влияния. Башня Милосердия теряет позиции! Подвластных ей данников начинает подгребать под себя чёрная богиня.

Стоило лететь за семьнадесять парсек, чтобы продолжать решать те же самые вечные проблемы… Звёзды меняются, а носители разума — всё те же. Алчные, порочные, лишённые совершенства, мать родную готовые в конвертер массы мелкими ленточками спустить ради выгоды.

— Допустим, — сказал лантарг, сообразив, что дальнейшего рассказа не дождётся. — Богиня — это любопытно…

— Мёртвый Глаз не верит в богов, — тяжело сказал нив, не отводя взгляда. — Мёртвый Глаз сам видел, как спускались с небес дивные корабли и выпускали под солнце могучих, но — всё-таки людей. Закованных в мощную броню, но — всё-таки уязвимых.

Это он о первом контакте, который пошёл через одно место. Лантарг поморщился: гордиться ему и его службе там было абсолютно нечем. Бывает, военное счастье отворачивается даже от умных, осторожных и сильных. И с этим потом приходится жить.

Одно хорошо: выводы сделал и недооценивать местных с тех пор даже не пытался.

— Может быть, Чёрной Смерти будет любопытно узнать, что Мёртвому Глазу известно. А известно ему, где сейчас Солнечная Голова.

Лантарг с грохотом опустил кулачище на стол. Зелёному ниву удалось то, что уже много лет не удавалось никому и нигде: проткнуть броню невозмутимости, давно уже ставшую второй кожей, и уколоть в самое мясо. Солнечной Головой местные называли его сына, Аниунераля Ламберта, из-за цвета его волос. Парень взял себе взрослое Имя по бабушке материнской линии, десять лет назад попросился к отцу на службу, тогда он был совершенным сопляком ещё. Лантарг сам учил его, сам тренировал. Они сумели раздвинуть родство дальше биологического «отец-ребёнок». Аниунераля с полным правом можно было звать другом и братом по оружию… И он пропал вместе со своим напарником, пропал без вести год назад на этой проклятой планете со слишком уж ушлым населением, и сжечь бы её от полюсов к экватору. Сжёг бы. Если бы знал, как и чем это поможет.

Полномасштабная война с местными в планы вышестоящих не входила.

Оставалось только верить и надеяться, надеяться и верить.

— Что мешает Чёрной Смерти пойти и сровнять с землёй Башню Милосердия, а место, где она стояла, засыпать солью?

Это у местных такая идиома: сровнять с землёй и засыпать солью. Высшее выражение угрозы, причём такой угрозы, от которой трудновато защититься, если защититься вообще возможно в принципе.

— Наверное, то, что в Башне Милосердия Солнечной Головы нет? — спокойно предположил нив.

— Алан, — вызвал лантарг штатного телепата через свой терминал, — зайди, пожалуйста. Тебе понравится.

— Мозгоклюй не поможет, — сразу отреагировал Мёртвый Глаз.

Он знал язык пришельцев с небес, не до эксперт-лингвистических тонкостей, конечно же, но намного выше уровня «стой, стрелять буду!» Достаточно, чтобы раздавать собеседникам убийственные прозвища. На ментальный скан от Алана нив, кстати, уже нарвался однажды, запомнил на всю жизнь. Здесь лантарг его хорошо понимал и даже сочувствовал: незабываемые впечатления. В юности довелось повоевать против Земной Федерации, телепатических допросов наелся от души.

— Почему? — ласково поинтересовался лантарг, смиряя кипящее в душе бешенство.

Ещё не время. Ещё не сейчас.

— Мёртвый Глаз не знает, где находится Солнечная Голова, — сообщил нив. — Но он может приказать… одному, второму… восьмой или даже девятый приведёт.

Глаза в глаза, и в этой схватке хвастаться придётся другому, внезапно понял лантарг. Я могу схватить за задницу посредника. Могу поймать второго, может, даже третьего. Но четвёртый улизнёт или покончит с собой, и цепочка прервётся.

Тонкие зелёные губы треснули нехорошей улыбочкой:

— Да, Мёртвый Глаз ублюдок. Мёртвый Глаз это знает. Теперь Чёрная Смерть понимает, что поймать богиню — в его интересах? К тому же богиня — сама из небесных людей, это бесспорно. Мёртвый Глаз видел её так же, как видит сейчас перед собой Чёрную Смерть. Небесные люди привезли зло вместе с собой на своих кораблях. Пусть небесные люди забирают это зло обратно.

— Доказательства Мёртвый Глаз предъявить может?

— Легко, — на стол легла полоска планшета.

Два движения тонкой рукой с тупыми чёрными когтями на каждом пальце, и в воздухе развернулся голографический экран.

Какие-то катакомбы. Судя по двигающемуся рывками изображению, записывающая камера находилась на шлеме одного из оперативников Башни Милосердия. Длинный, как потроха морского демона, узкий каменный лаз, за ним — гигантская пещера, подсвеченная багровым огнём факелов. Чёрная девушка — стремительная, яростная… огонь рвётся с её рук, всеприсущее пламя… оно заполняет собой объектив и изображение гаснет: носитель камеры отправляется к предкам.

— Впечатляет, — сказал лантарг.

Но он узнал это движение. Поворот кисти, затем ладонью о ладонь и пламя взбухает неудержимым потоком… Сколько раз видел. Надо Дракону показать, что скажет.

— Кин-дао, — уверенно ответил человек, останавливая запись и вновь, на замедленном режиме, просматривая движения богини. — Шĸола Старой Терры.

Он повторил тот же жест, и вокруг его рук вспыхнул, заплясал багровый огонь. Боевая человеческая паранорма — пирокинез. Страшное дело, кто понимает.