Проданная на Восток

Глава 24. Тайны и секреты одалисок

Не успела Агата возразить упрямому отцу, как в комнату постучали, а после без ожидания вошла Фадия:

— На сегодня всё, всё, мои дорогие! — Она повелительно хлопнула в ладони: — Время спать! Завтра нашей дорогой невесте надо сиять, как начищенный бриллиант, а известному каждому, что лучший способ для девушки выглядеть привлекательно и свежо — глубокий и здоровый сон.

— Вы правы, — тяжело поднялся с места отец.

Фадия отвесила ему не очень почтительный поклон и мягко выпроводила из комнаты:

— Завтра, завтра, всё разговоры завтра — и не раньше, чем придёт время обеда.

Агата поняла, что спорить со строптивой надзирательницей не то же самое, что лукавить перед набожной Элен, поэтому глубоко вздохнула и бахнулась на кровать, накрыв лицо легкой, почти невесомой подушкой.

Глаза устало горели, и всё происходящее с каждым часом ещё больше напоминало восточную сказку, в которую сама Агата так нелепо угодила.

Отец продал её на Восток — богатейшему местному властелину Земли и Воды и чего-то там ещё, они едва вырвались живыми из лап пиратов, угодили в шторм, а теперь Агата вроде принцессы, запертой в башне, только вот прекрасный принц тоже окружен врагами и посажен за решётку!

Вся надежда на сказочного дракона.

Точно.

Это единственное, чего недостает в этом царстве абсурда!

Агата рассмеялась прямо в подушку, перевернувшись на живот, скомкала несчастную на укрытой шелками постели и осталась лежать, уперев подбородок в ладони и в полудрёме наблюдая, как невесомо колышется на неосязаемом ветру полог балдахина.

Уверенные теплые пальцы нежно обвели косточку на ноге, провели щекотную линию вдоль так и оставшегося на ноге артефакта, скользнули вверх по икре, рассыпая мурашки и наконец дразняще огладили бедро. Агата то ли всхлипнула, то ли простонала, переворачиваясь на спину, перехватывая наглые ладони, которые все равно нежно и уверенно обхватили за талию, притягивая к горячему торсу. Мягкие, невесомые поцелуи продолжили дорожку вдоль ее ключицы, мазнули по скуле. Агата прерывисто вздохнула подаваясь на встречу, стремясь поймать губами ускользающий поцелуй.

— Просыпайся, птичка!

Под сомкнутые веки хлынул свет, и Агата вскочила, распахивая глаза, пытаясь унять бешеное сердцебиение и с трудом осознавая, что сидит одна посреди огромной кровати в ворохе подушек и сбившихся простыней, затканное вышивкой тяжелое одеяло она скинула на пол еще вечером. Тонкая ночная сорочка задралась до талии и сползла с плеча, растрепавшиеся от беспокойного сна волосы липли к влажному лбу; в комнате душно пахло благовониями, палочка которых, забытая с вечера, еще тлела на низком столике в углу комнаты.

— Совсем разоспалась, красавица, — добродушно пожурила Фадия, распахивая окна и впуская с солнечным светом теплый, пахнущий влажной землей и зеленью ветер. — Через несколько часов станет совсем жарко, а так успеешь прогуляться в саду до уроков.

— До уроков? — преспросила Агата, моргая от ярких лучей, играющих на золотой вышивке балдахина, потирая пылающие щеки. И резко тряхнула головой. — Вы не знаете, что с нашим капитаном, Джонотоном ди Арсом?

Сон был таким ярким, что она слезла с кровати и проверила не спрятался ли там Джонатан, как уже делал однажды. Но там нашлись только вчерашние злополучные тапочки. Приснится же такое!

Вчера их разговор с отцом прервала Фадия, столь решительно выпроводившая отца из ее покоев, что Агате не удалось выяснить хоть что-то про Джонотана. Ей не хотелось верить, что он до сих пор в темнице.

Разговор с отцом оставил гнетущее впечатление: Агата и без того чувствовала себя преданной, но то, что злополучный артефакт не работал, стало неприятным открытием.

— Перестань! — уперла руки в бока Фадия. — Перестань думать о других мужчинах, когда перед тобой стоит важнейшая задача — соединиться святыми узами брака с самим Орахном, чья власть и могущество…

— Я просто беспокоюсь о его жизни и свободе, — перебила Агата. — Мы должны отплатить ему за то, что он доставил нас сюда в целости и сохранности, довез до берегов священного Шарракума вопреки сильнейшему шторму и жестоким пиратам. Можно ли узнать, освободил ли его о милостивый и справедливый Орхан?

— Я узнаю, деточка, но не говори об этом ни с кем больше! — сурово припечатала Фадия и тут же сменила тон на елейный и вкрадчивый: — Господин Орхан, да даруют боги вам двоим свое благословение и долгие ночи, между тем, очень доволен вчерашней встречей.

Агата вскинула брови.

— Неужели?

Фадия заговорщицки подмигнула, прошла, переваливаясь, до умывального столика и посмотрела на Агату с такой гордостью, словно расположение Орхана было лично её заслугой:

— Ты так удачно потеряла свою туфлю. Так и знала, что ты не так проста, как кажешься, птичка. А теперь умываться и гулять! Свежий воздух очень полезен для цвета лица. Иди-ка сюда!

— Так что за уроки? — уточнила Агата, пока Фадия лила воду на ее сложенные лодочкой ладони из большого серебряного кувшина с тонким носиком.

— Господин специально пригласил девушек из дома любви, чтобы они научили тебя всем премудростям и ты знала, как угодить господину под вашей первой луной.

— Под первой луной, — задумчиво повторила Агата, надеясь, что она просто не правильно поняла подтекст.

— Да, обряд продлится до заката солнца, после чего вас с господином Орханом оставят одних, — Фадия демонстративно мечтательно закатила глаза, а потом неожиданно пристально посмотрела на Агату. — Ты ведь знаешь, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они остаются наедине?

Агата моргнула, сильно удивившись вопросу, который у нее на родине был верхом неприличия. Конечно же, все девицы на выданье только об этом и говорили, тайком передавая друг другу запретные романы с пикантными подробностями (обложка от молитвослова отлично подходила по размеру большинству изданий) и посмеиваясь и краснея на балах и приемах под прикрытием вееров.

У Агаты тоже было припрятано несколько подобных, необычайно полезных для развития воображения книжиц, но разумеется, как приличная кирия, она и помыслить не могла, чтобы в подобном признаться. К тому же, до недавнего времени она была совершенно уверена, что с ней-то подобное может произойти только в законном браке, который казался таким далеким, что мечты о любви и о такой влекущей воображение близости иногда заходили неприлично далеко относительно морали, вкладываемой юным девушкам в головы.

— О, — она, стараясь не рассмеяться, подняла брови и изобразила высшую степень невинного изумления и смущения, — я не… в монастыре говорили, что это ужасно, ужасно неприлично, и я обо всем узнаю после свадьбы от мужа.

Это совершенно точно не сработало бы с проницательным отцом или с кирией Элен, но Фадия неожиданно поверила в полную неосведомленность Агаты.

— Ох, птичка моя, — Фадия выглядела одновременно шокированной и крайне довольной, — столько тебе еще предстоит узнать. Надо будет обязательно рассказать господину Орхану, он будет очень…

— Расстроен?

Может, Орхану и не нужна такая неопытная жена, при таком-то гареме? Агате даже не пришлось скрывать надежду за волнением.

— Что ты, что ты! — замахала на нее руками Фадия. — Господин будет рад обучить тебя всему. Особенно после того, как девушки тебе сегодня расскажут, что и как надо делать.

“Помогите мне боги”, — подумала Агата, представив, как Орхан позволит себе все, что делал Джонотан, и едва не простонала.

Ей срочно надо было что-то придумать! И все время, пока Фадия, радостно бормоча, помогала одеться ей во все тот же традиционный наряд, хмурилась, пытаясь найти выход. Только бы узнать, что с Джонотаном все в порядке. Часть ее отчаянно надеялась, что он уже ищет способы вызволить из ловушки и себя, и её.

Прогулка прошла, как в тумане: цветущие сады вокруг дома Орхана, больше походившего на сказочный дворец с башенками и длинными, увитыми зеленью галереями, поражали воображение, но ни свежая зелень, ни диковинные цветы не могли привлечь внимания напряженно думающей Агаты.

Она кивала, вполуха слушая перечисление богатств Орхана: и верблюды, и добыча золота, и лучшие на свете ткани, и даже к специям этот восточный делец успел приложить руку…Агата мечтала вернуться в прохладу дворца: ее лицо вновь было прикрыто тонкой вуалью, и даже легкий бриз с моря не мог сделать легче частое и горячее дыхание. Возможно, это было делом привычки, но все, чего Агате хотелось — добежать до моря, скинуть с себя непривычный наряд и окунуться с головой в воду.

Она с тоской посмотрела вдаль: с холма, на котором раскинулся богатый район Шарракума открывался восхитительный вид на плещущееся внизу море. Оно с далеким рокотом накатывало на прибрежные скалы, обещая свободу и укрытие. Это были странные мысли, но кажется после первого в своей жизни плавания, Агата ощутила тот самый вкус свободы, о котором с сияющими глазами рассказывал Джонотан, возвращающийся на праздники из морской академии.

“Джонни, где же ты сейчас?” — Агата сжала кулаки, чтобы ногти впились в ладони: слабая боль отрезвляла, прогоняла страх и тоску. Печалиться у нее еще будет время, если ничего не выйдет, и ей придется стать женой Орхана!

— Я ведь могу задавать вопросы? — спросила она, кажется, оборвав Фадию на полуслове: слишком ушла в свои мысли.

— Какие вопросы, птичка? — совершенно не обиделась Фадия, но голос прозвучал настороженно.

— Я же могу расспросить девушек из дома наслаждений, так вы сказали? — она даже не стала пытаться изображать смущение — под покрывалом практически не видно лица, а щеки и лоб и так пылают от жары и волнения. — Переживаю, что ничего не знаю. А Орхан заслуживает лучшей невесты в мире. Но… там же не будет посторонних?

— Ох, птичка моя! — Фадия выглядела такой обрадованной, что Агате даже стало совестно, что расспрашивать она планирует вовсе не женских хитростях, а о нравах в городе и том, как остаться незаметной на улице, на случай если ей удасться выбраться. — Конечно, ты можешь спрашивать их о чем угодно! Этот урок только для тебя. И не переживай о гареме господина. Шипят эти змеи громко, да укусить теперь поостерегутся.

Агата только кивнула, радуясь, что лишних ушей не будет, а значит есть шанс узнать что-то действительно полезное.

Спустя несколько часов после прогулки, Агата сидела в одной из комнат уже знакомого хаммама с ногами на низкой, украшенной мелкими квадратиками мозаики каменной скамье, смущенная, но полная любопытства и отмечала, как сильно отличаются традиции в разных странах. Она всегда была прилежной ученицей и не только потому, что не хотела расстраивать отца, но и потому, что было действительно интересно узнавать новое, но никогда раньше ее урок не проходил так.

Ни лаконичной и строгой классной комнаты, ни учебников. Хотя книгу ей почтительно подали и поставили перед ней на небольшой складной подставке, чтобы на страницы не попали ни вода, ни ароматные масла. Теперь Агата, чувствуя, как пылают щеки, листала красиво оформленные страницы с от руки написанным на ануарском текстом, которого было совсем немного, и старалась не представлять Джонотана и себя саму, повторяющих то, что было на красочных и очень детальных иллюстрациях.