Проданная на Восток

Глава 25. Орхан всемогущий

— Кирия, успокойтесь же, Кирия! — Элен, пыталась хоть как-то остановить мечущуюся по покоям Агату.

Она уже раскидала в бессильной злобе все подушки, отказалась от предложенных служанками фруктов и теперь кружила, пытаясь хоть что-то придумать, пока Фадия отправилась, как она сама выразилась, «обрадовать» девушек из гарема обедом с господином Орханом в честь того, что Агата приняла золото и помолвка состоялась. Как будто у неё был выбор!

— Кирия, да остановитесь же! — взмолилась Элен, схватив ее за руку и усаживая перед зеркалом. — Не можете же вы такой растрепанной явиться на обед с женихом! Что скажет кириос ди Эмери!

— Плевать, что он скажет, — Агата рванулась было, чтобы вскочить, но Элен удержала за плечи и принялась расчесывать ее ещё влажные после хаммама волосы. — Он продал меня в гарем! Кирия, вы же понимаете, что он спит со всеми этими женщинами!

— Придержите язык, кирия, — сурово одернула Элен, — если все тут с ума посходили, что допускают подобное, это не значит, что и вы должны опуститься и вести себя подобным образом! Вы благородная кирия, а не девица из публичного дома!

— Неужели? — Агата поддерживала кипящую в груди злость, чтобы не разрыдаться и не смириться с происходящим, рано ещё сдаваться. — Чем гарем отличается от публичного дома?! Тем что хозяин один и надо ещё подраться за его внимание и благосклонность?

— Будьте благоразумны, кирия, — сказала Элен ловко заплетая ей косы, и неожиданно нежно погладила по голове. — Посмотрите, как пройдёт обед. Может быть все не так плохо, и вы найдёте общий язык с господином Орханом. Хоть нравы здесь чудовищные, — Элен поджала губы, — но возможно, вам достаточно будет дать понять Орхану, что такая красавица и умница, как вы можете быть только единственной. И что к вашему мнению он прислушаться обязан, мало ли какие тут традиции.

Агата так удивилась словам всегда строгой и брюзжащей Элен, что даже злость поутихла, словно свернулась глубоко внутри ядовитой змеей. Она посмотрела в зеркало в тяжёлой золотой оправе, изображающей сплетение ветвей, свет от светильников оживил чёрный глаз искусно сделанной пичужки, и вздохнула успокаиваясь:

— Кирия Элен, подайте мне пожалуйста, те украшения, которыми вчера столь щедро одарил меня жених.

И все время, пока Элен, бормоча что-то недовольное в адрес хозяина дома, помогала ей застегнуть тонкие цепочки, и когда они следом за Фадией шли в сопровождении безмолвных стражей через богато убранные комнаты, Агата больше не проронила ни слова. Она подумала, что может быть, ей стоит довериться Элен. Она все-таки была сейчас ее самым близким человеком, у них одна Родина и одна вера, а разногласия пусть останутся в прошлом. Пришло время объединиться против общего врага.

Агата хмыкнула сама себе, не определившись, кого именно назвала в мыслях врагом в первую очередь: властолюбивого и самоуверенного Орхана, отца, который сам не ведал, на какую сделку соглашался, Вильхельма, по чьей вине Джонотан в опасности, или всех их вместе.

Только Элен, очевидно, не поддерживала того, что происходило, а гарем и обычаи Востока и вовсе приводили набожную компаньонку в ужас. Агате хотелось верить, что отец нарочно взял именно Элен с собой, но она не позволила надежде смягчить ее сердце.

О том, как отец мог поступить так с ней, она подумает потом: либо, когда окажется на свободе, либо, когда все закончится так, как он и запланировал. А пока ей нужен хоть какой-то план. Может быть, стоит попробовать соблазнить Орхана? Не зря же она выслушивала этих одалисок — прислужниц в гареме.

Сердце неприятно сжалось, когда она представила себя у ног Орхана и после, натирающую его тело маслом…. Мысли перескочили на Джонотана. Хорошо, что он сбежал! Наверняка он ее ищет, но до обряда осталось каких-то полтора дня. А этот Вильхельм, он словно в насмешку разгуливает на свободе и развлекается с местными девицами, хотя вот чья голова по праву должна украшать стены этого дома!

“Вильхельм! Ну конечно!”, — дурацкая туфля снова соскользнула с ноги, и Агата замешкалась, и отставая от Элен и Фадии.

— Кирия!

— Госпожа!

Они на удивление синхронно повернулись, практически сразу обнаружив, что она не идет рядом, и Агата моргнула и улыбнулась, потому что ей пришла в голову совершенно безумная мысль.

— Никак не могу привыкнуть к этой обуви, — пробормотала она, опуская глаза. — Поторопимся, не стоит заставлять господина Орхана ждать.

План был безумен, но предельно прост. Осталось только пережить обед. Агата так увлеклась продумыванием деталей, что только рассеянно кивнула на слова Фадии о том, что за обедом ей позволяется снять вуаль с лица.

— Надо же! Хоть на том спасибо, — всплеснула руками и неожиданно недовольно проговорила Элен, до этого долго молчавшая, словно затаившая что-то: Агата ещё никогда не видела её такой сосредоточенно-злой, как сейчас. Голос Элен стал совсем саркастичным: — А то я уже думала бедную кирию ли Эмери до самого обряда будут морить голодом.

— Господин Орхан щедр и добр, — возмутилась оскорбленная до глубины души Фадия, упирая руки в боки, — никто и не думал обижать госпожу!

— Только одевают ее так, словно в этом доме закончилась приличная одежда и не хватает платьев, — не сдавалась Элен, сначала тихо ворча себе под нос, а потом громче и громче, явно решив припомнить строгой надзирательнице все грехи, что случились с Агатой в этом доме: — На нее напала какая-то безумная девица! И вы пригласили ее обучать девиц из публичного дома! Чему хорошему они могут научить юную и невинную кирию?! Я начинаю думать, что нам следует любой ценой разорвать эту помолвку, если и дальше дело будет идти таким чередом. Я несу ответственность перед кириосом ди Эмери за честь моей подопечной, а также перед лицом всех наших богов, и надеюсь, мои молитвы будут услышаны!

Фадия уже открыла была рот, от гнева ее полное лицо пошло пятнами, которые были видны даже на загорелой коже, когда Агата поспешно встала между двумя воинственно настроенными женщинами:

— Элен, Фадия! — она говорила мягко, но твердо, как и положено госпоже. — Я очень ценю вашу заботу, но не потерплю никаких разборок ни при мне, ни у меня за спиной.

И строго добавила, радуясь, как все удачно складывается:

— Кирия Элен, я хочу поговорить с вами после обеда.

Фадия победно глянула на Элен, которая хотела что-то ответить, но Агата сделала страшные глаза. К счастью, Элен, кажется, что-то поняла, недовольно поджала губы и кивнула.

В этот момент, словно только и дожидаясь окончания перебранки, слуги распахнули двери, почтительно кланялись, и Агата вошла в зал, отведенный под трапезы.

Будучи знакомой с традициями Ануара, она все равно на мгновение помедлила на пороге, отмечая, что нет ни привычного стола, ни стульев.

В просторном светлом помещении с большими окнами, красиво задрапированными тонкими шелковыми занавесками, прямо на устланном ковром полу, вокруг небольших низких столиков было набросано множество подушек.

Никто пока не сидел, но в зале было необычайно многолюдно, хотя Агата рассчитывала, что это будет обед в узком семейном кругу. Впрочем, учитывая, что здесь были, кажется, все девушки из гарема, собравшиеся, возможно, и считались семейным кругом.

— Прошу, — активно покрутил пальцами в кольцах и драгоценных камнях Орхан, даже звякнули браслеты на его подчеркнуто мужской руке.

Он встретил их появление с живым интересом: вперил в Агату свой жгучий, как у всех восточных мужчин, взгляд огромных чёрных глаз, в которых читался живой ум и цепкость: он явно не из тех, кто упустит своё.

Впрочем, именно это и сделало его самым влиятельным торговцем и богачем этого города, другой не обзавёлся бы всеми этими бесконечными верблюдами, шахтами, золотом и таким количеством девиц в гареме, готовых, судя по всему, услаждать его сиятельство не то что по первому щелчку пальцев, но даже по первой его мысли.

Агата прошла по притихшему залу. Взгляды всех собравшихся так, казалось, жадно липли к коже, что хотелось их с себя смыть. Даже отец следил за её появлением будто не дыша: небось боялся, что она после их ссоры выкинет что-то, за что он рискует тоже угодить в темницу.

А ей было, что сотворить. Ударить Орхана по лицу. Высказать правду о том, что артефакт, ради которого и была, похоже, затеяна вся сделка, — не работает! Разгромить к морским демонам весь этот чинный трапезный зал, полный тонкого фарфора, золоченых графинов, кубков и причудливых, изящных кальянов из стекла.

Но по правую руку от Орхана сидел Хайрат, и его взгляд скользнул по коже словно ядовитая змея — опасная, но не стремящаяся укусить, пока не сделаешь резкого движения. Он маг, может прочитать её мысли или — что ещё страшнее — подчинить её волю, если что-то пойдет не так.

Как хотелось, чтобы артефакт вот прямо сейчас подарил ей особую силу!

Но Агата лишь приподняла уголки губ, чтобы улыбка мелькнула лишь в глазах, прошла самой чарующей походкой, не забывая покачивать на ходу бёдрами — назло завистливым соперницам гарема. Обойдя сидящих на подушках братьев, смотрящих на неё, точно она выступала на сцене, Агата приблизилась прямо к Солнцу и Звездам — самому Орхану Всемогущему, не обращая внимание на сердитое шикание Фадии и перешептывание за спиной.

Рядом с повелителем как раз было свободное место, напротив сидел отец, но даже он держался настороженно и только бросал на Агату умоляющие взгляды.

Орхан сначала удивленно замер, хищно осмотрев её с ног до головы, но потом всё же рассмеялся её вызову, сверкнув белыми, словно морской жемчуг, которым был расшит его шелковый кафтан, зубами. Наверняка Фадия сказала бы, что смех её повелителя чисто журчание ручья в прохладном лесу, но Агате он больше напомнил тихий рык оборотня, готового в следующий миг превратить улыбку в оскал.

Кажется, место для Агаты было предназначено куда дальше — на женской половине стола, в окружении других девиц, но пора было указать богачу и властителю душ, что она претендует на нечто большее, чем услужливая и согласная на всё девица.

— Могу я сесть с вами, о мой господин? — произнесла она на энарийском, продолжая делать вид, что ничего не понимает на местном языке, и сделала взгляд как можно более томным и загадочным.

Она смотрела прямо на него, опустив ресницы, мягко улыбаясь, и Орхан похлопал рукой по вышитой подушке по левую руку от него:

— Я бы посадил тебя на колени, прелестная Агата, но боюсь тогда придется провести обряд раньше, а мы ведь хотим соблюсти все традиции.

В его голосе прозвучал намек на вопрос, и Агата, розовея от собственной дерзости, а может быть от того, что сердце колотилось так, что гнало кровь по венам слишком быстро, оперлась о его плечо, чувствуя, как впивается в кожу жемчуг вышивки, и села рядом, прошептав еле-слышно:

— Боюсь, что некоторые традиции могу нарушить по незнанию.

Орхан рассмеялся и перехватив ее руку, поцеловал ладонь:

— Обычно за это я строго караю, — он посмотрел на нее долгим, пристальным взглядом и вновь улыбнулся, когда она замерла, боясь пошевелиться и даже вздохнуть, — но твоя непосредственность пока мне нравится. Отныне я дозволяю тебе обедать со мной за одним столом.