Проданная на Восток

Глава 33. Последняя просьба

— Моя невеста — удивительная девушка, — начал Орхан на своем языке, поднявшись, — раз знает о древнем танце, посвященном богине Луны.

— Я знаю, господин, — проговорила Агата на ануарском, вызывая удивление всех собравшихся, даже Хайрат, сверлящий её убийственным взглядом, явно был сбит с толку. Непривычные слова с трудом складывались в предложения, но тем лучше: пусть оценят её старания и трудности, ведь она так готовилась к этому дню. Агата коснулась сложенными руками почти полностью обнаженной груди, посылая горящий взгляд Орхану. — Это мой подарок вам, о Солнце моей жизни. Если мне суждено провести жизнь на Востоке, я сделаю всё, чтобы стать одной из вас. Великая богиня Луны снизошла ко мне этой ночью и научила…

Вильхельм одобрительно цокнул, разглядывая её безо всякого стеснения, отец отчаянно отводил взгляд и искал поддержки у Элен, сидящей рядом, но Агата снова смотрела только на Орхана, способного определить её судьбу.

— Ты говоришь на ануарском… — медленно и задумчиво заметил он.

— Богиня Луны снизошла до моих просьб, — проговорила Агата, — наставила меня, и открыла, как доставить вам, удовольствие мой господин.

Ей показалось, или сзади кто-то дернулся было к ней? Оглянуться и посмотреть она не могла: что бы Джонотан ние придумал, сейчас ей надо дойти до конца. Она не может попросить свободы для себя: здесь в кругу всех этих гостей это станет оскорблением хозяина дома, к тому же оскорблением от женщины.

Сейчас Орхан смотрел благосклонно, хоть и задумчиво: ему явно понравился и танец, и то, что он видел. И удивило ее знание языка… Но Агата отметила, что никто не торопиться помочь ей прикрыться. И в целом никто, кроме разве что отца и Элен, не выглядит шокированным. Да, взгляды были заинтересованные, оценивающие — она почти физически ощущала их на себе. И это заставило распрямить плечи и убрать руки от груди.

— Богиня Луны подсказала, что после этого танца господин выполнит любую мою просьбу, — проговорила она ровно, прямо глядя на Орхана.

— Да нерушима будет ее воля, — проговорил Орхан сощурившись и улыбнулся. — Проси!

Агата облизала пересохшие губы, борясь с желанием оглянуться на Джонотана, и стараясь, чтобы голос не дрожал от волнения, медленно проговорила:

— Позволь мне, о господин, быть рядом с тобой не одной из многих, но единственной женой по праву и…

По залу пронесся шепоток, сзади раздалось приглушенное восклицание, и Агата почувствовала, как горячие пальцы коснулись ее обнаженной спины, заставив сделать крохотный шаг назад, и следом она услышала лихорадочный шепот:

— Агата, не смей!

Но и сейчас она не обернулась, глядя в глаза Орхана, который, задумчиво потирал подбородок, ожидая окончания просьбы.

Хайрат склонился было к его уху, начиная что-то нашептывать, но Орхан отмахнулся. Хайрат исподлобья посмотрел на Агату, а потом нахмурился, словно что-то почувствовав. Его взгляд скользнул куда-то за ее спину. Агата переступила с ноги на ногу. Сердце забилось где-то в горле, а кожу покрыл холодный пот.

Она шагнула в сторону, пытаясь закрыть собой Джонотана, уже понимая, что произошло. Цепочки звякнули, но этот тихий звук потонул в приказном крике Хайрата, указавшего за спину Агаты:

— Взять его!

Стражи Орхана в белом среагировали так стремительно, что не более вздоха прошло, когда Джонотана скрутили и бросили на пол, заставив склониться перед Орханом. Черную повязку, скрывающую его лицо, сорвали — и теперь ничего не скрывало лицо Джонотана ди Арса, знакомое многим в этом зале.

— Пират пойман, господин, — ухмыляясь, поклонился Хайрат, — прикажи казнить прямо здесь?

— Он не пират! — крикнула Агата и шагнула было вперед, но стражи в белом окружили ее, оттеснив теней. — Это он — капитан, доставивший нас с отцом к этим землям, защищавший нас и спасший меня от пирата!

Кожу неприятно закололо, то ли от множество взглядов, обращенных на нее, то ли это Хайрат дал волю своей магии. Уголки его губ кривились в издевательской усмешке:

— Чего стоят слова глупой женщины? — презрительно бросил Хайрат, шаг за шагом спускаясь с возвышения, где сидел Орхан, к центру зала. — Она, увы, видит лишь смазливое лицо человека, который готов предать в любой момент. И он находится здесь явно не с благими целями — иначе бы и не вздумал скрываться среди теней, словно какой-то вор! Не так ли?

Но речь заклятого мага прервал другой голос, и Агата от неожиданности даже вздрогнула. Тот, кто уже доказал, что продаст её ради выгоды, внезапно поднялся с места:

— Господин Хайрат, это — и правда мой капитан.

Сезар ди Эмери замер, прекрасно понимая, что этим спором вовлекает себя в противостояние Орхану… Если он скажет то, что им не понравится — всей сделке конец! Но отец выглядел впервые за долгое время решительно, хоть его лицо и покрылось пятнами от напряжения и, может, стыда за неё — замершую полуголой посреди всех собравшихся. Но сейчас было плевать. Агата почувствовала, как на глаза помимо воли наворачиваются слезы: отец все-таки заступился! Не только за неё, но и за Джонотана, которого когда-то поклялся защищать!

— Как вы могли не узнать его? — продолжал между тем ди Эмери, сжав полноватые пальцы в кулаки. Он вперил свой тяжелый взгляд в Хайрата и повысил голос:. — Я принимал Вас в своем доме, где вы и были представлены друг другу. Кажется, вы еще искренне восхищались мастерством и бесстрашием моего верного капитана. А теперь готовы верить тому, кто обведет вокруг пальца даже собственную мать?!

Джонотан попытался вырваться из хватки, но стражники держали его крепко, а по быстрому сигналу Акрама теперь и теневые стражи сделали круг ещё плотнее: чтобы не позволить преступнику сбежать. Все гости зашумели и загомонили разом, поднялась суета: кто-то вскочил со своего места, гневно повышая голос и выкрикивая что-то неясное на ануарском. Орхан поднялся со своего места и грохнул кулаком, привлекая к себе внимание. И только настоящего пирата как будто всё происходящее лишь веселило.

Агата бросила отчаянный взгляд на Вильхельма, который в этот момент неторопливо поднялся, широко ей улыбаясь, окидывая наигранно восхищенным взглядом всю ее фигуру. Кажется, он пришел сюда только чтобы посмеяться над ней и всем её планом — хотя буквально накануне клятвенно заверял, что это её верный шанс на спасение! Какая же он сволочь! Агата с трудом удерживалась, чтобы не наброситься на него с кулаками.

Все были так увлечены, что никто не обратил внимания, как он подхватил огромный золотой кувшин для вина, приподнял резную крышку и, отсалютовав Агате, отпил прямо из носика. После чего поцеловал кончики своих пальцев, послал Агате воздушный поцелуй и, прихватив кувшин, незаметно скрылся среди гостей.

Крикнуть, чтобы схватили настоящего пирата, она не успела. Горло сдавило судорогой, пока стражники впятером пытались удержать Джонотана. Они заставили его встать и замереть, вскинув голову. Напряженное тело его вытянулось в струну, но в хорошо знакомых глазах полыхал опасный огонь.

Он применит свою магию, если они попытаются его убить! Несколько теней подошли ближе и были будто готовы защищать своего собрата от людей в белом. Фадия говорила, что Акрам и Орхан всегда соревновались, чьи воины сильнее…

Но встанет ли сейчас Акрам на сторону Орхана или будет защищать честь теней?!

— Мой господин, выслушайте нас! — бросила она, снова умоляюще глядя на Орхана.

Хайрат открыл было рот, но Орхан остановил его властным движением руки.

— Это правда, Сезар? — спросил он, но посмотрел на Агату, которая кусала губы и беспрерывно дрожала уже всем телом.

— Конечно, господин, — со всем почтением кивнул ди Эмери, — я взял его на воспитание еще мальчиком.

— Вот оно что, — проговорил Орхан. — А где же тогда пират, который хозяйничает в наших водах?

— Да вот же… — ди Эмери перевел взгляд туда, где пару минут назад был Вильхем, и осекся.

Агата заметила мелькнувший у дверей новенький синий мундир и, поспешно сложив руки в просящем жесте руки, взмолилась, позволяя слезам затуманить взор, обращенный на Орхана:

— Господин, прошу Вас, будьте милостивы в этот день.

Орхан, отпихнул шепчущего ему на ухо Хайрата, и неожиданно встал со своего места. Обойдя Джонотана, которого удерживали стражи, приблизился к Агате, небрежным движением сбрасывая с плеч белоснежный, богато расшитый золотыми и серебрянными нитями палантин.

Агата вздрогнула, когда прохладная, тяжелая ткань легла ей на плечи наконец скрывая наготу от множества любопытных глаз. Горячие ладони сжали ее плечи, а потом Орхан скользнул рукой вверх, погладил шею, вынуждая запрокинуть голову и посмотреть ему в глаза снизу вверх. Мгновение он молчал, а потом неожиданно улыбнулся, словно приняв какое-то решение.

Запахнув на ней плотнее палантин, он обернулся к гостям и тишине его голос прозвучал особенно торжественно:

— Дорогие мои гости, воистину боги благосклонны ко мне, раз сама Луна благословила и наставила мою невесту, — он сделал паузу, окидывая всех взглядом, — и я не буду сегодня проливать кровь.

— Но господин, — начал было Хайрат, но Орхан заставил его замолчать едва заметным жестом. — Я буду милостив сегодня, поэтому этот мужчина… — он помедлил, глядя Агате в глаза и улыбнулся многообещающе, — пусть валит на все четыре стороны. Вы знаете, что это был за танец и осталось услышать, какую плату за него назначила моя невеста.

— Он здесь, чтобы убить вас, Сезар, — ухмыльнулся вдруг Хайрат, пристально глядя на скованного Джонотана в кругу стражей. Так, словно запросто считывал не только его чувства и магию, но и даже мысли. Маг быстро глянул на кириоса ди Эмери и презрительно бросил: — Ещё немного — и он добрался бы до вас и воткнул кинжал вам в глотку. Не знаю, право, в чём вы провинились, но вижу это так ясно, как солнце на небосклоне. Всё еще готовы за него заступаться?

Агата не удержалась и уставилась на Джонотана. Серьезно?! Он здесь не для того, чобы спасать её — а чтобы убить её отца?! Гнев и растерянность залили лицо краской, щеки горели, и от всего происходящего уже шла кругом голова. Чего ещё она не знает о том, кому готова была отдать сердце?

Отец нахмурился и взглянул на Джонотана исподлобья, но решения своего не переменил. Он ещё крепче сжал кулаки и подтвердил:

— Этот человек не пират! И то, в чем я виноват, заслуживает кары. Но не смертельной. Так и он не заслуживает смерти, о великий аль Гаффар. И я не мгновения не сомневаюсь, что ты сделаешь правильный выбор.

— Я уйду, Сезар, — промолвил наконец Джонотан, и его глубокий голос разнесся по всему залу. — Ты прав. Твой приговор не может быть смертельным. Сама жизнь покажет тебе, чего ты заслужил.

— Я не знаю, что движет твоей ненавистью, валадэй, но не позволю тебе омрачать мое торжество сегодня, — пригвоздил его Орахан, терпеливо выслушавший обе стороны. — А теперь ты уйдешь и больше никогда не ступишь на берега Шарракуума. Иначе твоя голова украсит мой двор, — в сверкнувших холодом глазах Орахана не было ни тени сомнений, — я не бросаю слова на ветер.