Проданная на Восток

Глава 16. Шаткое равновесие

Джонотан был жив, о да! Ещё как!

Окровавленный и разъяренный, он прямо на глазах у Агаты переступил через убитого пирата. Схватив очередного врага, он будто магией заставил того потерять силу воли, снова поднял кровавое лезвие и собирался перерезать горло.

Агата не видела ничего кроме, хотя вокруг орали и сражались, и ей самой грозила смертельная опасность.

Она никогда не думала, что Джонотан может быть в такой ярости, что волны его магии могут захлёстывать всех вокруг, а кровь литься по его рукам, смешиваясь с брызгами моря.

— Джонотан, — прохрипела она, моля прекратить это.

Ведь должен быть суд! Ведь пираты тоже заслужили иной кары, разве нет?!..

Он резко обернулся, будто способен был различить её слабый голос даже сквозь безумные крики боли и ярости, сквозь звон металла и полыхание огня.

Только сейчас Агата увидела, что корабль Вильхельма… Ох! Он горел, уходил под воду — накренился уже так, что скоро зачерпнет волны всей палубой, один борт почти касался поверхности! Пираты спешно бежали с него, кто-то прыгал в воду, кто-то пытался перебраться на “Дикарку” или добраться вплавь до второго пиратского судна, уже поднявшего паруса.

Они победили? Но бой еще продолжается!

— Стойте! — она не успела додумать мысль, не успела испугаться, но голос все равно сорвался, потому что, кажется, все, кто был на залитой кровью палубе — и пираты, и команда «Госпожи Дикарки” — обернулись на нее.

Она спустилась по трапу, чувствуя, как ветер охлаждает вспотевшую шею и бросает в лицо выбившиеся из косы волосы.

— Агата! — Джонатан резко повернулся к ней, выпустив жертву — пират осел без сознания на палубу.

Это мгновение затянулось. Агата видела только его сверкающие яростью и жаждой мести глаза, любимые и такие чужие, смертельно вымотанные магией и смертью, и сейчас больше всего на свете она жаждала его спасти.

Но она похолодела, когда взгляд Джонотана, направленный прямо на неё, застыл.

Какого морского демона?! Волосы лезли в глаза, и Агата торопливо откинула тыльной стороной руки мешающие пряди… и увидела позади Джонотана знакомое лицо.

Вильхельм! Он маг. Он тоже владеет силой!

Сражение отхлынуло от двух магов, будто всё разом поняли, что сейчас решится их судьба. Пираты ощерились клинками против матросов, и всё вокруг замерло в шатком равновесии.

— Ах, Джонотан… — цокнул Вильхельм, тоже порядком залитый кровью, рукав его камзола был разодран и лишился почти всех пуговиц, щеку пересекала глубокая, кровящая царапина. Его хриплый голос звенел от напряжения. — Мой мальчик, — прохрипел он ещё ниже, приближаясь ближе к шее Джонотана, на которой сомкнул цепкие пальцы, унизанные перстнями, — я дождался, верно? Ты сделал всё, чтобы спасти свою малышку, но я… пират и знаю, когда нужно использовать силу, а когда — ждать. И я ждал слишком долго. О да. Даже позволил тебе спалить мой корабль, паршивец ты эдакий.

— Вильхельм! — сорвался голос Агаты.

— Вы посмотрите, кто к нам пожаловал, — он улыбнулся, хищно блеснули холодные, словно воды северного моря, глаза, когда он поманил ее пальцем. — Рыбка моя, ну что же ты там стоишь, иди сюда. Иди-иди, пока я не свернул твоему ненаглядному шею. Он положил слишком много моих ребят, чтобы я оставался для него старым добрым другом. Да, Джонни? Ты ведь рассказывал Агате о нашем лихом совместном прошлом?

Он врёт. Этот пират всегда врёт.

Джонотан прикрыл глаза, и она не могла понять, собирает ли он силы для борьбы, или магия Вильхельма уже одерживает верх.

— Ну-ка, подойди, ди Эмери! — приказал Вильхельм, сорвавшись на окрик. — Мое терпение на исходе.

Агата на негнущихся ногах прошла через толпу пиратов, окруживших своего главаря. Те встретили ее ожесточенными масляными взглядами и шепотом, обещавшим самую извращенную расправу.

Они потеряли всё награбленное и корабль, многих убил Джонотан с командой.

Теперь пираты не остановятся ни перед чем.

Она остановилась перед Вильхельмом, вскинув подбородок и стараясь не смотреть на Джонотана. Тот был жив, и это главное. Она сделает всё, чтобы Вильхельм не посмел…

— Давно не виделись, рыбка моя. — Вильхельм разжал ее сведенные судорогой пальцы, отрывая от от канделябра, который она, оказывается, сжимала так, что побелели костяшки. — Что же ты молчишь? Не рада встрече?

Его губы мазнули по запястью — там, где отчаянно бился пульс.

— Ну-ну не нервничай так. Жаль, конечно, что Джонни, милый мой Джонни, такой врун. Я тоже расстроен, моя дорогая. Мы договорились о честной сделке, но он решил, что может обхитрить старого пирата, забрать себе и девушку, и одного подлого торговца, и даже драгоценности.

— Отпусти его! — выдавила Агата, не отнимая руки, но сжимая ее в кулак.

— Что-что? — Вильхельм в притворном изумлении приподнял брови. — Вы слышали? Отпустить его! Этот парень только что отправил к акулам десяток наших парней — и мою славную “Венценосную Мари”. И конечно, я должен отпустить его!

Пираты дёрнулись, будто желая кровавой мести прямо сейчас, но тут же подняли клинки все из команды “Дикарки” и охраны сокровищ ди Эмери — а их было не мало. Но никто не торопился бросаться в бой, ведь их капитан был в лапах пирата.

Джонатан дернулся, но Агата не нашла в себе сил посмотреть на него. Он справится. Ногти впились в ладонь — останутся следы, но боль отрезвляла, заставляла сконцентрироваться на главном.

— Наша сделка, — проговорила она и отстраненно порадовалась, что голос хоть и прозвучал тихо, но не дрогнул. — Ты обещал мне любое желание.

Вильхельм ее услышал. Выпрямился и оглядел с головы до ног. Тяжелый, холодный взгляд задержался на обтянутых брюками бедрах, скользнул по белой блузе с кружевом по вороту и пригвоздил к палубе, пробрал сильнее, чем скабрезные шуточки. Но Агата стояла прямо, не отводя взгляд и сжимая одну руку в кулак. Другую оттягивал канделябр, но она ни за что не разжала бы сейчас пальцев на своем единственном оружии.

— Действительно. И что же ты хочешь, Агата?

Она вздрогнула, словно звучание ее имени — впервые за всё время их “знакомства” — сделало сделку весомее. Ей весело не было и до этого, но теперь и Вильхельм перестал веселиться. Он выглядел хищником, злобной акулой, а она и правда была маленькой, глупой рыбешкой, заплывшей туда, где для нее было слишком глубоко. Но терять все равно было нечего.

— Отпусти Джонотана, забери свою шайку и уплывай. Ты уже потерял корабль и всё ценное, что на нём было. Но ты еще можешь спасти свою паршивую жизнь!

Показалось, что где-то рядом маячит ещё корабль, но Агата смертельно боялась хоть на миг отвести взгляд от пирата — этот безумный может убить Джонотана ради веселья… и её эмоций.

Вильхельм холодно улыбнулся:

— Вот как. Но, крошка, я должен тебе желание, а не три.

Она почувствовала, как сердце бьется где-то в горле. Теплый ветер путался в ее волосах, а солнце рассыпало веселые блики на воде вокруг и грело кожу. Но Агате казалось, что все внутри заледенело, она не выдержала и посмотрела на Джонотана, который стоял, замерев, и сглотнул — дёрнулся его кадык.

Медленно приоткрыв глаза, он нашел её взгляд и будто улыбнулся — не улыбка, но ее бледная тень. А еще… незаметно указал взглядом на клинок, выпавший из рук убитого им пирата — до него было два шага.

— Не… трогай… ее, — с явным трудом, но Джонотан проговорил слова по слогам, хотя, судя по всему, Вильхельм сражался с его магией и всё ещё одерживал верх.

Если Агата правильно поняла, Джонотан тянул время и давал ей возможность отвлечь Вильхельма.

— Мальчик мой, не шуми, — Вильхельм неожиданно улыбнулся, хотя на его висках тоже выступил пот: борьба с магией Джонотана явно не была легкой, — с этой маленькой рыбкой у нас действительно сделка. И в отличие от тебя, она пока не нарушала договоренностей. А, что хочет получить больше положенного… мне даже нравится. Люблю дерзких.

Он ухмыльнулся и вновь оглядел ее, склонив голову на бок:

— Я бы спросил у тебя, какой вариант ты выбрала, но ты хочешь, чтобы я исполнил три желания, ведь так?

Джонотан дёрнулся, но магия, похоже, сковала крепко. Он поморщился, как от боли, на лице выступил пот, по лбу пролегла мучительная морщина, а челюсти были крепко сжаты. Он только тихо прорычал, сопротивляясь происходящему и мелко подрагивая, как если бы все его тело сводило судорогой, которую он пыталась подавить.

Агата незаметно сделала шаг ближе к клинку, не сомневаясь, что готова убить Вильхельма, чтобы прекратить эту пытку. Только как справиться с настоящей акулой?

Вильхельм остановил её жестом.

— Не торопись, рыбка моя. Джонни, мальчик мой, уж не знаю, что ты там подумал, но я вообще-то помню ее малышкой. Нежной, розовощекой малышкой, которая очень меня боялась и искала утешения у тебя. А теперь посмотри, какая она стала. Это восхищает, не правда ли? Даже больше, чем то, какой она стала соблазнительной.

Он вновь окинул её взглядом:

— Забавно, что если бы ты не попалась, то всего этого бы не было. Правду говорят, женщина на корабле — к беде. Отцу твоему я бы мстил, но одна человеческая жизнь — и реки крови… Как много власти у женщин. Я даже подумываю согласится на не очень-то выгодную сделку.

— Договорились? — Агата резко протянула пирату дрожащую и напряженную ладонь, продолжая искоса следить за Джонотаном.

Еще шаг — и она бросится и схватит вместо канделябра саблю.

— Ты мне нравишься, рыбка моя. Нет ничего более приятного, чем достойный противник. Даже жаль, что ты не хочешь присоединиться ко мне. Не хочешь? Жаль-жаль. Но все-таки я еще раз пойду тебе навстречу в знак моего особого расположения. Твои три желания — мои три условия.

Вильхельм заметил наконец её движения и демонстративно наступил ногой на саблю, к которой она так стремилась. И улыбнулся — нагло, издевательски.

Своей рукой он снова сжал горло Джонотана, и лицо последнего смертельно побледнело. Она мало знает о том, как на самом деле действует магия, вдруг Вильхельм заставит сердце Джонни остановиться навсегда?!

Агата замерла, задыхаясь. Она не думала, что придется выполнять все три условия, не была к этому готова, но Вильхельм выкрутил так, что одно выполненное условие не поможет. Слезы застилали глаза, и она поспешно моргнула.

— Нет? Ну что ж, тогда…

— Ты отпустишь отца, Джонотана со всей командой и кораблем, дашь нам уйти, — срывающимся голосом потребовала Агата, кровь стучала в ушах, а перед глазами все расплывалось. — Никто не пострадает.

— Мне нравится, как ты торгуешься. Ты ведь понимаешь, что я могу сейчас передумать?

— Я думаю, что ты хочешь отомстить за что-то моему отцу, — прошептала Агата, — но ты сам предложил три желания в обмен на три твоих условия.

— И ты согласна? — Он наклонился к самому ее лицу, жадно вглядываясь в глаза и, кажется, в самую душу. — Ты правда согласишься на все три условия? Ты помнишь их, правда?

Она промолчала, кивнув в знак согласия, чувствуя, что голос ее предаст, и не отводя взгляд.

— Какая жертвенность, — он покачал головой, — это даже красиво, мне нравится. Будет жалко тебя сломать, но уговор есть уговор. Я отпускаю Джонотана, оставляю в живых твоего подлого папашу, забираю своих парней и ухожу… на этом корабле, правда, потому что твой мальчик уничтожил мой. Но это всё такие мелочи, ведь Джонотан и твой отец будут живы, правда?