Проданная на Восток

Глава 21. Проклятое золото

— Рад видеть вас в целости, кирия ди Эмери, — лениво проговорил на энарийском, растягивая гласные, Орхан, сделал короткую затяжку, выпустил терпкий дым и продолжил рассматривать Агату с лёгким любопытством. — Мне доложили, что вы столкнулись с настоящими пиратами у берегов Шарракума? Слава Дарующему Силу Солнцу, что мои доблестные воины сумели схватить их и спасти вашу жизнь.

— Ваши доблестные воины, — кашлянула Агата, чтобы хоть как-то отвлечь внимание Орхана от разглядывания броши под ее пальцами, — действительно схватили пиратов и спасли наши жизни. Однако вместе с пиратами задержали и капитана, Джонотана ди Арса, который честно и преданно служил моему отцу и привез нас сюда. Вы должны освободить его, господин Орхан аль Гаффар. И мой отец! Я… не видела его с того самого момента, как господин Хайрат забрал меня с коробля.

— О, кирия, ваша доброта и забота, судя по всему, столь же безмерна, как и ваша красота, — Орхан отложил стеклянную трубку кальяна на низкий, инкрустированный перламутром столик, — но проблемы слуг не должны занимать и омрачать ваши думы, эти мелочи не стоят и мгновения вашего внимания. Позвольте мужчинам заниматься делами, а вы… вы — прекрасная услада моих глаз.

Агата моргнула, чувствуя поднимающуюся злость. Заниматься делами! Она всю жизнь пыталась доказать отцу, что тоже может заниматься делами, и в итоге это привело ее сюда — к вальяжно развалившемуся мужчине, который пялится на ее грудь, едва скрытую тонкой тканью, и которого не интересуют ее чувства вообще. Да он даже ее не слушает! Уж не поэтому ли ей закрыли лицо — вряд ли сердито поджатые губы могут быть усладой для глаз.

Агата вздохнула, понимая, что надеяться ей не на что, но она может хотя бы попытаться отсрочить эту дурацкую помолвку, или как там называется все происходящее. Она должна увидеть отца и понять, что происходит и, что именно он обещал! Надо выяснить, насколько она нужна этому Орхану.

— Но… мой отец, — Агата сделала маленький шаг вперед, не обращая внимания на хриплый и нарочитый кашель Фадии, — я так хотела бы увидеть своего отца. Сегодня важный день, а я далеко от дома и ни одного знакомого лица рядом.

— О, чужеземная чаровница, — Орхан так стремительно поднялся со своего ложа и в два шага сократил расстояние между ними, что Агата невольно отпрянула, — скоро все будут здесь и засвидетельствуют, что ты добровольно приняла мои дары. Просто мне не терпелось увидеть тебя.

Он легко коснулся ее щеки, и сквозь тонкую ткань, закрывающую половину ее лица, Агата почувствовала тепло его пальцев, но вздрогнула словно от озноба.

— Ты очень красивая, кирия ди Эмери, — проговорил он почти шепотом, наконец глядя ей в глаза, — жду не дождусь, когда увижу тебя всю.

“Еще один озабоченный на мою голову”, — подумала Агата.

Она не нашла нейтрального ответа, который можно было бы озвучить, но, кажется, ее молчания оказалось достаточно. Орхан осторожно дотронулся до ее перевитых жемчугом волос, и Агате стоило немалых усилий не дёрнуться от его движения.

От ануарца пахло терпким ароматом благовоний и масел, слишком сильно, хоть запах и казался поначалу приятным, и ещё горьким дымом. Агата, сглотнув, задержалась взглядом на его чёрной ухоженной бороде, слабо лоснящейся от уходовых масел, перевела взгляд от тёмной загорелой шеи до лица, чувствуя, что снова попадает в лапы новому пауку — готовому опутать и лишить воли.

— Я не наложница и не ваша жена, чтобы вы так торопили события, господин, — Агата спокойно, но настойчиво убрала его ладонь.

— Разве не об этом мы договорились с твоим отцом? Твое сердце будет принадлежать мне, о прекрасная кирия, и я осыплю тебя золотом… — казалось, он пропускает мимо ушей все её слова и просьбы.

Орхан мягко взял её ладони и развернул на себя, будто желая осмотреть ещё лучше, и жаркая волна стыда и злости заставила покраснеть щеки, скрытые под невесомой тканью.

Агата попыталась вырваться, но Орхан сдавил её пальцы, впервые демонстрируя силу, надавил большими пальцами в середины ладоней до лёгкой боли и тут же проговорил:

— Тише, сейчас ты увидишь своего отца. Кажется, в тебе слишком много ярости Солнца, а не мягкости и мудрости Великой Луны, но жизнь в Ануаре расставит всё по своим местам, прошу же немного терпения, дорогая…

На слове “терпение” распахнулись двери, и в зал кого-то привели. Агата дёрнулась, чтобы взглянуть, и ахнула: отец! И вместе с Элен! Слава богам, они живы и здесь, она больше не одна!

— Вот видишь, я никогда не лгу, я же обещал, верно? — Орхан еще не отпускал, он улыбнулся, обнажая белый ровный ряд зубов, и в чёрных круглых, чуть навыкате хитрых глазах вспыхнул смех.

— Отец! — Агата наконец вырвалась и бросилась было к единственным знакомым лицам в этой жаркой чужой стране, но замерла: с отцом и явно испуганной Элен в зал вошли ещё трое мужчин, похожие один на другого как братья: высокие, плечистые и довольно крепкие — с такими сражаться даже не придет в голову.

— Сезар ди Эмери будет свидетелем, не переживай, о строптивая красавица, — Орхан сделал какой-то жест, и один из трёх мужчин проводил отца до низкой софы у окон.

Послушная ему Элен… которая должна была следить за Агатой всё путешествие и которую так ловко вывел из участия с помощью хитрости и рома Джонотан — теперь послушно заняла место рядом с отцом, молча взирая на Орхана и на Агату, но явно не понимая, что ей теперь делать.

И даже сейчас Агате чудился во взгляде укор в адрес Агаты, будто она могла что-то сделать и как-то защитить свою честь! А впрочем, не знала ли Элен сразу, что всё должно закончиться вот так? Нет, явно не думала, иначе не была бы так рассеянна и строга сразу.

Но сейчас ни её строгость, ни возмущения не играют никакой роли!

Отец выглядел живым и здоровым, но будто одурманенным после всего пережитого и только слабо кивнул в ответ на пытливый взгляд Агаты. А может, то было воздействие магии Вильхельма — пират явно не отпустил отца просто так.

— Как видишь, всё в силе. Время исполнить наш уговор, — произнес Орхан.

“Наш уговор”?! Вот как. Агата стиснула челюсти совсем как Джонотан, чтобы не бросить что-то гневное: она не знала и десятой доли того уговора, по которому отец заключил эту сделку, и он даже не сказал ей про артефакт! Только подумать: она узнала про артефакт не от родного человека — а от подлого пирата, который хотел их убить!

В один миг от волнения за жизнь отца она впервые дошла до нестерпимого желания его ударить, но показывать это при Орхане явно не стоило.

Надеяться оставалось только на себя.

— Конечно, господин, — притворно улыбнулась она, поворачиваясь к Орхану и делая свой взгляд как можно более послушным и мягким, — раз вы исполнили своё обещание, я исполню своё. Только вы обещали освободить и нашего знакомого капитана, которого по ошибке схватили вместе с пиратами и…

— Меньше слов, дорогая! Меньше слов, я устал, — Орхан покачал головой и резко и повелительно захлопал в ладони. — Ахмед, давайте же сюда.

По его команде двое здоровяков притащили роскошный, украшенный золотом сундук и гулко ударили им о пол. Трое мужчин приблизились и почтительно поклонились Орхану.

— Орхан, брат наш, да будут ясны твои дни и озарены луной ночи, — начал один из них на ануарском, — рады быть свидетелями радости твоей и подтвердить, что твои намерения чисты, и избранница твоя принимает благосклонность твою, и обещает открыть лицо свое только перед тобой, стать отражением твоим, как лунный свет лишь отражение света солнца.

Ох, наверное, это всё издержки торопливых попыток перевода с ануарского — не говорят же они так в самом деле каждый день между собой? Хотя некоторая велеречивость была и у Фадии, но этот мужлан с бесконечными расшаркиваниями в словах казался особенно смешным.

Но если она правильно поняла: брат? Они все братья? Агата переводила взгляд с одного лица на другое, и ей все больше казалось, что она сходит с ума.

Трое молодых мужчин были похожи. Если бы не отличия в их одеждах, то можно было бы надеяться, что все происходящее — дурной сон.

Они выглядели моложе Орхана, возможно, даже моложе самой Агаты, но казались такими же опасными, как и их брат. Правда смотрели на нее скорее с живым любопытством и восхищением, без маслянистой, оседающей на коже нежеланным прикосновением похоти. Но она, оказывается, — отражение света! Видимо, сияющего Солнца самого Орхана. Прекрасно просто.

Агата бросила гневный взгляд на отца, тот смотрел прямо на нее, лицо его оставалось безучастным, таким же, как и всегда. И как она не замечала раньше, какие холодные у него глаза?

— Ахмет, Ахмад и Ахмед, да будут ясны ваши дни и жарки ночи, — проговорил Орхан нараспев на ануарском, — благодарю, что разделяете радость мою. Пусть свет мой озаряет избранницу мою, как сияет это золото, переданное в дар.

Оставалось надеяться, это слова ритуала, а не они все как на подбор сумасшедшие — с ней-то Орхан разговаривал на человеческом.

С этими словами Орхан принял из рук одного из братьев, Агата не смогла бы их отличить, даже, если бы поняла, кто их них кто, золотую тонкую и изящную тиару. Он повернулся к Агате и, глядя в глаза, словно коронуя, опустил украшение, на голову. Металлический край неприятно дернул волосы и царапнул кожу.

Орхан расправил цепочки, падающие на лоб и волосы полукружьями, и прошептал:

— Твой взгляд обжигает так же, как пламя, в чьем жаре создавались эти украшения. Забавно, что в наших краях того, кто может себе позволить одевать своих женщин в подобные украшения, называют дарующим воду, не правда ли? — он провел рукой, словно бы поправляя цепочку, и его пальцы неожиданно коснулись щеки Агаты под тонким покрывалом.

Она едва не отпрянула, но второй рукой он удержал ее за запястье:

— Как удачно я выбрал для тебя второе украшение, — он говорил так тихо, что Агата едва разбирала слова, — будет напоминать тебе о том, что надо усмирять свой нрав, огненная моя.

Следующее украшение поднесли двое братьев — несчетное количество тонких золотых цепочек, словно драгоценная паутинка, переплетенных между собой.

— Расстегни брошь, дорогая, — приказал Орхан, встряхивая цепочки, которые рассыпали золотистые искры и тихий, едва слышимый перезвон.

— Что? — прошептала Агата, делая маленький шаг назад.

— Это ожерелье, — пояснил Орхан невозмутимо, поднимая цепочки выше. — Хочу посмотреть, как оно будет выглядеть на твоей коже.

Агата беспомощно оглянулась на отца, который будто дёрнулся в её защиту, но промолчал. Элен пошла вперёд, но её остановила Фадия и что-то быстро и яростно зашептала.

Агата скользнула взглядом по улыбающимся братьям и, стиснув зубы, подняла руки к шее. Она не покажет страх, это просто дурацкий ритуал. Лучше она сама расстегнет эту брошь и сама придержит блузу, и не даст повода этому партнеру отца, чтоб его боги покарали, дотронуться до неё лишний раз.

Пальцы подрагивали, но Агате удалось убедить себя, что от злости, а не от страха, когда она расстегнула брошь, прихватив ткань на груди и обнажая ключицы.