Проданная на Восток

Глава 39. В неведомых морях

— Джонотан! Капитан! — на разные лады повторяли где-то рядом. — Капитан! Кириос ди Арс.

— Что… — прохрипел Джонотан не своим голосом, — проклятье.

В горле смертельно пересохло, будто там была та самая Великая Пустыня Шарракума, и только сухой ветер гонит песок по языку. Джонотан с трудом сглотнул, пытаясь разлепить глаза.

Кажется, на этот раз сознание потерял он, а не Агата. Что ж, должна быть в мире справедливость — бедной девочке и так досталось из-за него и самонадеянной жажды узнать всю правду о родителях и загадочном артефакте.

Что ж, узнал… Лучше бы не пытался. Джонотан попробовал пошевелиться и осознал, что лежит на хорошо знакомой палубе “Госпожи Дикарки” лицом на сложенных ладонях, а свернутые в кольцо снасти упираются в правый бок.

Однако корабль будто и не качало, ветра не было, а крики, которые он принял за чаек, оказались скрипами рангоута о железные части снастей и скрежет блоков над головой.

Голова, надо признаться, раскалывалась так, словно всю дозу ведьмовского зелья, что подсыпал в кальян Вильхельм, Джонотан умудрился выкурить в одиночку с пары затяжек, не давая Агате дышать этой дрянью и надеясь на противоядие, выпитое до встречи. А ведь всего-то надо было усыпить бдительность Орхана и…

— Капитан! — бухтел рядом старпом, а потом обратился к кому-то другому. — Надо привести уже его в чувство, чтобы понять, что делать дальше!

— Меня слушай, — хрипло и насмешливо бросил где-то наверху подошедший, судя по скрипу палубы, Вильхельм. — Забыл, что я ваш капитан?!

Боги, как же жарко! Это солнце просто испепелит его на месте, если он не сможет подняться прямо сейчас. Лучи жгли спину и будто прожигали камзол насквозь, но голова оставалась чугунной.

— Воды дайте, — произнес он наконец, думая, что услышит свой привычный голос, но вместо низкого и уверенного баса раздался только хриплый шепот.

— Сейчас я вам покажу, что надо делать, — уверенно сказал кто-то из женщин.

Над Джонотаном нависла тень, а в следующее мгновение его окатили, похоже, целым ведром ледяной морской воды: попало и в лицо, вмиг промокла рубашка и штаны, даже в сапоги затекло. Он на миг захлебнулся, не ожидая такого предательства, зато в голове мигом просветлело.

Деревянное ведро упало на палубу рядом с простыми туфельками по энарийской моде из добротной кожи.

— Спасибо, кирия Элен, — просипел Джонотан снова, убирая со лба мокрые пряди и кое-как садясь, чтобы принять наконец вертикальное положение. — Вы, как всегда, заботливы и добры сверх меры, — скривился он, щурясь и поднимая к ней голову, — и я вам чрезвычайно признателен…

— Ой, помолчи уже, — хмыкнула Элен, продолжая возвышаться над ним. — Тоже мне, капитан! Говорят вам, не надо принимать отраву, а вы, господин ди Арс, до сих пор считаете, что вам всё нипочем. Между прочим, вверенная вам кирия ди Эмери нуждалась в защите, а не в том, чтобы вы, драгоценный мой, потеряли всякий контроль над собой!

— Ну простите меня, — отряхнулся окончательно Джонотан и, привалившись спиной к грот-мачте, возле которой очнулся, — что пытался вытащить всех вас оттуда! — Он с трудом огляделся, щурясь от бьющего по глазам солнца и замечая ещё сидящих на палубе людей, но не находя ту, которую спасал в первую очередь. — А где Агата?

— Там, где и положено быть всякой приличной девушке в окружении таких… таких… — кирия Элен пыталась подобрать самое приличное слово, которое могло подойти прилежной настоятельнице монастыря Сан-Хосен, — отчаянных и ненадежных мужчин, — наконец припечатала она. — Кирия ди Эмери находится в своей каюте, в которой и начала это путешествие. И надеюсь, никто из вас, — она обвела грозным взглядом всех мужчин на палубе, остановившись даже на отце Агаты, на Сезаре ди Эмери, сидевшем не в лучшем виде возле люка в кубрик, — не посмеет больше потревожить её покой!

— Пожалуйста, Элен… — проскрипел Сезар, уронив голову на сложенные руки, — не повышай так голос, и без того паршиво.

На это она только злостно фыркнула, а Вильхельм, явно занявший место капитана на мостике у них над головами, весьма довольно загоготал.

Сфокусировавшись на происходящем, Джонотан наконец обвел глазами всю среднюю палубу от носовой надстройки до бака. Настоящая фурия Элен стояла посреди, уперевшись руками в бок, благо, качки не было совсем и удерживать равновесие даже ей не составляло никакого труда.

Зато те, кто оказались рядом, заставили немало удивиться. Мало того, что кириос ди Эмери сидел напротив, с трудом приходя в себя, так ещё и компания у него оказалась самой неподходящей.

Под жаркими лучами ануарского испепеляющего солнца разлегся на палубе “Госпожи Дикарки” — а уж её Джонотан не спутал бы ни с каким другим кораблем — сам Орхан аль Гаффар, богатейший человек Шарракума. Сейчас этот богатейший человек растянулся во весь рост, положив голову на свернутые запасные паруса, которые кто-то вытащил наверх для ремонта.

Солнце было в зените, но в море царил полный штиль, паруса безвольно поникли, и даже легкий бриз не доносился до них, чтобы остудить горящую кожу. А жестокосердная Элен вместо спасительной питьевой воды плеснула в него соленой. Джонотан облизал пересохшие обветренные губы и нахмурился, продолжая подпирать спиной мачту.

Итак. Вильхельм утверждает, что он капитан. Отец Агаты и еще недавно злейший враг сидит напротив как ни в чем не бывало. А Орхан аль Гаффар, тот, кто едва не отдал приказ отрубить им всем голову, теперь лениво посапывает напротив. И уж его-то лучи жаркого солнца вообще никак не беспокоят.

Какого морского демона тут вообще происходит?!

Видимо, последний вопрос Джонотан умудрился прохрипеть вслух, потому что Вильхельм лениво спустился по трапу с капитанского мостика и остановился, весьма довольный увиденным зрелищем.

— Доброе утро! — радостно гоготнул он снова и пнул сапогом дрыхнущего Орхана. — Просыпайтесь, бездельники! Пресвятая плотва, уж на что я любитель подрыхнуть, но тут вы даже меня переплюнули, раз не можете продрать глаза целые сутки с отплытия!

Он встал перед Джонотаном, широко расставив ноги, так, что пришлось смотреть на него снизу вверх, и протянул ему свою набитую табаком трубку.

— Хочешь покурить?

— Я завязал, — сглотнул Джонотан, чувствуя во рту гадкий привкус кальянного дыма. — Ты сказал, что эта дрянь меня не возьмет, если я хлебну твое пойло!

— Кто знал, что все вы окажетесь так слабы! — презрительно фыркнул Вильхельм, продолжая веселиться как единственный, похоже, оставшийся в полном сознании на пару с кирией Элен. — Подумаешь, пара затяжек. А вон оно как…

— Наш план сработал? — хрипло и с трудом проговорил Джонотан.

— Ну как тебе сказать… — Вильхельм прокашлялся и многозначительно помолчал.

Он задумчиво закурил, оглядывая валяющихся на палубе мужчин. Да уж, удручающее зрелище. Орхан, разбуженный пинком, наконец зашевелился и тоже начал приходить в себя.

— А этот-то с нами… — захрипел, словно простуженный, Джонотан, и откашлялся, пытаясь вернуть себе голос, — нахрена?

“Этот” в этот момент открыл глаза и сел, потирая виски. Поглядел мутным взглядом на Джонотана, потом на Сезара, с трудом сосредоточился на Элен и потом перевел хмурый взгляд на слишком довольного Вильхельма, огладив по привычке бороду.

— Глядите-ка, и он очнулся, — подвела итог Элен и цокнула. — А стоило-то плеснуть воду на одного бедолагу, так живо всё глаза-то пооткрывали.

— Элен, вы слишком жестоки к ним, — хмыкнул Вильхельм, — видите-ли, та дрянь, которая оказалась в кальяне, для неподготовленных, выходит, слишком сильна. Меня-то таким не проймешь, однако наши друзья… Спишем это на их слабость, ладно?

— Провались ты к морскому демону, Вильхельм ди Морен, и чтоб тебя там акулы пожрали, — вяло ругнулся Сезар, прикрывая глаза от солнца.

— Обязательно, дорогой, обязательно. Рано или поздно, — Вильхельм снова закурил, оценивающе разглядывая своего старого врага.

— З`арба! Что здесь… происходит? — на ануарском начал Орхан, пытаясь занять позу поуверенней, но раз за разом оседая обратно на палубу.

Джонотан уже прочувствовал всю предательскую силу Вильхемова зелья и решил не делать преждевременных попыток встать, пока голова хотя бы не прекратит кружиться.

— Что я здесь делаю? — повторил на энарийском вопрос Орхан и посмотрел на Джонотана в упор, но сейчас его мрачный чёрный взгляд ничутельки не смущал: судя по всему, они уже далеко от Шарракума, а значит, и от людей самого Орхана, и от мстительных теней Акрама али Асада, господина начальника береговой, мать его, охраны.

Джонотан перевел взгляд на Сезара, но тот знал явно ещё меньше, чем он. Тогда они вдвоем уставились на Вильхельма, мучительно пытаясь вспомнить хоть какие-то детали перед отправлением, но всё тонуло в зачарованном дыму с привкусом дыни.

Вильхельм хмыкнул и кивнул всем на Элен.

— Спросите у неё.

— Элен? — удивленно в голос спросили Сезар и Джонотан.

— Ох! Ну пресвятая Дева! Вы что, и этого не помните?! — возмущенно всплеснула руками она.

— Не то чтобы совсем… — медленно покачал головой Сезар.

Вы ехали в одном паланкине с госпожой, — начала рассказ Элен, терпеливо вздохнув. — Сказали, что больше никому ее не доверите, и она ваша. Теперь вы действительно обязаны на ней жениться.

— Так, — согласно кивнул Джонотан, не видя ничего ужасного в этом последствии. — А вот этот… Орхан здесь откуда? Он должен бы остаться в своем доме, подписав сделку, — выдал всё, что помнил, Джонотан и зачем-то потянулся к кинжалу, который должен был быть спрятан в голенища сапога по привычке теневых стражей.

Кинжала не было.

Вилли хмыкнул, уселся на край низкой бочки, стоящей на палубе, и уперся ладонью в колено. Все собравшиеся уставились теперь на него, а он пожал плечами и продолжил рассказ, покрутив во влажном жарком воздухе своей трубкой:

— Как-то так вышло, мой мальчик, что госпожа Элен вцепилась в нашего распрекрасного бородача и завопила, что мы его убили, что ему нужна помощь. Я пытался, знаешь ли, её отговорить, но времени не было, пришлось прихватить бедолагу. Кстати, идея была неплохая — никто из его верных псов не посмел нас тронуть, заметив у горла хозяина лезвие моего меча. Ну-с, как-то вот так…

Орхан слушал внимательно, впившись взглядом в лицо Вильхельма, опасался упустить слово на чужом языке. И при речи о лезвии меча схватился ладонью за горло, проверяя, осталось ли оно целым или он уже истекает кровью. А в таком-то состоянии немудрено и это не заметить.

— Мы отправились следом за вами, — торопливо продолжила Элен, цепляясь пальцами за ту же бочку, на которой сидел пират, и это выглядело так, как будто они теперь в одной банде. — Когда на нас попытались напасть, вы не только швырнули кинжал в одного из них, но и сорвавшись, вцепились в бою, наверное, с десятком этих… в белом.

— И что, я их… — Джонотан посмотрел на свои руки, не помня ни мгновения из всех этих бурных событий, — убил?

— Лучше бы убили! Потому что, придя в себя после вашей магии, а надолго ее не хватило, вся эта свора бросилась за нами! Вы разнесли рынок! И напугали людей!