Этьен Винтерфилд — лучший маг-следователь Глорихейма

— Этого не может быть! — снова патетично выдала представитель Ордена. — Вы слышите?

— Почему вы так решили? — вздохнув и пожелав самому себе набраться терпения, спросил я.

— Потому что такого не может быть!

Я едва не зааплодировал такому аргументу.

— Вы…. Да, что вы…. Он такой…. — эта женщина, пожалуй, удивляла меня все больше и больше. Наконец, она совладала со своим дыханием и мыслями и произнесла гневно:

— Магистр Кельпир — самый молодой и талантливый богослов, когда-либо получивший такую степень. Он уже известен и оценен за пределами королевства. Ему прочат большое будущее, поэтому он никогда бы не стал ввязываться в подобное грязное дело. Это немыслимо!

— Вы с ним знакомы? — спокойным в отличие от нее тоном поинтересовался я.

— Нет, не лично, — мне показалось, что она покраснела? — но я читала его диссертацию.

«Терр меня подери! Она читает богословские диссертации! Неужели, ей уже за сорок?»

— И знакома со многими уважаемыми людьми, которые восторженно отзывались о магистре Кельпире как об умнейшем и достойном человеке. Ему прочат…. Впрочем, это неважно, — добавила госпожа легат уже строго и с ноткой превосходства, словно давая этим понять, что я в плане этих качеств до неизвестного мне пока магистра не дотягивал.

«Монашка, влюбленная в богослова — прямо-таки сюжет для пошлой мелодрамы!» — подумал я. — «Интересно, не потому ли она прибыла сюда потому, как узнала, что тот тут часто бывает? Может быть, раз она теперь знает, что опоздала на пару дней, то перестанет мозолить глаза и уедет?» — во мне проснулась некоторая надежда.

— Проверим, — произнес я уже набившее мне самому оскомину слово и, желая показать, что продолжать разговор о достоинствах богослова не намерен, пригласил к разговору следующего монаха.

Никто из следующих допрашиваемых словоохотливостью брата Тариема не обладал и не смог сказать ничего нового о своем погибшем товарище, как, впрочем, и о магистре Кельпире. Да, они знали, что тот приезжал, видели, слушали лекции, но близко с тем знакомиться им не доводилось. Выслушав все это, я бы не удивился, если бы узнал, что брат Наир был единственным, кроме, естественно, своего дядюшки, с кем богослов общался.

Дядюшка магистра шел последним в этой монашьей очереди. Довольно-таки крепкий мужчина — я почему-то представлял его себе сгорбленным от вечных забот старичком — уверенно зашел в кабинет, который настоятель мне любезно предоставил для собеседования с братией, и уставился на меня немигающим, но при этом осуждающим взглядом. Однако подобное перестало на меня действовать с тех пор, как мне исполнилось лет пять.

— Я вас слушаю, — устав играть в гляделки, выдал тот.

«Надо же!»

— Будьте добры, расскажите нам о брате Наире, — вежливо попросил я эконома. Тот кивнул и зачем-то бросил недовольный взгляд мне за спину. Видимо, не одному мне не нравилось присутствие орденской посланницы на допросе.

— Брат Наир был достойным членом нашего братства. Искренне верующий, почтительный…. — и далее, следуя по словно кем-то написанному одному для всех тексту, почти слово в слово повторил он высказывания предыдущих опрашиваемых. Мне стало интересно, обо всех своих собратьях эконом скажет то же самое.

— А что вы скажете о брате Тариеме? — наугад спросил я и получил в ответ удивленный взгляд.

— Почему вы о нем спрашиваете? — брат Шеор изо всех сил старался держаться расслабленно.

— Простите, брат Шеор, но здесь вопросы задаю я, — мягко напомнил я эконому, получив в ответ очередной недовольный взгляд.

— В обители нет недостойных братьев, — ограничился тот кратким высказыванием. Что же, это тоже кое о чем сказало.

— Чем занимается ваш племянник, когда навещает вас? — перевел я разговор на другую интересующую меня тему. Позади опять раздалось недовольное сопение, но, к счастью, госпожа легат промолчала.

— Зариель обсуждает богословские вопросы с отцом настоятелем, — по лицу дядюшки пробежала легкая тень.

«Терр возьми, надо же было дать человеку такое имя! Интересно, дядюшка недоволен тем, что не получает должного внимания от родственника или тут что-то другое?»

— С братом Наиром он тоже общался?

Эконом странно вскинулся, и его физиономия стала сосредоточенной.

— Да, Зариель всегда выделял брата Наира, — размеренно покивав головой, ответил он. — Их богословские беседы нередко заканчивались за полночь.

«Гхм» — я постарался не думать о том, чем, согласно многочисленным анекдотам, могли заниматься два монаха, или один монах с богословом, что, практически одно и то же, глубокой ночью. У сидевшего с блокнотом наискосок от меня Драйзена перекосило лицо, а Карилл даже зажал ладонью рот. Я сам едва удержался оттого, чтобы обернуться и кинуть насмешливый взгляд на монашку. Впрочем, ладно. Может, монаха с магистром, действительно, интересовали только богословские вопросы. Насколько я знал, один «Свод» занимал пятьсот страниц мелким шрифтом.

— Вы не подскажите, где я могу найти вашего племянника? — поинтересовался я у эконома.

— Насколько я знаю, он еще в Глорихейме, — на удивление охотно ответил тот. — Целые дни проводит в городской библиотеке. Через неделю в столице должен состояться королевский богословский конгресс. Будет присутствовать и Его Величество. Зариель собирается выступить с каким-то скандальным докладом, — добавил брат Шеор. По его мрачной физиономии на миг скользнула недобрая улыбка, но та тут же быстро приняла все то же сосредоточенное выражение.

— Скандальным?

— Я так предполагаю. Зариель держит его содержание в секрете, но проговорился, что тот потрясет едва ли не самые Основы, — недовольно выдал дядюшка богослова-революционера.

— И вы это не одобряете? — хмыкнув, заметил я. Брат Шеор не ответил, но всем своим видом демонстрировал, что я недалек от истины. Госпоже легату весь разговор не сиделось спокойно на месте — она то сопела, то егозила, то порывалась встать — видимо, из-за избытка чувств к подающему надежды богослову — однако я по-прежнему не обращал на нее внимания. Лишь эконом время от времени кидал на женщину презрительные взгляды.

В остальном он не смог сообщить ничего нового. Но вопрос, видел ли он брата Наира во время утренней молитвы, ответил, что скорее нет, чем да, хотя согласно своей должности должен был пересчитать монахов. Напоследок я попросил его предъявить ключи. Тот замялся, но сумел подавить бесполезное «Зачем?» и выложил связку на стол. Всеми ключами совсем недавно пользовались. И если причина постоянного использования ключа от молельного дома была очевидна, то зачем эконому потребовалось открывать ту самую дверь на кладбище или соседнюю с кабинетом настоятеля келью, мне было не понятно.

— В мои обязанности входит регулярно проверять все подлежащие моему ведению объекты, — правильно понял брат Шеор мой невысказанный вопрос.

«Да, удобно, ведь и настоятель тоже открывал ключницу совсем недавно. Теперь и не проверишь, чей ключ использовал Наир» — мрачно подумал я. Хотя связка «Наир-Кельпир-Шеор» сама по себе предлагала вполне определенную гипотезу. Кому как не племяннику проще, чем всем остальным, выкрасть ключи и передать те оболваненному им сообщнику. То, что последний был оболванен, не вызывало сомнений: богослов со степенью магистра должен был уметь внушить кому угодно что угодно. Единственное, что не укладывалось пока в эту картину, было то, что брат Наир похитил ключ от калитки в стене у настоятеля, а не у эконома, чтобы сбежать из монастыря.

Но это могло быть сделано намеренно, чтобы запутать следствие. Ведь никто из них, конечно же, не предполагал, что дело попадет ко мне.

Стоило отпустить эконома, как монашка снова попробовала накинуться на меня, рьяно защищая своего магистра, как в кабинет, как по заказу, вошел настоятель. А у меня к нему как раз осталось несколько вопросов.

— Оказывается, некий господин Кельпир был у вас частым гостем, монсеньор.

— Магистр Кельпир — подающий надежды молодой теоретик, — важно ответил монастырский начальник. — Но я не понимаю….

— Мне сообщили, что он проводил много времени, общаясь с братом Наиром, — перебил я его.

— К чему вы клоните? — нахмурился монастырский глава. — Брат Наир был достойнейшим членом обители, прекрасно разбирающемся в «Своде», и виртуозным собеседником. Это все…. Это все какое-то кошмарное недоразумение!

«Интересно, господин настоятель тоже засиживался с эти достойным монахом до полуночи, ведя богословские беседы?» — пронеслось у меня в голове. Теперь мне было понятно, почему остальные монахи не желали обсуждать очевидного любимчика своего главы.

— Следствие покажет, — выдал я стандартную формулировку и добавил: — На сегодня я здесь закончил. Считаю необходимым выставить охрану рядом со всеми выходами из монастыря.

— Господин Винтерфилд! — возмутился настоятель. — Окружить обитель святого Шания конвоем?! Неслыханно!

— Похищение реликвии и убийство монаха, тоже вещи неслыханные, не так ли? — я вопросительно на него посмотрел. Тот не нашелся с ответом, а я вышел из кабинета, а потом также быстро покинул особняк. Близилось к полуночи. Отдав необходимые распоряжения, я неспешно шагал к выходу и размышлял о том, что делать дальше. Эксперты уже покинули монастырь и в это время, наверное, вкушали ужин или видели второй сон. Мне сильно хотелось поступить аналогичным образом, но не давала покоя мысль о том, что повязанные предыдущей ночью заклинатели могли быть каким-то образом связаны с этим делом. В простое совпадение я не верил. Можно было, разумеется, допросить тех утром, но…. Разбуженные посреди ночи жмурики, по моему мнению, должны были куда охотнее пойти на контакт, чем жмурики выспавшиеся.