Правило запрета

Затем соседка по комнате, с которой я переехала в Атланту, обручилась со своим парнем и попросила досрочно разорвать наш договор аренды, чтобы она могла переехать к нему. Я, будучи женщиной, глубоко боящейся конфронтации, от всего сердца согласилась, прежде чем вспомнила, что не доверяю никому другому жить со мной и моим сыном. Какое-то время я пыталась самостоятельно справиться с финансами, но потом бремя стало слишком тяжелым. Я просрочила арендную плату на два месяца, а потом потеряла работу в салоне, потому что продолжала отказывать слишком многим клиентам. Я упоминала, что очень трудно быть родителем-одиночкой без близкой системы поддержки? Оказывается, большинству начальников действительно наплевать на то, что ваш ребенок лежит дома с желудочной болезнью и не может в этот день пойти в детский сад. На самом деле их волнует только то, что вы не пришли на работу и не заработали им тех денег, на которые они рассчитывали.

Итак, меня уволили, а на следующей неделе мы с Тимом расстались, и тогда я получила официальное уведомление о выселении от своего домовладельца. Мне не нужно было времени, чтобы подумать о том, что делать. Я позвонила Дрю и сказала, чтобы он приехал за мной, а потом отрезала Атланту, как неудачный конец.

Сейчас я чувствую себя подавленной, но не потому, что скучаю по Тиму. Я в депрессии, потому что не скучаю по Тиму, и моя жизнь кажется мне гораздо более беспорядочной, чем следовало бы в двадцать девять лет. Как будто я оплакиваю то, что, как я надеялась, могло произойти, но не произошло.

“Нет, — говорит Дрю, — он мне не понравился, потому что, когда я пришел в гости и мы втроем пошли ужинать, он сказал, что ему холодно, и принял твой свитер, когда ты его сняла, и отдала ему”.

Я чувствую, как в моей груди закипает знакомая защита. “У него проблемы со щитовидной железой, и он также не чувствует себя ограниченным гендерными нормами. И я же сказал тебе, мне даже не было холодно!

“Тогда почему ты взяла мою толстовку после того, как он взял твою?”

“Потому что…” Я рада, что он обнимает меня, чтобы не перехватить мой побежденный взгляд. “Прошло шесть месяцев с тех пор, как я видела тебя в последний раз, и я скучала по тебе?” Я не могу позволить Дрю узнать, что я тоже иногда нахожу Тима раздражающим, иначе он добавит это в свой постоянный список под названием "Дрю знает лучше, чем Люси". Однако это солидный список.

На этот раз он тычет пальцем в мое самое щекотливое место на ребрах, прежде чем отпустить меня. “Прими душ, женщина. И поторопись, пожалуйста, а то мы опоздаем».

Ну, это шутка с его стороны, потому что я даже не хочу встречаться с ним и его тупым приятелем, и мне абсолютно все равно, если мы опоздаем. На самом деле, мне хочется преподать своему брату урок, поэтому я трачу очень много времени, воспроизводя каждую грустную сцену в душе, которую я когда-либо видела, позволяя брызгам воды хлестать меня по лицу, пока грустная музыка играет из динамика в моей спальне.

Бах, бах, бах.

Я выпрыгиваю из своей мокрой кожи и прижимаюсь спиной к кафелю, уверенная, что меня вот-вот убьет вежливый убийца, который любит стучать, прежде чем войти, но тут из-за двери раздается голос Дрю. “Я в нескольких секундах от отключения горячей воды, и не думай, что я этого не сделаю. Кроме того, этого достаточно, Сара Маклахлан”. Он выключает мой Супер Грустный микс и вместо этого орет “Ice Ice Baby”.

Какашечное лицо.

Я хочу разозлиться на Дрю, но вместо этого использую всю свою силу воли, чтобы не расхохотаться. ***

Я — плаксивый ребенок всю дорогу до лодочного причала. Солнце слишком яркое. У меня болит голова. По радио нет ничего хорошего. Честно говоря, я удивлена, что Дрю не открыл двери, не потянул за ручку и не вытолкнул меня на шоссе. Это то, что я бы сделала, если бы поменялась ролями, потому что даже я не хочу тусоваться со мной прямо сейчас. Тем не менее, он спокойно отнесся к моему раздражению, выключил радио, дал мне свои солнцезащитные очки и предложил остановиться, чтобы выпить Адвил. Действительно, подозрительно, насколько сладким становится мой брат.

В последнюю минуту я даже спросила его, можем ли мы сделать пит-стоп у дома наших мамы и папы, чтобы я могла проведать Леви. Давайте будем честны, Леви со своими двумя самыми любимыми людьми в мире, так что он не скучает по мне. Моя мама, наверное, накормила его таким количеством сладких лакомств, что он совсем забыл мое имя.

Когда дверь открывается, и я вижу моего маленького милашку, светлые волосы растрепаны в разные завитушки, глаза блестят от передозировки сахара, а губы таинственно покрыты белой пудрой, мои подозрения подтверждаются.

Я смотрю вниз на своего ребенка, а затем на его бабушку и дедушку, стоящих по стойке смирно позади него, на их лицах написано озорство. “Это неожиданный визит…ну, знаешь, чтобы убедиться, что все следуют правилам, — говорю я, растягивая последнее слово, как будто я детектив, наклоняющий ее авиаторов, полностью погруженный в их трюки.

Оба дедушки и бабушки делают вид, что нервно сглатывают, и я резко опускаюсь, чтобы оказаться на уровне глаз с Леви. Я протягиваю руку и провожу пальцем по его верхней губе, поднося сахарную пудру поближе к глазу для осмотра. “Мммм… именно так я и думала. Остатки пончика.” Он хихикает и облизывает губы почти до носа, чтобы высосать всю возможную крупицу сахара. Я хорошо его обучила.

Моя мама кладет руку на плечо Леви и сжимает его. “Будь сильным, приятель”.

Я прищуриваюсь, глядя на свою мать (тоже моего самого любимого человека в мире) и вскакиваю на ноги, вставая перед ней, как сержант по строевой подготовке. “Сколько?” Мой голос угрожающе рычит. Леви снова хихикает, и я смотрю на него сверху вниз. “Ты думаешь, это смешно, маленький человек?”

“Мам, ты такая глупая”.

“Сколько?” Я снова повторяю это своей маме, не обращая внимания на очаровательного мальчика с пухлыми щеками. Она поднимает подбородок и демонстративно поджимает губы. “Я понимаю… Вот как это будет? Прекрасно. Я знаю, к кому обратиться, когда захочу узнать правду.

“Люси, давай, нам нужно идти”, - говорит Дрю, немного нетерпеливо позади меня. Кто-то потерял свою забавную кость.

Я поднимаю палец позади себя в его направлении и шикаю на него, прежде чем сделать медленный шаг прямо перед моим отцом. Его глаза расширяются, и я знаю, что с ним будет легко справиться. “Итак, мистер Маршалл, вы собираетесь говорить, или нам придется сделать это трудным путем…”

“ТРИ!” — выпаливает он, и тогда моя мама бросает на него вонючий взгляд.

Я ухмыляюсь и поправляю воображаемые очки на переносице. “Я так и думала. Сэр, мэм, вы случайно не знаете, какое воздействие оказывает слишком большое количество сахара на…»

Я не успеваю закончить предложение, потому что Дрю перекидывает меня через плечо и уносит прочь. “Пока, ребята”, - говорит он с улыбкой и машет рукой. “У нас будут наши телефоны, если мы вам понадобимся”.

“ПОДОЖДИ! Позволь мне хотя бы поцеловать своего ребенка на прощание, ты, большой болван.»

Он останавливается и отступает на несколько шагов, наклоняясь так, что я оказываюсь на уровне губ Леви. Он смеется и смеется при виде меня на плече “Дяди Дрю”, да так сильно, что я едва могу поцеловать его в сладкую щеку от его хихиканья.

“Люблю тебя, детка. Будь добр к бабушке и дедушке, — говорю я ему, чувствуя, как мое сердце болезненно сжимается при мысли о том, что я снова его оставлю. За исключением тех случаев, когда мне приходилось работать, мы с Леви не проводили много времени порознь в прошлом году. Хотя я рада видеть его воссоединенным с семьей, у меня также есть сильное желание оставаться рядом с ним. К тому же набивать лицо пончиками звучит бесконечно лучше, чем кататься на лодке с Дрю и его приятелем.

“Веселитесь, вы двое”, - говорят мои родители, выходя из себя, чтобы обнять друг друга и помахать рукой, когда Дрю провожает нас и сажает меня на переднее сиденье своей машины.

После нашей двадцатиминутной поездки мы подъезжаем к пристани для яхт, и я не спеша выхожу из машины. Может быть, если я буду двигаться достаточно медленно, он оставит меня позади и просто позволит мне свернуться калачиком где-нибудь под деревом.

Он видит мои проделки насквозь. “Боже мой, Люси, мне обязательно приковывать тебя к себе наручниками? Ты плывешь на этой лодке. Перестань быть занозой в заднице и двигайся дальше”.

“Что случилось с мистером Конгениальностью после поездки на машине?” — Спрашиваю я, выходя и захлопывая свою дверь.

Он достает холодильник из багажника и улыбается мне, его глаза темно — синего цвета, почти черные, наполненные обожающим раздражением. “Я надеялся, что ты выкинешь все это из головы, чтобы Джонни Дождевое Облако не последовал за нами по воде”.

“Ты же знаешь, мне не нужно было приходить сегодня. Если тебе нужна была счастливая спутница, ты мог бы просто пригласить кого-нибудь из тех задорных девушек, которые тебя любят ”.

“Я не хотел приводить дерзких девушек. Я хотел взять тебя с собой».

Я прищуриваюсь и скрещиваю руки на груди. “Мы говорим об отношении, верно? Потому что у меня классные сиськи ”. Ложь. Эти девушки потеряли всю свою смелость четыре года назад в зрелом возрасте двадцати пяти лет, когда у меня появилось молоко.

Дрю ставит холодильник на горячий тротуар. «Знаешь, у груди есть важные функции помимо внешнего вида».

Я морщусь. “Фу. Я ненавижу, когда ты набрасываешься на меня как АКУШЕР-ГИНЕКОЛОГ.»

“Ничего не могу с этим поделать. Это моя работа. Если ты не хочешь это слышать, не говори со мной о своих сиськах. ” Он мотает головой в сторону заднего сиденья. «Хватай полотенца, и давай займемся водой».

“Один час”, - говорю я, хватая полотенца и следуя за ним, как упрямый щенок, который не хочет ходить на поводке, но знает, что у него нет выбора. “Я остаюсь на один час, и все. А потом я возвращаюсь к своим деткам с шоколадными батончиками ”.

“Так ты хочешь сказать, что ешь младенцев?” Я пытаюсь пнуть его, но он уворачивается от меня. “Просто залезай в лодку, Иа”, - говорит Дрю, борясь с улыбкой, и протягивает руку, чтобы помочь мне перелезть через перила.

Оказавшись в лодке, я провожу ладонями по ярко-белой обивке. Он горячий на ощупь, и я не могу не улыбнуться сбывшейся мечте моего брата. Он всегда хотел иметь лодку, и наконец ему это удалось. Последние несколько лет он работал не покладая рук, закончил медицинскую школу, а затем прошел ординатуру и все остальное, через что приходится проходить врачам. Теперь он АКУШЕР-гинеколог в небольшой частной практике, и это был его официальный “врачебный” подарок самому себе.

Если не считать того, что брат чувствует себя немного неловко из-за того, что он весь день работает в тесном контакте с женскими телами, я не могу не задаться вопросом, почему он до сих пор не женат. Он симпатичный, веселый и общительный. Женщины любят его, но он этого не потерпит. Он ходит на свидания (много), но никогда не был заинтересован в том, чтобы остепениться.