Правило запрета

8. Купер

Купер:  Ты еще не спишь?

Люси:  Разве не так начинается каждый секс по вызову?

Люси : Ха-ха.

Люси : Ты можешь просто забыть, что я это сказала, пожалуйста? Я знаю, что это не любовный вызов.

Люси : Я имею в виду, что ДА, я встала.

Купер : Выйди на улицу. Не позволяй Дрю тебя услышать.

Люси : Что? Почему?

Купер : Просто сделай это.

Люси : Кто ты? Найк? Скажи мне, почему. Это похоже на розыгрыш.

Купер : У тебя были действительно травмирующие подростковые годы или что-то в этом роде?

Люси : Я бы предпочла не отвечать на этот вопрос.

Купер: Люси, это не розыгрыш. Я приглашаю тебя в ночное приключение.

Люси : Но сейчас же 10:00!

Купер : Никаких оправданий. Пойдем. ***

Я не включил фары своего грузовика и припарковался в нескольких домах от дома Люси. Странно, как сильно это заставляет меня снова почувствовать себя шестнадцатилетним, пытаясь увести ее из дома так, чтобы ее родители не узнали. За исключением того, что на этот раз она родитель, и мы играем в игру "Обойди Брата", что, честно говоря, кажется более рискованным, потому что мне действительно очень нравится Дрю. Я уже не испытываю того трепета, который испытывал раньше, крадучись, потому что Дрю был отличным другом, и знает он об этом или нет, но он помог мне пережить действительно мрачный период в моей жизни.

Но потом я вижу, как Люси выскальзывает за дверь, и полностью забываю все, что я только что почувствовал. Это абсолютно захватывающе.

Она смотрит по сторонам и крепко обхватывает себя руками, явно беспокоясь, что я выскочу из-за куста. Я дважды мигаю фарами, и даже с такого расстояния я вижу ее сияющую улыбку. Она оглядывается на темный дом, затем спешит по тропинке к моему грузовику. Интерьер освещается теплым светом, когда она открывает дверь, делая ее мягкие черты похожими на бархат.

“Привет”, - говорит она, садясь на кожаное сиденье.

“Привет”.

Ее глаза осматривают кабину, а затем поднимаются на меня. “Это твой грузовик?”

Я не уверен, что должна означать эта интонация. "Да?"

Я всегда гордился этим автомобилем. Это старый Ford F250 моего отца 1972 года выпуска, но он полностью отреставрирован, выкрашен в матовый светло-зеленый цвет с затемненными колесными дисками и кожаным салоном. Этот грузовик превратил меня в того парня, который, когда его спрашивают, есть ли у него дети, достает фотографию того, на чем он ездит. То есть до тех пор, пока две секунды назад Люси не добавила странную интонацию и не заставила меня захотеть припарковать ее в своем гараже, накрыть простыней и притвориться, что я никогда о ней не слышал.

Она хихикает. “Прости. Кажется, я сделала ударение не на том слове. Я просто имела в виду, что я уже ездила на этом грузовике раньше, но я не знала, что он твой.”

“О”, - говорю я, вздыхая с облегчением, что теперь мне не нужно отказываться от своей любимой вещи. “Да, когда Дрю помог тебе переехать домой, верно?”

”Да". Она загадочно улыбается, и я больше всего на свете хочу знать, что это значит, но она держит это при себе. ”Мне нравится". Ее пальцы тянутся к бардачку, где она беззастенчиво открывает его, заглядывает и снова закрывает. А теперь она опускает забрало и снова поднимает его. Она достает сдачу из моего подстаканника, пересчитывает ее и бросает обратно. Я загипнотизирован. Как долго она будет продолжать в том же духе, если я ей позволю?

”Люси…" — говорю я со смешком, и она вскидывает голову, вскидывает руки в воздух и драматично опускает их на колени.

“Я знаю, хорошо?! Но я — комок нервов. Почему я здесь? Что мы делаем?”

Ранее сегодня вечером я назвал эту женщину милой, и она выглядела так, словно вот-вот разрыдается. Потом, когда она призналась, что чувствовала себя загнанной в угол и отстраненной, я не смог этого вынести. Возможно, я не смогу ничего сделать, чтобы заставить ее почувствовать что-то большее, чем симпатичное, без того, чтобы ее брат убрал бы все болтающиеся части моего тела, но я могу что-то сделать с тем, что ей нужно возбуждение.

Моя ухмылка становится кривой. “Сегодня вечером мы делаем кое-что опасное”.

Ее улыбка исчезает, а глаза становятся широко раскрытыми, как у совы, что присуще только Люси. Это восхитительно, но я не осмеливаюсь сказать ей, потому что знаю, что она воспримет это так, будто я говорю, что тебе следует начать носить большие банты в волосах, а не то, что ты такая очаровательная, что я хочу поцеловать каждый дюйм твоей кожи.

”Опасное?" Ее голос слегка дрожит.

“Ага”. Я протягиваю руку за пятеркой. “Ты в деле?”

Она кусает губы и смотрит на мою руку. ”Я в деле". А потом, поскольку она Люси, она берет меня за руку и покачивает ею. ***

“Нет, нет, нет. Ты с ума сошел? Я мама, Купер, я не могу, черт возьми, сесть в тюрьму.”

Я ухмыляюсь и глушу двигатель своего грузовика. “Ты не попадешь в тюрьму”.

Даже в темноте я вижу, что ее глаза широко раскрыты. “НЕЗАКОННОЕ ПРОНИКНОВЕНИЕ — ЭТО ПРЕСТУПЛЕНИЕ!”

“Шшшш”, - говорю я, посмеиваясь и прикрывая ее рот рукой. Теперь все, что я вижу, — это ее большие сверкающие голубые глаза. “Все будет хорошо. Я знаю владельца.”

Она убирает мою руку от своего рта, но, как я с большим удовольствием замечаю, не отпускает ее. “Тогда почему бы тебе не воспользоваться этим удобным маленьким устройством, называемым мобильным телефоном, чтобы позвонить владельцу и сначала спросить у него или нее разрешения?”

Я провожу большим пальцем по ее пальцу. “Потому что какое это было бы удовольствие? Я думал, ты хочешь сделать что-то опасное.”

Она немного рычит. “Я думала о чем-то более похожем на попытку съесть целый галлон мороженого за один вечер и не блевать“.

”Дикая женщина".

Моя насмешка вызывает у меня косой взгляд. “Купер. Я больше не могу быть дикой. Я несу ответственность не только за себя. Если я попаду в тюрьму, у меня есть четырехлетний ребенок, который будет очень скучать по своей маме и, честно говоря, будет поражен, увидев, как уродливо она выглядит в оранжевом”.

Я сжимаю ее руку. “Люси, поверь мне. Я не позволю тебе сесть в тюрьму. Мы собираемся запрыгнуть внутрь и выпрыгнуть, а затем отправиться в путь”.

Она стонет и несколько раз легонько ударяется головой о подголовник. “Это глупо. Ты плохо на меня влияешь».

“Это мой слоган. А теперь давай. Убирайся и тихо закрой свою дверь.”

“Потому что, если я этого не сделаю… Я ПОПАДУ В ТЮРЬМУ!”

“Я лично отвезу тебя в тюрьму и сам высажу, если ты не прекратишь так орать”.

Мы оба выходим и тихонько закрываем наши двери. Я должен сказать, что я тихо закрыл свою дверь. Люси пытается медленно закрыть свою, но защелкнуть ее недостаточно сложно. Она нажимает на нее несколько раз, но она все еще не закрывается, поэтому ей приходится толкать ее бедром, заставляя ее закрыться с самым громким хлопком, который я когда-либо слышал.

Она шипит и обнажает зубы с неловким выражением лица. “Упс. Извини.”

Я качаю головой и протягиваю руку, прежде чем даже осознаю, что делаю. Люси берет его без малейшего колебания, и я тащу ее по тротуару. Опять же, я припарковался в нескольких домах от места нашего назначения — потому что вы не можете точно припарковаться на подъездной дорожке к собственности, на которую собираетесь вторгнуться.

Кажется, что все спят в окружающих домах, потому что на улице в основном темно. Я не думаю, что кто-нибудь увидит нас и вызовет полицию, но если они это сделают, это сделает эту ночь намного интереснее.

“Я не могу поверить, что ты заставляешь меня это делать!” — говорит Люси, когда мы тащимся через лужайку, огибаем угол дома и направляемся к задней калитке.

“Расслабься, мы просто немного развлекаемся”. Я отпускаю ее руку, чтобы дотянуться до ворота и открыть его.

“Я не могу расслабиться!” — шипит она мне шепотом. “У меня ужасное чувство, что ты вербуешь меня в свою банду преступников или что-то в этом роде, и чтобы проверить меня, ты собираешься отправить меня в этот дом, чтобы украсть их телевизор с большим экраном”.

Вот это забавный мысленный образ: Люси пытается самостоятельно вынести из дома огромный телевизор. Я почти испытываю искушение заставить ее сделать это просто для того, чтобы я мог фотографировать и всегда иметь что-то, что заставит меня смеяться в дождливые дни.

“Что такое банда преступников?” — спрашиваю я, таща ее за собой через ворота. “Это что-то вроде особой подкатегории мафии?”

”Ну знаешь… как группа преступников, которые объединяются, чтобы украсть“.

"По сути, ты просто переформулировала оригинальное название, добавив больше не описательных слов. Держись поближе, чтобы мы не отключили световые датчики.”

“Ого-го-го-го-го-го”, - говорит она, держась поближе к моей спине, пока мы огибаем внешний периметр двора, направляясь к бассейну. Мне приятно, что она так близко ко мне. Она сладко пахнет. Я не могу точно определить запах; он просто мягкий и сладкий. Может быть, даже немного фруктовый. “Я отправляюсь в тюрьму. Я ОТПРАВЛЯЮСЬ в тюрьму. Я, Люси, отправлюсь в тюрьму”.

“Что мне нужно сделать, чтобы ты перестала это повторять?” Мы уже у ворот бассейна; я отодвигаю маленькую ограду и вхожу внутрь, придерживая ее открытой для нее.

“Пристегни меня обратно к своему грузовику и отвези домой в целости и сохранности”.

Я смеряю ее тяжелым взглядом. “Это действительно то, чего ты хочешь?”

Она знает, что я имею в виду. Этот момент — нечто большее, чем просто этот момент. Это шанс Люси выбрать жизнь. В своем многословном первом сообщении она сказала мне, что хотела бы, чтобы ей больше бросали вызов. Что ж, вот оно — ее первое испытание.

Она выдерживает мой пристальный взгляд, делая долгий глубокий вдох через нос. Она смотрит в сторону темного дома, а затем, когда ее глаза снова поворачиваются ко мне, я вижу беспокойство. “Люси, я думаю, тебе это нужно. Завтра утром ты проснешься, и пойдешь за своим сыном, и позавтракаешь, и будешь мамой со всеми прибамбасами и свистками…”

“Я не ношу колокольчики и свистульки по четвергам”.

“…но сегодня вечером…ты просто Люси, женщина, которая заслуживает того, чтобы расслабиться и повеселиться. Что ты на это скажешь?” Я только на 30 % уверен, что она это сделает. На самом деле у нее нет веских причин доверять мне. Как она сказала, насколько ей известно, я ужасный парень и на самом деле втягиваю ее в неприятности.

Но когда медленная улыбка начинает расползаться по ее губам, теплая кровь бежит по моим венам, наполняя и оживляя мое старое знакомое сердце, пока оно не становится на три размера больше. Больше не кради Рождество для меня. “Давай сделаем это”. Но она быстро исправляет свое заявление: “Пока это всего лишь прыжки в бассейн, а не фактическое уничтожение или кража какой-либо собственности”.

Я улыбаюсь. “Ничего из этого”. Я делаю шаг к ней, чтобы положить руку ей на поясницу и подтолкнуть ее к выходу. “Просто поплавать в бассейне”.