Правило запрета

13. Люси

Я только что закончила петь Леви песню и чесать ему спину, пока он не заснет, когда звонит Купер. Немного странно, что он на самом деле звонит мне, а не пишет, но мы же друзья, верно? Друзья звонят друзьям.

“Купер. Привет, — говорю я своим абсолютно крутым У-меня-есть-милые-парни-которые-постоянно-мне-звонят голосом.

“Привет, Люси”, - говорит он хриплым голосом, от которого у меня в голове сразу же начинает звучать сигнал тревоги.

“Почему у тебя такой голос, словно ты стучишься в дверь смерти?” — спрашиваю я, закрывая дверь, чтобы Дрю не подслушал.

Он говорит так, как будто всю жизнь курил, когда говорит: “Потому что я, по сути, умираю”.

“Что?! Что случилось?” Ладно, Люси, давай немного успокоимся.

“У меня пищевое отравление. Я ничего не могу утаить.”

“О, Купер. Где ты сейчас находишься?”

Он глубоко дышит в течение двух секунд, прежде чем ответить. “В моем коридоре. На полу. Я не могу добраться до своей комнаты.” Его голос звучит так жалко и несчастно, что я не могу думать ни о чем, кроме как пойти прямо туда и помочь.

Но я не знаю, стоит ли мне это делать. На самом деле, это не мое дело — ухаживать за ним, возвращая ему здоровье, и, учитывая ту ночь, когда я попыталась поцеловать его, а он отверг меня, кажется немного странным, что он звонит мне. Разве это не то, ради чего ты звонишь девушке? “У тебя… есть кто-нибудь, кто может прийти и позаботиться о тебе?” Я струсила в последнюю секунду и добавила: “Например, твоя мама?”

“Я уверен, что она бы согласилась, если бы я попросил, но они с моим отцом живут в поселке для престарелых примерно в семи часах езды отсюда”.

Верно. “Так у тебя никого нет? Как… может быть, Бейли?” Я прижимаю ладонь к голове, чувствуя себя такой идиоткой из-за того, что спрашиваю. Что я пытаюсь заставить его сказать здесь? Этот человек явно несчастен, и я пытаюсь заставить его отказаться от отношений, которых у нас даже нет! Я совершенно сошла с ума.

“Э — э… нет. Двор замка…Я не хочу звонить Бейли.”

Мое сердце парит на спине волшебной крошечной колибри. Я чувствую себя невесомой. Я еще не знаю, что это значит, но Купер звонит мне, надеясь, что я приеду и позабочусь о нем. И я отказываюсь думать о себе так низко, что верю, что он выбрал меня только потому, что я мама и у меня отличные манеры у постели больного. Здесь что-то есть. Я просто еще не знаю, что это такое.

“Купер…” Я говорю, не в силах сдержать улыбку в своем голосе: “Ты звонишь, потому что хочешь, чтобы я приехала и позаботилась о тебе?”

Наступает крошечная пауза, и я слышу, как он сглатывает. "Да. Это смущает.”

На моих щеках вспыхивает румянец, как будто я только что впервые применила свои сверхспособности. Я чувствую себя непобедимой. ”Я сейчас подойду".

Повесив трубку, я несу радионяню Дрю, который смотрит телевизор в гостиной, и говорю ему, что один из моих друзей болен и нуждается во мне, чтобы помочь. Я намеренно избегаю употребления любых местоимений, потому что я злой гений, и, к счастью, услышав настойчивость в моем голосе, Дрю избавляет меня от третьей степени. Завтра суббота, поэтому он говорит мне, что ему не нужно идти на работу, и он позаботится о завтраке для Леви, если я опоздаю.

Чувство вины за то, что я солгала Дрю, пытается пробраться сквозь мою кожу, но я отказываюсь позволить этому случиться, потому что я лгу ему с благородными намерениями, верно?

Я стою у двери Купера, ожидая, когда он ответит, и чувствую себя слишком взволнованной для того, кто собирается помочь больному человеку. Именно тогда я понимаю, что моя влюбленность, возможно, немного выходит из-под контроля.

Когда он не открывает дверь после моего стука, я достаю свой телефон и звоню ему.

Он просто хрюкает, когда подключается.

“Эй, я здесь”.

“Разве дверь не отперта?” — спрашивает он, и его голос звучит намного хуже, чем раньше.

Я дергаю за ручку. “Нет. Извини.”

Он издает проклятие, которое почему-то заставляет меня улыбнуться. "Ладно. Я иду. Увидимся через год, когда я доберусь до двери.”

Минуту спустя она открывается, и Купер стоит передо мной с пугающе бледной кожей, в большом одеяле, накинутом на голову и плечи, без рубашки, джинсы сидят низко и демонстрируют пояс его черных боксеров.

”Люси". Он произносит мое имя, как мольбу, и это разрывает меня пополам.

“О, Купер. Ты неважно выглядишь.”

Он одаривает меня самой жалкой улыбкой, которую я когда-либо видела. “Это потому, что я умираю, помнишь?” По-видимому, то, что они говорят, правда, и мужчины — большие дети, когда они больны. Однажды мне пришлось идти на работу с температурой 38,5 и маститом, но небольшая проблема с желудком полностью вывела из строя этого шестифутового мужчину. Это в некотором роде очаровательно, и мне это нравится.

Купер смотрит на меня сверху вниз из-под полуприкрытых век. Кокетливой искорки и манеры крутого парня, которые обычно всегда присутствуют в нем, нигде нет, и вместо этого он выглядит немного хрупким. Не в силах остановиться, я делаю шаг вперед и кладу руку ему на щеку, а затем на лоб.

“У тебя нет температуры, так что это хорошо”.

Его глаза закрываются, когда моя рука скользит с его лба вниз по виску. Он поворачивает к нему лицо и как бы снова прижимается щекой к моей ладони. Он только что ткнулся в меня носом? Как маленький любовный поцелуй? Это крошечный жест, но он заставляет мой желудок подпрыгнуть к горлу. Его лицо слегка касается моей руки, прежде чем он со стоном отстраняется. “Войди. Я должен идти заканчивать умирать”.

Я смотрю, как Купер и его плащ-одеяло исчезают в коридоре, а затем перевожу взгляд на пустой дом. Я вспоминаю все, что у меня есть под мышкой, и решаю начать делать это место более комфортным, стараясь не обращать внимания на ужасные звуки, доносящиеся из коридора.

Сначала я иду на кухню Купера, восхищаюсь двойной духовкой и задаюсь вопросом, пользуется ли он ею когда-нибудь, а затем наполняю стакан льдом и имбирным элем. Я не знала, есть ли у него соломинки, поэтому купила пачку, потому что это факт, что никто не хочет пить из стакана с широкой оправой, когда его тошнит.

Затем я иду в гостиную и распаковываю корзину. Диван Купера покрывается новым удобным одеялом, а на каминной полке — мягкая свеча с ароматом ванили и симпатичный искусственный суккулент, который добавляет комнате немного красок. Не поймите меня неправильно, это место все еще выглядит жалко, но, по крайней мере, немного больше похоже на то, что здесь кто-то живет.

Как только я закончу, я не знаю, что делать. Должна ли я сесть и подождать его? Пойти проверить его и убедиться, что он не потерял сознание в ванной? Минуту назад, в дверях, между нами все было по-другому. Чуть меньше дружеского, чуть больше чего-то… Но потом я вспоминаю свой отвергнутый поцелуй и чувствую себя еще более смущенной.

И все же… он позвал меня сюда, потому что был в отчаянии, верно? Я должна пойти проверить его.

Пробираясь на цыпочках по коридору, я добираюсь до его спальни и смотрю на его смятую кровать королевских размеров, от которой у меня трепещет в животе. В комнате пахнет им, и сильная часть меня хочет нырнуть на его матрас и сделать из одеял ангелочков, впитывая весь его запах, чтобы я могла забрать его с собой домой.

Купера здесь нет, но я замечаю приоткрытую дверь в его комнате, из которой выглядывает свет. Я как раз собираюсь пойти открыть ее, когда слышу, как открывается кран в душе, и улавливаю мельчайший проблеск кожи, достаточно, чтобы понять, что там человек без одежды, и я выбегаю из комнаты, бегу в гостиную и прыгаю на диван, решив, что лучше дождаться дальнейших инструкций от Купера’ чем врываться в его ванную и видеть его голым в душе.

Десять минут и целая куча мечтаний спустя, я все еще сижу неподвижно, как доска, пытаясь понять, какова моя цель здесь, когда я слышу шаги, приближающиеся по коридору. У меня перехватывает дыхание, когда Купер сворачивает за угол. Он босиком, в серых хлопчатобумажных джоггерах и белой футболке. Его мокрые волосы слегка растрепаны, и у него пятичасовая тень, что делает его похожим на ходячую рекламу мужского геля для душа. Какой бы это ни был аромат, я покупаю целый ящик. Теплый, чистый, мужской запах опережает его, когда он приближается, и я делаю глубокий вдох, радуясь, что от него не пахнет больным человеком. Его голубые глаза останавливаются на мне, сидящей на его диване, и я снова напрягаюсь.

“Ох. Извини. Это нормально, что я все еще здесь?” Я качаю головой и вытаскиваю ноги из-под себя, чтобы встать. “Я не была уверенна…Я имею в виду… может быть, ты хочешь, чтобы я ушла? Мне следовало просто оставить имбирный эль. Я просто…” Прежде чем я успеваю полностью сунуть ноги обратно в сандалии и встать, Купер подходит и рушится на диван, растягиваясь по всей его длине и кладя голову мне на колени.

Мое дыхание застывает в легких, и я целую минуту ошеломленно сижу с поднятыми руками. Купер не произносит ни единого слова. Он закрывает глаза и прижимается головой к моему животу, как будто это то, что мы делаем каждую ночь. Я думаю, он не хочет имбирного эля…?

Еще один тихий стон вырывается из его груди и разбивает мне сердце. Возможно, я безмерно наслаждаюсь этим моментом, но он явно чувствует себя ужасно. Не задумываясь, я опускаю руки, и мои пальцы вплетаются в его волосы. Сначала я едва прикасаюсь к нему, беспокоясь, что, возможно, я пересекаю какую-то невидимую границу, поскольку мы не в салоне, и он сейчас не мой клиент. Но затем он прижимается еще теснее и издает довольный звук, который дает мне возможность надавить сильнее. Несколько минут я провожу пальцами по голове Купера, гадая, что, черт возьми, происходит. Я пытаюсь оставаться эмоционально отстраненной от этого момента, уверяя себя, что это происходит только потому, что он чувствует себя ужасно и чувствует во мне материнство, но это бесполезно. Мне нравится, как его волнистые волосы скользят сквозь мои пальцы, и каким уютным и послушным он выглядит, свернувшись калачиком у меня на коленях.

Я думаю, что Купер спит, потому что его дыхание было глубоким и ровным, но с закрытыми глазами он говорит: “Мне нравится то, что ты принесла”.

Мои пальцы прекращают свою ласку. “ Считай это подарком на новоселье».

Внезапно широкие плечи Купера сдвигаются и сгибаются под рубашкой, когда он слегка приподнимается, чтобы дотянуться до чего-то на подушке рядом со мной. Он снова кладет голову мне на колени и протягивает мне пульт. “Вот. Бери напрокат все, что захочешь посмотреть.”

Именно тогда я впервые замечаю телевизор, установленный на стене. “Эй, у тебя есть телевизор”.

"Да. Ты вдохновила меня начать добавлять кое-что”.

Я отказываюсь позволять этим словам проникать в мое сердце. Он имеет в виду вдохновение в том смысле, что я привлекла к этому его внимание, а не то, что я заставила его захотеть начать наполнять свой дом домашними вещами, потому что он отчаянно влюблен в меня.

“Что ты хочешь посмотреть?” — спрашиваю я, включая телевизор, а затем опускаю взгляд, когда Купер не отвечает. Его глаза закрыты, и он выглядит вырубившимся. Я улыбаюсь, еще раз провожу рукой по его волосам, просматривая его очередь и останавливаясь на фильме, который я не видела слишком долго. “Я надеюсь, ты не против посмотреть Праздник”.