Режим бога

* * *

Два дня я пребывал в натуральной депрессии. Такой… Настоящей… Даже на стадион по утрам не ходил.

Было много мыслей. Поток. Поток сознания и… осознания.

Зачем я тут оказался, в этом времени? В своем собственном детстве? Не сказать, что я об этом не задумывался, но ответ не находился, а калейдоскоп событий и новых эмоций не давал возможности задерживаться на этой мысли слишком долго.

Тот или те, кто меня сюда запихнул, не захотели ничего мне объяснять. Я неоднократно набирал этот вопрос на айфоне, но экран девайса оставался глух к моим потугам, равнодушно высвечивая только мой вопрос. Без ответа. Но зато давал устойчивый интернет за тысячи километров от дома.

У самого меня были только две версии… и два желания.

Нет! Я не согласен, что я ДЕРЬМО!!!

Да, я могу согласиться и соглашусь, что часто мои действия продиктованы сугубым эгоизмом, НО… Моим первым желанием, не версией, а именно ЖЕЛАНИЕМ, было изменить судьбу страны! Да, я начал осуществлять это желание с того, что ограбил наследников ВОРА в генеральских лампасах. А еще и дом им спалил. Явно, построенный на ворованные же деньги и драгоценности.

Да, наsrать!!! Да, чтобы осуществить свое желание СПАСТИ СТРАНУ, мне надо не думать о куске хлеба и мне надо не сесть в тюрьму, в процессе решения «хлебного» вопроса. Поэтому ограбил и сжег. Сжег со своими отпечатками и заметая следы. И, судя по тому, что до сих пор на свободе — поступил верно!

А еще мне надо так вывернуться наизнанку, чтобы меня — сопливого подростка заметили, чтобы выслушали, чтобы я мог что-то СДЕЛАТЬ.

Бlя!!! Мне 14 лет и если я хоть что-то сейчас из себя представляю, то только потому, что пишу песни любовнице одного, потому что удачно прилюдно лизнул в жопу другого и потому что заполучил двадцать сантиметром стали в брюхо от третьего!

Суки!!! Кто тут смеет меня осуждать?!?!

Дерьмо???!!! Сами вы дерьмо!!! Если вы такие правильные, то почему у вас Великая страна развалилась на куски?? Почему никто из Политбюро, армии, КГБ, МВД, Комиссии Вашего сраного партконтроля и т. п. не остановил застой, всеобщее лицемерие на собраниях и съездах, магазинный блат, меченого Иуду?! Почему у богатейшей страны нет джинсовых штанов и колбасы, почему Вы за 70 лет не научились выращивать урожаи, почему те, которые сейчас называют меня дерьмом через 10 лет будут мечтать стать интершлюхами?! Почему?!!!

Мой кулак со всего маха впечатывается в каменный пресс Олега. Тот издает сдавленный стон, отталкивает меня и скрючивается…

— Пацан! Ты сдурел?!

Я пытаюсь прийти в себя… После пробежки, я, как всегда веду бой с тенью. Только сегодня Тень приобрела конкретные очертания и образы. Сегодня из меня изливались досада и ОБИДА, страх и ненависть… Я, кажется, бил, рычал и матерился. И, видимо, не только про себя…

— Дядя Олег, извините, ради бога!!!

Я кинулся к гиревику. Тот уже выпрямился и с изумлением смотрел на меня:

— Ничего себе удар у тебя!

На его голом торсе было хорошо заметное покрасневшее пятно от моего кулака.

— Дядя Олег! Извините меня, пожалуйста! Я тут напридумывал себе Олимпиаду, вот и увлекся…

Всем видом я изображал смущение и раскаяние. Даже и на самом деле их чувствовал. Олега обижать было не за что.

После обеда, я отпросился у мамы и направился к «братцам». Вполне предсказуемо дома их не застал и сменил свой курс на «Жемчужину».

В этот раз на входе меня никто даже не притормозил и я, прямиком, двинул в номер 1243, к Клаймичу. Впрочем, на стук там тоже никто не открыл.

Я постоял немного в раздумьях, и пошел обратно к лифту, в котором напротив кнопок 7 и 14 этажей были прикреплены надписи «Bar» и «Буфет».

На 7 этаже в баре была многочисленная и шумно балаболящая компания итальянцев, и я решил попытать счастье на четырнадцатом. Там царил полумрак, тихо играл джаз и было освежающе прохладно от негромко гудевшего кондиционера.

Абсолютно органично изображая американца, я заказал у стойки семгу с маслинами, бутерброды с красной икрой, копченой колбасой и томатный сок. А когда бармен лично все это принес, к единственному занятому столику, добавил:

— И полстакана русской водки.

На что тот, ни минуты не задумываясь, на приличном английском, сразу ответил:

— Простите, мистер, это невозможно, — после чего развернулся и вернулся за стойку.

«Ух, ты… Ну, ну… „Невозможно“… Так значит Я дерьмо?»

Проглотил, не чувствуя вкуса, бутерброд с икрой и, достав 25-рублевую купюру, слегка ею помахал.

Бармен кивнул, заметив мой жест, что-то где-то почиркал ручкой и принес мне счет. Я равнодушно отодвинул папку со счетом и повторил:

— Полстакана водки. Вы заставляете меня ждать.

Бармен чуть скривился, но безукоризненно вежливо ответил:

— Я сожалею, мистер, в Советском Союзе есть возрастные ограничения на алкоголь.

— Мне плевать на ограничения и, вообще, на весь ваш Советский Союз. Просто перестань болтать и принеси мне водки. Если тебе мало денег, то на возьми еще…

Я вынул из кармана еще четвертной и, с хлопком, припечатал его на первый, лежащий на столе.

Бармен, явно, заколебался:

— Представляете, какой скандал поднимут ваши родители?

— Не поднимут, они уехали в «Хахры»… Неси…

И я отвернулся, уставившись в тарелку.

Бармен немного потоптался рядом, но я на него уже не обращал никого внимания.

Через пару минут он принес неполную рюмку и умоляюще сказал:

— Поймите правильно, я не могу больше. Вам может быть очень плохо.

Я смерил его уничижительным взглядом и через губу, как это умеют янки, произнес:

— Плохо может быть только тебе, если сюда кто-то войдет и увидит эту рюмку. Поэтому я и сказал — полстакана. А выпить я могу настолько больше тебя, что ты будешь поражен. Забери и принеси, наконец, мне то, что я просил!

Бармен, как ошпаренный, схватил со стола рюмку и скрылся за своей стойкой. Еще минуты через три он принес темно-желтый высокий стеклянный стакан, на четверть заполненный водкой.

Я пододвинул ему оба четвертака и, долив в водку сок, разом хлопнул получившуюся смесь.

После спасительной «Мэри» мир заиграл новыми красками, а у семги появился вкус! Бармен затаился за стойкой, и опасливо контролировал оттуда мое состояние.

«Ну, кто из нас „дерьмо“? Теперь оба!», — я ухмыльнулся, — «поганый „гитлерюгенд“, как ты меня сумела задеть… Я РЕАЛЬНО обиделся!!! А все почему? Потому что, как минимум, это — полуправда».

Затребовал у, вспотевшего от облегчения, бармена еще соку и капучино с куском «Птичьего молока». Все-таки похвальба похвальбой, а чего-то жирненького скушать не помешает. Хотя уже понял, что да, я могу обжечь непривычное к алкоголю горло, но голову мне спиртное почему-то не выключает. По-крайней мере, не больше, чем мне — взрослому. Только первый раз сшибло с ног, больше такого состояния не было и в помине.

«Вывод… Какой из этого всего вывод? Чтобы стать богатым — я украл, чтобы не посадили — я сжег, чтобы стать известным — я почти убил, чтобы запомниться Генсеку — я лицемерил и врал. И все это ради двух целей. Жить хорошо и спасти Родину. Вор, поджигатель, уголовник, почти убийца, лицемер и сексуальный маньяк — „Герой второго времени“»!

Я поперхнулся соком и мучительно закашлялся. Бармен ринулся ко мне, как коршун, и нехилым ударом по спине вернул мне способность дышать.

Я промокнул слезящиеся глаза салфеткой и поднял их на бармена:

— А ты говорил, что мне будет плохо от водки. Видишь, что с людьми делает сок?!

Я, еще похрипывая, засмеялся.

Бармен тоже облегченно улыбнулся.

«Интересно, а кто меня сейчас спас? Бармен или ТОТ, кто меня сюда забросил. Может попробовать пальнуть в башку, сдохну или каждый раз осечка будет?!».

Я опять засмеялся и направился к стойке, на которой стоял серый телефонный аппарат.

— Мой друг, как мне позвонить в номер этого отеля?

— Наберите «0» и номер комнаты, — услужливо ответил, безымянный для меня, бармен.

Я накрутил на диске «0» и, услышав резкий гудок местной станции, набрал «1243». На второй гудок трубку подняли.

— Алло, — бодро откликнулся голос Клаймича.

— Дорогой мистер Григорий, — заспикал я по-американски, — это ВиктОр, приветствую вас!

— Здравствуйте, Витя! Вы в гостинице? — засмеялся сообразительный «музрук».

— О, да… Пью кофе с тортом в баре на 14 этаже.

— Отлично. Вы ко мне или я к вам?

— Конечно. Сейчас я спущусь!

Опустил трубку на рычаг и вернулся к своему столику. Решение пришло.

«Рубикон перейден и жребий брошен. Если для выполнения ЗАМЫСЛА надо испачкать руки, то я буду их пачкать. Все равно больше грязи, крови и смертей, чем получилось, в ТОМ времени, у меня не получится. Я уверен. И потому считаю свою цель СВЯТОЙ. Я изо всех сил постараюсь выиграть…».

Оставил на столе еще пятьдесят рублей. «За удар».

И твердой походкой вышел. Создавать НОВУЮ РЕАЛЬНОСТЬ…