Режим бога

* * *

Утро началось банально… Продрал глаза, брызнул водой на моську и, просыпаясь на ходу, поплелся на стадион. Странно. Гнусное начало утра, откровенно говоря… а привык…

Упс… А у нас гости! Точнее гостья. Женская фигурка в белом спортивном костюме и накинутом на голову, белом же, капюшоне, неспеша трусила по дальней стороне дорожки.

«А ты настойчива, подруга! Ладно, побежали выяснять отношения. Хрен с тобой… Хоть оделась в этот раз в „фирмУ“, а не в какую-то бесформенную хламиду».

Постепенно увеличивая темп бега, я, на втором круге, догнал свою «несостоявшуюся подругу». Девушка обернулась…

«Еще раз упс!».

— Доброе утро, — я легонько кивнул головой и с невозмутимым видом продолжил утреннюю пробежку.

«Интересно девки пляшут! Добро пожаловать… Альдона!»

Де жа вю… Только наоборот…

Теперь я бегу первым номером, а, ответно кивнувшая, прибалтка, повисла у меня на «хвосте».

«Ну, не нарвусь же я на КМС-ов два раза подряд!»

Четыре круга я прошел в среднем темпе, а на пятом стал постепенно ускоряться. «Хвост» неотрывно шлепал за спиной.

На шестом я откровенно пошел в отрыв… На седьмом… тоже…

Заканчивая, в таком же темпе, восьмой, я уже смирился, что «оторваться» не получится…

«Бlя… да, что же это такое…»

Несчастливый стадион! Никогда, за два детства, не был в такой отличной форме, а здесь мое самолюбие жестоко отымели… дважды… бабы!..

Постепенно сбавляю темп, и к зоне турников приближаюсь практически шагом.

Пересиливаю себя и оборачиваюсь:

— Позволь тебе сделать комплимент. Ты, Альдона, в прекрасной форме, я три круга пытался «убежать» — не вышло!

Я «весело» смеюсь:

— А пару дней назад пытался догнать Веру и, тоже не получилось! Надеюсь ты минимум мастер спорта, а то мое самолюбие сдохнет от огорчения!

— Аминь… — ровно отозвалась блондинка, — не мастер…

— Все, я — неудачник! Пойду повешусь… на турнике..

К турникам «СнежКо» не пошла. Пока я подтягивался на перекладине и крутил «солнышко», она, позевывая, «тянулась» на болельщицких скамейках.

«А хорошая такая растяжечка… Размах ног два с лишним метра!.. Мдя!»

На стадион подтянулся «гиревик» Олег. Гири свои он хранил в какой-то подсобке у стадионного сторожа. С отрешенным и «ничегонезамечающим» лицом, он лишь слегка махнул мне рукой и, раздевшись по пояс, начал «играть» со своими двухпудовиками. Мощные мышцы буграми перекатывались по лоснящемуся от испарины телу. Тяжеленное железо, периодически, парило в воздухе, как пух!

«Зачетное представление!» — мысленно восхитился я, сам банально отжимаясь на кулаках, — «Вот шо бландынка жывотворящая делает!»

Недостатком терпения, в этом детстве, я не страдал… Вслед за турником и отжиманиями, последовало стояние на голове, впереди маячили качание пресса и бой с тенью.

Не я приперся в семь утра на стадион с явной целью «поговорить». Я сюда пришел заниматься спортом. Так что ты первая разговор и начинай!

Когда я стал прыгать и пихаться кулаками по сторонам, терпение «Ее Величества» кончилось.

— Боксом занимаешься? — снисходительно поинтересовалась красавица, подходя к «Машине смерти» (это я… если чо!).

— Чемпион Ленинграда… ну, в своем возрасте… — небрежно приукрасил ситуацию я.

— Чего не Союза? Не вышло?!

«Чего ж мне одни „гадюки“-то попадаются? Карму почистить, что-ли в церкви… Ха-ха… Сказать попу: — А наворожи-ка мне, батюшка, чтобы красивая и добрая, а то все красивые и злые! А тот мне: — Иди-ка нахер, сын мой, тут церковь, а не отдел ненаучной фантастики!»

Я представил себе эту картину: толстый благообразный поп с широченной бородой и золотым крестом на пузе, басом нараспев, посылает меня «н-а-х-е-р», кладя следом крестное знамение!

Не сдержался и захрюкал от смеха. Поймал сверлящий взгляд Альдоны и не стал спорить:

— Да, не вышло… Говорю же — неудачник!

Блондинка продолжала молча препарировать меня взглядом.

— Здравствуйте, девушка! Привет, Витя. А я смотрю, с кем наш боксер тут общается?!

Олег подошел к нам во всей красе — мощь и сила, доброжелательная улыбка и приятный баритон:

— Познакомишь меня с такой красавицей?!

— Конечно… Альдона. Олег.

— Откуда у вас такое необычное и красивое имя?!

— Нет, — голос прибалтки безэмоционален.

— Что «нет»? — удивился Олег.

— На все — «нет», на познакомиться, на имя и на дальнейшее общение. Сразу, чтобы сэкономить вам время.

— Почему? Можно узнать? — мужик, явно, не привык к такой реакции.

Точнее ТАКОЙ мужик не привык к ТАКОЙ реакции!

— Не хочуу. Этогоо Вам должноо быть достааточно.

Голос сухой и жесткий. Лицо вообще без мимики. Смотрит сквозь, пошедшего красного пятнами «гиревика».

— Пойдеем. Провоодишь меня.

Это уже мне.

«Ну, пойдем! Даже интересненько стало…»

Я виновато киваю «оплеванному» Олегу и двигаю за крепкой и круглой «как орех» попкой, обтянутой белым «адидасом».

«Надо на такой же костюм Шпильмана напрячь! Понтовый прикид».

В обоюдном молчании выходим со стадиона.

Терпеливо продолжаю молчать. Альдона останавливается около парковой скамейки, оценивает ее чистоту и жестом предлагает присесть. Молча садимся. Смотрит на меня.

«Хрен тебе. Первый не заговорю!»

Наконец, красавица соизволила разомкнуть уста:

— А врешь зачем?

— Ты о чем? — я удивлен.

— Вера рассказала о тебе… На Союзе ты не был.

— А… — я расслабился, — ты же специально наехала, чтобы я оправдывался… так зачем мне на это вестись!

— «Наехала», «вестись»… Слова-то какие…

Я улыбаюсь.

— Что ты там вчера говорил?

— Да, забудь!..

— О чем?

— О том, о чем говорил…

Прищурив свои ярко-голубые глаза, «Снежная Королева», похоже, пыталась справиться с раздражением.

— Чтоо ты подразумеевал поод «богаатая и знамениитая»?

От эмоций, почти незаметный в остальное время, акцент у нее становится явственно заметен.

— Я же говорю, «забудь»!

— …

Я безмятежно откидываюсь на спинку скамейки. Альдона, похоже, уже догадалась, что я «пру на принцип» и гипнотизировать меня взглядом перестала.

С минуту сидим молча.

— Почему? — ее вопрос звучит спокойно и без «наезда».

— Потому что отказалась, — доброжелательно объясняю я.

— Инстинктивно, — красивые губы чуть кривятся.

Я усмехаюсь:

— Тебе сколько лет?

Секундная заминка:

— 22.

— Да, ладно?!

— …

«Я то думал ей лет 25–27. Взросленько выглядит. Впрочем, такие, как правило, и не стареют долго».

— Зачем ты так с Олегом? Он неплохой мужик… Ну, а ты ведь взрослая же девочка… уже лет пять, как должна привыкнуть, что все мужики хотят… хи-хи-хи… одного!..

Я не закончил фразу и нарочито гнусненько захихикал.

— А я и привыыкла, вот инстинктивно и отказываюсь на все предложения, — резонно возразила мне девушка.

«А не поспоришь… логично…», но вслух произнес другое:

— То есть, а сейчас ты передумала, потому что решила меня за мужчину не рассматривать?!

Красавица, чуть нахмурив брови, вперила в меня пристальный взгляд, помолчала и… неопределенно улыбнулась.

«Бlя! Не надо мне такого… Мне другого надо! А, вообще, я уже сам себе с этим надоел. Надо идти в „Жемчужину“, выбрать там проститутку и попросить Клаймича одолжить номер на пару часов».

— Ну, так хочу тебя разочаровать. Я такой же как и все. Почти. И надо мне то же, что и всем… Почти. Поэтому, все-таки, забудь.

Я встал со скамейки:

— Пойдем я тебя провожу.

— Ты этоо серьеезно?

Мне снова удалось вызвать у нее явные эмоции дольше, чем на мгновение.

— Серьезно. Вот такой я гад! Все только через койку! — я обаятельно улыбаюсь в тридцать два зуба и снова мерзенько хихикаю.

Альдона решает поддержать игру:

— А что же ты готов предложить, и что хочешь за это?!

— Ну, — пародируя Сталина, я заложил руки за спину и стал не торопясь прогуливаться вдоль скамейки, щеголяя грузинским акцентом, — во-пэрвих, я — талант и буду пысат шлягэры. Это такыи очен популарные пэсны. Во-вторих, я саздамъ грюппу из трех красотак и покору вэс мир. Абба и Битлз будут плакать в углу, проклиная тот день, когда я родился. А СВОИМ девушкам я дам то, чего у них, в противном случае, никогда, в их жизни, не будет. Все страны и континенты, всемирную славу, толпы поклонников, очень много денег, машины, квартиры, дома, яхты, личные самолеты и, как следствие, очень интересную и насыщенную жизнь. Можно даже принцев в мужья подобрать. За честь сочтут болезные…

Я уже перешел на нормальный русский, остановился перед прибалткой и закончил свою тираду, почти, шепотом, гипнотизируя и склонившись к ее лицу, неотрывно смотря прямо в ее ярко-голубые глаза.

Она снова совершенно спокойна и акцент почти не слышен:

— Хорошо, не буду спраашивать, что надо будет тебе от девушек, это понятно и протиивно. Меняя интересуует почему ты говоришь «ПОЧТИ»? У дерьмаа есть оттенкии?

Я выпрямился и замер. Не знаю… Как по голове бревном дали или ледяной водой окатили. Не знаю с чем сравнить.

«Ну, да… Есть ли у дерьма оттенки… Да, я сейчас пекусь только о своей шкуре. Даже мама… это МОЯ шкура. И я хочу прожить свою новую жизнь иначе, чем предыдущую. Я хочу, чтобы в ней было то, чего не было в первой. Я хочу славы и известности, я хочу возможностей и побед во всем, я хочу определять судьбы мира, наконец! Но ведь я хочу перемен не только для себя… Помимо всего прочего, я хочу принести пользу людям. Не только своим, советским. Всем. Я хочу, чтобы история не только моей страны, всего мира развивалась иначе! Но сейчас я просто склоняю эту девочку к противоестественной связи с подростком. Маню мишурой „красивой жизни“, а на деле просто очень хочу поставить „раком“. Так есть ли оттенки у дерьма? И как я им стал?».

Я отмер. Все это время, пока я стоял соляным столбом, Альдона напряженно высматривала на моем лице что-то, понятное ей одной.

— Чтобы различать оттенки дерьма, надо быть гурманом. Им я не являюсь точно. А вот дерьмом… Хороший вопрос… Спасибо тебе за него… большое… Я буду над ним думать. Напряженно.

Я вытер выступившую на лбу испарину. Хотя сейчас раннее утро и солнце еще не вступило в свои права.

— Извини, я опаздываю на завтрак. Прощай.