Во имя твое, Восния

В общем, нам оставалось подчистить то, что не присвоил сержант во славу второго похода. Этим мы и занялись.

– Все. Васко, кого увидишь – свисти, усек?

Руш вбила последний колышек, разделивший нас с другой частью отряда. Триумф на ее лице смотрелся дико. Милое личико на фоне поклеванных тел. Как назло, ветер дул в мою сторону.

– А хорошо перепало. Нехило, – присвистнул Васко, проверив свой колышек на другом краю поляны.

«По крайней мере, он хотя бы умеет свистеть. Пусть и не вовремя».

Карий мирно щипал травку между двух мертвецов.

– Лучше местечка не придумаешь. Вот энто схрон, – крикнул нам Васко еще раз и с почтением посмотрел на трупы.

Я вздохнул. Рут последнее время предпочитал компанию Кереха. А может, Гвону просто нравилось постоянно нас разделять, будто по отдельности мы приносили больше пользы.

– Все-таки, похоже, это были наемники, – я поморщился, осматриваясь.

Васко неудачно сплюнул в траву и стал вытирать подбородок ладонью.

– А дрались хуже крестьян.

– Может, в этом краю разницы и нет, – я пожал плечами.

Руш гаркнула очень громко, не смотря на заложенный нос:

– Языками потом поработаете. Есть дело!

Эти слова напомнили мне о самой неприятной части похода. Об этом не говорили в академии Стэкхола. И, тем более, не пели в чертовых балладах.

– Видел бы меня наставник! – я усмехнулся, – почетный мародер его Величества…

Руш уже закидывала мотки веревок и собранное оружие в телегу. Я с неохотой взялся за связку хвороста. Тяжелый труд никогда не мешает жалобам. Напротив, лишь способствует:

– Я не только не подписывался под этим делом. – Выдохнув после ноши, я вытер пот со лба. Пальцы и запястье так до конца и не зажили, а ладони пощипывало после грубой работы. – Даже предположить не мог, что все так обернется.

– Дурной ты, неженка. Какие мародеры? Мы тут не обираем чужих покойничков…

– Обидно, – вклинился Васко.

– Не то слово, – оторва явно наслаждалась, – это наши мертвецы! Собственноручно изготовленные!

Никто не проявил сочувствия. Руш переворачивала доски в лагере и проходила ножом в стыках, пытаясь найти заначку. Васко что-то насвистывал себе под нос и постоянно почесывался. Я вспомнил, что этот зуд длился уже несколько дней. Поморщившись, я решил держаться в стороне.

У оторвы и правда был нюх на золото: мы выбрали лучший угол для наживы. Осмотрев весь отрезок земли, я прикинул, как много мы получим с этой стычки. Цена выходила за сотню золотом. А если прибавить снаряжение и пожитки мертвецов…

В двух сотнях шагов от нас суетился Гвон с Амилом и братьями. Из-за полосы леса я не слышал, как капрал ругает эританца, но видел это по его широким жестам. Зря. Толку ругаться? Теперь, когда мы схватили одного из отпрысков Бато, военная слава и прибыток ждали нас впереди.

Весь его долбаный замок, конечно, стоял на гиблом всхолмье. Но держался на благосклонности десятка человек и одном большом секрете. Как только мы укрепимся здесь…

– Эй, умник, чего застрял? – как я следил за отрядом, так и отряд не давал мне поблажек.

Я вздохнул и подошел к первому колышку. Мертвец смотрел на меня пустыми глазами. Кажется, будто он пролежал здесь всю ночь, умирая. А мне теперь предстояло его раздеть и оставить на милость птицам. Легко ему: уже ничего не надо помнить или стыдиться. Как скоро я забуду его, того ребенка на переправе, и…

И чертову Сьюз, будь она неладна со своими родинками! Острыми ключицами, острым языком и нравом. Не удивительно, что я так глупо попался. Матушка всегда говорила, что меня привлекали острые предметы.

– Дьявол, – я посмотрел на мертвеца, чтобы отвлечься.

Со стороны леса послышались тяжелые шаги. И мерный железный лязг. Ни один из нашего отряда так не шумел, и тем более, не носил кирасы с кольчугой. Я обернулся.

– Васко, ты, вроде как, должен засвистеть? – уточнил я, не поворачиваясь к гостям спиной.

Четыре хорошо снаряженных солдата двигались к нам и не думали сворачивать. За ними тащилась пара коней – по одному на телегу. Присмотревшись, я заметил у гостей серые подштанники. Восходы, наши. Все обошлось…

– Потроха ее Величества, – выругалась оторва и я повременил с радостью.

Гости встали на нашем отрезке развязнее, чем стоят моряки у борделя. Впрочем, ни у одного моряка я не видел цельного нагрудника и кольчужных рукавов.

– Вольно, ребятки, – милодушно показал нам ладонь тот, что шел впереди. – Оставьте так, дальше мы сами.

А лишняя броня, как водится, добавляла лишней уверенности. И делала из умных людей – глупейших.

– Как видно издалека, здесь занято, – я отзеркалил его жест, стараясь держаться как можно дружелюбнее. – Это наши мертвецы.

Гости засмеялись, переглянувшись.

– Что же, вынужден вас расстроить, – умник, что явно выступал лидером, поднял забрало. Под шлемом пряталось высокомерное лицо воснийца с правильными чертами. – Сержант Тувир отправил нас…

– Сержант Тувир? – я ошалел от такой наглости. На подонке не было ни одного значка или вышивки на плаще. – Вижу я, вы присягали только золоту!

Поддержка за спиной умника ощетинилась. Один наемник положил руку на пояс, поближе к булаве.

– Боюсь, меня поняли превратно. У вас есть несколько минут, чтобы собраться, – восниец чуть наклонил голову, чтобы глянуть исподлобья.

Жадные ублюдки. Уж им-то платят жалованье не реже раза в неделю – вон какие щеки. Я сделал шаг вперед:

– Приводите сюда сержанта и побеседуем.

– Лэйн, – Руш, кажется, впервые обратилась ко мне по имени, – ты не расслышал? Нам надо уходить.

И по голосу ясно, как она осталась недовольна.

– С какого такого дьявола? – я чуть повернул голову к своим, не отводя взгляд от наемников. – Не ты ли еще с минуту наза…

– С такого, что это десятник из Псов Гарготты, слепой ты болван, – процедила Руш и скидывала наше оружие на землю, где оно снова становилось ничьим.

– Именно, – кивнул я, распаляясь. – Они не под сержантом Тувиром, не так ли?

Наглые ублюдки веселились еще больше. Я подумал, что если мы перережем им глотки, разденем и закинем доспехи под ворох тряпья, никто не узнает, что случилось здесь, на этом щедром клочке земли.

Звук шагов за спиной – Руш подошла и шмыгнула носом. Вцепилась мне в локоть. Я оттолкнул чужую руку.

– Лэйн, мы найдем место получше, эй! – кажется, эта оторва тоже умела бояться.

А вот дальний наемник явно ударился головой, когда его рожала матушка:

– Да-да, послушай свою подружку. Ты хочешь здесь прилечь, или найдешь местечко получше?

– Таких подруг мне и за деньги не надо, – огрызнулся я.

– Знаете, что? Я не с этим болваном, – тут же подтвердила Руш. – Вообще первый раз его вижу.

Она развернулась, подняла руки и стала уходить прочь. Гости снова прыснули. Я развернулся к нашей телеге, вытащил щит без герба. Обернулся, окинул взглядом главного наемника. И повесил щит на правую.

– А может, это ты здесь останешься? – я задрал подбородок.

Гости ошалело переглянулись. Кажется, только переглядываться они и умели. А еще гнусно ржать. Совершенно не ясно, за что им платили чертово жалованье.

– Я учился грамоте, и кой-чего знаю в числах. Нас тут четверо, – наемник за спиной главаря показал четыре пальца на руке, – а ты один-одинешенек. – Один палец вскочил из кулака в неприличном жесте. – Плохие числа.

– Не в твою пользу, – рявкнул другой, но ближе подойти не решился.

Только наемник с булавой молчал и тискал ее древко в пальцах, как любовницу. Может он один и умел делать что-то толковое. Я перехватил гарду керчетты и постучал ею по плечу, вызывая на бой. У умника поползли брови вверх. Я повторил жест в словах:

– Что насчет поединка? Слышал о таком вообще?

Наемник с булавой издал странный хрип – то ли смех, то ли признак болезни.

– Ты хочешь биться… со мной? Один на один? – умник явно лишь выглядел сообразительнее остальных, но таковым не являлся.

Я вальяжно прошелся вдоль поля, стараясь позлить гостей еще больше. Не дать права передумать.

– Повторю в третий раз. Да. – Я нашел место посвободнее, чтобы не споткнуться об мертвеца или кочку в поле. Взял керчетту за рукоять, как полагается в бою. – А когда ты упадешь и сдашься, твои друзья пойдут искать место получше. А мы продолжим работу.

Смотреть в глаза. Не спрашивать, а утверждать. Работало с консулами, должно сработать и сейчас.

Нет ничего больнее, чем подбитая гордость. Я знал это, как никто другой.

Умник пожал плечами и зашумела кольчуга. Его приятели зашептались, явно предлагая варианты, которых я боялся больше всего. Но болтовня прекратилась, как только главарь ответил:

– Ну, будь по-твоему.

Я чуть не зажмурился от счастья.

– Болван!

Это, конечно же, крикнула Руш. Воснийка, которая считала свое мнение самым ценным на любой земле.

Умник не спешил – так же изучил взглядом поле. Похоже, в драке он кое-что соображал.

– Не поранься этой штукой, – любитель счета с задних рядов ткнул пальцем в сторону керчетты. – Я еще подскажу, – враг явно наслаждался собой, – для боя мужчины надевают шлем. Не благодари.

Я усмехнулся. Не прихватил с собой шлем лишь потому, что и не ожидал драки. Ответил коротко:

– Против твоей подружки он и не понадобится.

Похоже, я его и правда задел. Умник наконец-то вытащил свой топор.

– Пока мы не начали, имей в виду, – он придержал забрало, чтобы я хорошо его слышал, – я изувечу твое лицо так, что ни одна девчонка рядом не встанет.

– Что будет очень кстати! Восния – край уродов, – парировал я. Наемник приподнял бровь. – Наконец-то я впишусь в ваши ряды как следует!

Чужое забрало опустилось, и противник приступил к делу. Ему подали щит со словами:

– Эй, Барн, уверен? Может, просто его проучим, а?

Я увидел на щите чей-то герб. Прогоревший аристократ, или младший сын с правом на меч? Может только это и спасло меня от схватки с четырьмя врагами разом. Барн качнул головой, и его приятелям этого хватило.

Хороший у него топор: таким легко убить, было бы желание. Еще легче – покалечить. Здесь даже желания не нужно, достаточно простой неосторожности.

Умник не побежал на меня, но пошел так резво, что сомнений не осталось: осторожность он приберег для других поединщиков.

«Во что я ввязался, черт дери?»

Эти четыре сотни золотых сведут меня в могилу. И спешка. Дьявол, я снова поспешил…

Враг замахнулся, прикрывшись гербом. Два сазана и синий острог в белой рамке. Лезвие топора полетело наискось – от плеча к бедру.

Я неуклюже отмахнулся щитом. Видит небо, с ним я был куда хуже, чем с керчеттой.

Бух! Обод щита встретился с древком. И обух топора потащил его на себя.

«До чего сильный ублю…» – я не успел подумать, и защита обернулась против меня. Оттянув щит к себе, наемник как-то извернулся, поменял наклон оружия и чуть не разбил мое плечо.

Я не мог даже обернуться в сторону приятелей врага. Барн сковал меня боем, тут бы уследить за его проклятым топором!

Тяжелый удар. Хруст дерева. Обод все время не там, где надо. Мой клинок не находил цель: бесплодно мелькал то слева, то у чужой ноги. Слишком короткий, слишком медленный. Или это я?..

Барн почти задел мое запястье.

«Расслабился, совсем раскис!» – пока я ругал себя словами Саманьи, меня водили, как зайца на охоте. И я все время не успевал ударить в ответ. Обернуть чужой выпад в свою пользу, испортить топор, вымотать врага. Ни черта не успевал.