Разные годы жизни

1

На работу Илиана поступила перед самым Новым годом, и, когда тридцать первого декабря ее включили в комиссию по приемке законченного жилого дома, она, откровенно говоря, не представляла, что же, собственно, ей предстоит делать.

Последние два года она вообще не работала: за время, проведенное в геологических экспедициях, у нее набралось несколько месяцев отпуска и солидная сумма денег. Однако, в сущности, ни то, ни другое не имело решающего значения: она прожила последние годы как «мужняя жена», занимаясь в основном общественными делами. Это и сыграло решающую роль. Энергичной работой в домовом комитете — а иначе она не умела, с прохладцей у нее никогда ничего не делалось — Илиана обратила на себя внимание, и, когда управляющая домами собралась на пенсию, она сама зашла к Илиане поговорить.

— Да ведь я в этой работе ничего не смыслю! — убеждала Илиана.

— Ну, нет, — возразила старая управляющая. — Кое-какое представление у вас уже есть, высшее образование — тоже, сил хватает. Чего же вам еще?

Да, что еще было ей нужно? Оседлая жизнь, о которой мечталось в экспедициях, вроде бы стала уже приедаться. Но идти работать управдомшей? Нет, это было что-то не то. Она сказала Игнату, что надо бы подыскать что-нибудь подходящее: в Риге были и геологические учреждения. А к этому делу она успела привязаться за пятнадцать лет пеших блужданий и верховых поездок по тундре всей душой, потому что после окончания ленинградского института именно Север был местом ее работы, да и жизни тоже. Она прожила эти долгие пятнадцать лет среди скупой, однообразной природы и в более чем скромных бытовых условиях. Собственно, ей никогда и в голову не приходило, что что-то надо выдержать. Разговор с Игнатом дал толчок до времени копившимся где-то в глубине души решениям...

Домоуправление находилось буквально в двух сотнях метров от ее дома. В конце концов Илиана позволила уговорить себя: в самом деле, не глупее же она той женщины, что уговаривала ее перенять управдомовский портфель. И в исполкоме с ее кандидатурой все были согласны.

Тридцать первое декабря выпало на пятницу. Часть работников домоуправления успела потихоньку исчезнуть еще днем, у некоторых были дела. Вот так оказалось, что идти на приемку, кроме нее, некому: Илиана отпустила даже инженера. Да и как станешь удерживать человека, у которого множество семейных хлопот, которого ждут не дождутся дома? Слишком поздно Илиана спохватилась, что не сможет совсем одна участвовать в работе комиссии, ведь она еще плохо разбирается в строительных делах. Безмолвно ходить вслед за строителями? Тогда лучше уж вообще не являться. Но через короткое время домоуправление примет дом на свой баланс, и окажется, что она ничего не знает. И кто только придумал сдавать дом в эксплуатацию за несколько часов до Нового года? Если бы еще, допустим, была возможность вручить ключи будущим жильцам, чтобы они успели встретить наступающий год в новых квартирах, можно было бы понять. А так...

Илиана уже собиралась уйти, и уборщица позвякивала ключами, когда в контору вошел человек, рослый, светловолосый, голубоглазый, с доброжелательной улыбкой. Поздоровался и повернул в сторону комнаты техников.

— Заперто, милый, уже заперто, — остановила его уборщица. — Праздник скоро.

Илиана запомнила этого человека еще по первому дню работы в домоуправлении: она тогда собрала всех работников, чтобы познакомиться с ними. Серьезного разговора в тот раз не получилось, и она решила в ближайшем будущем внимательно выслушать каждого в отдельности, чтобы выяснить, нет ли у них претензий или предложений. А этот рослый мужчина, выглядевший рядом с маленькой Илианой настоящим гигантом, был сантехником. Как, бишь, его фамилия? Фрейденфельд, Фрейнберг, Фрей... Фрей...

— Товарищ Фрей... — движимая неожиданной мыслью, повернулась Илиана к вошедшему.

— Фрейнат. Арвид Фрейнат.

— У меня к вам просьба. Помогите. Дело, конечно, совершенно добровольное...

Он молчал, в упор глядя на Илиану голубыми глазами.

— Не можете ли вы сходить со мною на приемку дома? Я... понимаете ли... я еще чувствую себя слишком беспомощной в таких вопросах.

Он улыбнулся — тепло, сердечно. Но голос прозвучал сухо:

— Понимаю. Старый номер. Последний день года, и надо сдать хоть в половине двенадцатого ночи, но только обязательно в этом году.

— К Новому году мы домой поспеем, — успокаивающе сказала Илиана.

— Ладно. Все равно.

На улице валил мокрый снег. Обвешанные свертками люди с белыми мохнатыми бровями, щурясь, рысцой спешили кто куда: домой, в гости, на бал.

Илиана и Арвид шли на объект. Шли молча. Да говорить и нельзя было. Открой лишь рот, и его сразу залепит комком снега. Она молчала еще и потому, что одновременно чувствовала себя и виноватой, и бессильной, а он лишь бросал временами внимательный взгляд на свою начальницу. Светлые волосы его, покрывшиеся снегом, напоминали белую мохнатую индийскую чалму, зато модная мохеровая шапочка Илианы стала похожа на жалкого, вымокшего котенка.

Снаружи новостройка выглядела внушительно: широкие окна, лоджии, на красном кирпичном фасаде — белые декоративные полосы. Красивые входные двери.

«Приятно будет жить людям», — решила Илиана и ускорила шаг. Похоже было, что они все же опоздали, так как ни у одного из четырех подъездов никого не было видно. Она заспешила — и сразу же, обо что-то споткнувшись, свалилась в мягкий снег.

— Строительный мусор не убрали, — проворчал Арвид. — И, надо полагать, вывезут его не скоро.

Он нагнулся, взял Илиану за руки и поставил на ноги, как маленького ребенка.

— Господи, какая же вы легонькая!

Голоса комиссии слышались где-то на третьем или четвертом этаже.

— Поднимемся на лифте — предложила Илиана. Она вообще любила кататься на чем угодно, летать, а в этот миг почему-то захотелось еще и постоять в тесной кабине рядом с Арвидом. Однако лифт в этом подъезде не работал.

— Почему? — спросила она наивно.

Арвид не ответил, у него вырвалось лишь: «Начинается!..»

Члены комиссии выглядели сердитыми и усталыми. Только двое из них, подвижные, раскрасневшиеся, обросшие густой щетиной, говорили громко, как люди, уверенные в своей правоте. Они чуть ли не волокли остальных из комнаты в комнату.

— Здесь, как видите, первосортный линолеум, двухцветный, такой редко когда удается получить, — пояснял один, а второй подхватывал:

— Экспериментальные обои жильцам наверняка понравятся. А если в семье маленькие дети, лучшего и желать нечего. Протрешь мокрой тряпкой — и снова все блестит.

Илиана вместе с остальными то опускала глаза к полу, то переводила взгляд на стены.

Наклонившись к самому ее уху, Арвид прошептал:

— А под линолеумом остался мусор. Чувствуете, какой неровный пол?

Илиана щекой ощутила горячее дыхание, и даже почудилось тепло его губ, и, может быть, поэтому смысл слов не дошел до нее, словно растворился.

А он шептал дальше: «Глядите, над окном, видите, — их первоклассные обои уже отстают!»

На этот раз его слова затронули сознание. Действительно, над широким оконным проемом что-то было не так. Кроме того, из окна дул самый настоящий ветер, и она приблизилась, чтобы проверить, плотно ли оно закрыто. Ее удержал тот, что восхвалял линолеум:

— С кем имею честь?

— Я управдом Ругайс.

— Очень приятно. Прораб Бергманис. А окно трогать не надо.

— Дует же!

— Ерунда. Стихнет метель, и дуть перестанет.

Широкая ладонь Арвида подтолкнула Илиану к окну. Еще шаг, и она ухватилась за ручку. Оттого ли, что рама разбухла, или по другой причине она не поддавалась, но в щель продолжало дуть.

— Этого так оставить нельзя, — проговорила Илиана.

— И не оставим, — охотно согласился Бергманис. — Прежде чем вы начнете тут хозяйничать, все будет исправлено честь по чести.

«Глядите в оба», — снова шептал Арвид. А в ванной громко проговорил: «Раковина установлена косо. — Нажал на край ванны, и она покачнулась. — Ванна плохо закреплена».

Члены комиссии переглянулись. Один нетерпеливо спросил:

— А на других этажах как?

— Все в лучшем виде. Да и не приходилось слышать, чтобы кто-нибудь, купаясь, опрокинулся вместе с ванной, — балагурил Бергманис.

Маленький, плотный член комиссии засмеялся. Другой в который уже раз поглядел на часы. Новый год стремительно летел навстречу.

В коридоре, где Илиана с Арвидом остались на мгновение вдвоем, Арвид проговорил:

— Хочу предупредить: все тут сделано на живую нитку. Потом жалоб не оберетесь.

— Как же быть?

— Скажите что-нибудь такое, чтобы комиссия встрепенулась. Все спешат домой и притворяются, будто ничего не видят. Но только не говорите, что это я предупредил вас.

Илиана удивленно посмотрела на Арвида.

— Если вы хотите помочь мне и... вообще для пользы дела, к чему же такие условия? Вы так и будете все время шепотом?.. Лучше бы сказать погромче, именно погромче.

Арвид промолчал: похоже было, что он немного обиделся.

Поднялись на следующий этаж. Еще одна квартира. Стена в комнате оказалась мокрой.

— Это и вовсе мелочь. Между панелями просочилась влага — не смутившись, пояснил коллега Бергманиса. — Пока въедут жильцы, все просохнет.

— Такой акт я не подпишу, — неожиданно вырвалось у Илианы.

Члены комиссии переглянулись. Бергманис усмехнулся:

— Этого, уважаемая, от вас никто и не требует. Ваше присутствие здесь, мягко говоря...

Он умолк, но все поняли, что это «мягко говоря» выходило за рамки приличий и было не в пользу строителей.

Илиана повернулась к выходу. Пальцы Арвида сжали ее локоть: «Потерпите...»

Споры, споры, споры. На каждом этаже, в каждой квартире, в каждой комнате. В четверть двенадцатого Бергманис уже хрипел: в горячих дискуссиях у него пропал голос.

На верхнем этаже комиссию ожидал накрытый стол. Шампанское. Кое-какая закуска. Маленькая, трогательно милая елочка. Наверное, от ее зелени и запаха хвои комната показалась неожиданно уютной. С лиц сбежало выражение усталости, мохнатые ветки смахнули досаду. На сердце полегчало, пришло спокойствие.

— Ну, чем не прекрасная комнатка? Можно только позавидовать тем, кто будет в ней жить, — искренне сказал Бергманис. И странно — даже Илиана ощутила легкую зависть к тем, кому суждено будет вить здесь свое гнездо.

От бокала шампанского в голову ударил легкий хмель. Кажется, она бросала на Арвида слишком лукавые взгляды. А он, раскрасневшийся, подмигнул ей как заговорщик.

Один за другим члены комиссии подписали акт. Словно праздничный салют, с глухим хлопаньем вылетели пробки. Были провозглашены тосты. И все это произошло мгновенно. Члены комиссии унеслись галопом. Каждому Бергманис на прощанье пожал руку, повторяя: «Спасибо, что поняли ситуацию».

Под конец они остались вчетвером: Бергманис со своим соратником и Илиана с Арвидом.

Не удержавшись, она спросила:

— Простите, а что это за особая ситуация?

— План, сердечко мое, план. Через сорок минут конец года.

— Ну и что?

— Как — что! План выполнен, значит — всем хорошо. Разве стал бы я так надрываться только ради своей премии? Я сапожник без сапог, о такой квартирке пока могу лишь мечтать. Порадуемся, дорогие товарищи. Мы поспели в срок, не то, что те, — и он махнул рукой в сторону окна.