Освободитель

Под конец я понизил голос до утробных значений и демонстративно щёлкнул пальцами перед её застывшим в страхе лицом.

Девушка открыла рот в немом крике, но не выдержала и десяти секунд, как у неё покатились слезы. Причём в намного большем объёме, чем у любого мужчины, с которым я такое проделал. Всё же… не стоило мне этого делать. Хоть и неправильные, но они всё-таки женщины, как бы не поиздевалась над ними создательница.

Быстро избавив девушку от мучений, я кинул её на кровать. Чуть потерявшись в пространстве, она схватила одеяло, кое-как прикрылась и со слезами на переполненных ужасом глазах забормотала:

– П-прошу вас. Великий Праньок… Не убивайте… Я исправлюсь… Я не хотела… Умоляю…

И тут я понял, что так и полыхаю во все стороны тьмой, да ещё и с крыльями за спиной, что я создал совершенно машинально. Развеяв свои угрожающие спецэффекты, я подошёл к стулу со спинкой – на который она свесила свою форму – и, взяв одежду, вернулся к ней.

– Одевайся, красавица. Иначе мне придётся поступить с тобой так же, как вы поступаете с пленными мужчинами, – улыбнувшись, добродушно сказал я и положил рядом с ней одежду.

Она несколько секунд переваривала то, что я сказал, а затем медленно начала одеваться, совершенно не стесняясь моего взора. За секунду до этого я вернул чувствительность её ног. Одевшись, она немного успокоилась и поникши, скромно села на краю кровати.

– Кто такой Праньок? – спросил я. Она недоверчиво взглянула на меня, а затем осторожно сказала:

– Это ведь… вы?

– Может и я. Подробнее, – хмыкнул я, добавляя холодка в голосе.

– Божественные апостолы бога Зарота. Крылатые мужчины-воители… – неуверенно сказала она.

– Вот оно как… Но ты права, я мужчина и человек, – улыбаясь, кивнул я.

– В-вы меня убьете? Я… я не хотела этой войны… И я не поддерживала нашу власть… Эта жестокая страна… – чуть не плача, затараторила она, опять опустив голову, но я её перебил:

– Всё с тобой будет в порядке, Фила Ог Раст. При условии, что ты будешь делать всё, что я скажу, – спокойно закончил я.

– Вы знаете моё имя? – удивилась она и тут же спохватилась, – Простите за мои глупые вопросы. Вы же божественный воин Праньок. Мне что-то нужно сделать?

– Последний вопрос правильный, – улыбнулся я. – Тебе нужно дождаться звонка от полковника. Узнаешь, когда планируется наступление на альянс. А ещё мне нужна Вайдос Ол Танта.

– Я всё сделаю, как вы скажете, – без колебаний ответила она, как будто и правда разговаривает с божественным посланником. Но затем жалостливо посмотрела на меня и спросила: – Какая судьба меня ждёт потом?

– Я погружу тебя в сон, на неделю. Дальнейшее ‒ не твои заботы, – отмахнулся я.

Не представляю, что она там подумала, но она опять начала плакать. И как это понимать? Они же все до мозга костей салдафонки!

– Ну что опять случилось? Обычно вы, отважные женщины Объединённых стран Балиса, не приемлите таких слабостей, – вздохнул я, опускаясь на стул, недалеко от кровати.

– Вы так говорите, чтобы я не пугалась смерти. Мне, может, и нечего терять, но я боюсь. Я не верю, что вы меня пощадите… Мы натворили много ужасных вещей… Я знаю, что заслуживаю это… – вытирая слёзы и хныча, лепетала она.

«М-да… Она хоть понимает, что её страна творит откровенный фашисткий ужас», – подумал я и начал успокаивать балистку.

Немного погодя я всё же убедил её, что убивать никого не собираюсь, и ей лучше ложиться спать. Я придвинул мягкое кресло от письменного стола к кровати и, прикрыв глаза, засыпая, мониторил анализатором пространство.

– Воин Праньок… – отвлёк меня голос девушки, и я открыл глаза.

Она лежала на подушке и жалостливо рассматривала меня через свою упавшую на глаза чёлку.

– В чём дело, Фила? – вздохнул я.

– Я хотела бы рассказать вам свою историю. Если вы будете вынуждены нарушить своё слово и отправите меня к Пайдоре… Или если меня убьют на поле боя… хочу, чтобы вы знали – мне очень стыдно за свою страну.

– Фила, да сколько можно? – взмолился я, уже устав обещать, что никого убивать не собираюсь.

– Я вас прошу… – шепнула она так, как будто вот-вот опять расплачется.

– Рассказывай, дурёха… – махнул я рукой.

Мне откровенно неинтересно было её слушать, но ради успокоения своей пленницы, которая ещё должна сослужить службу, нужно было не спать и хоть иногда кивать головой.

Девушка начала издалека ‒ с того времени, когда она ещё училась в средней школе. По меркам общества ОСБ, она была откровенной заучкой и книжным червём. И как в любых других мирах, если ты кажешься окружающим «шибко умным» – ты автоматом изгой. Так было и с ней. Собственно, поэтому она и выглядит гораздо женственнее общей массы соплеменниц – сила ушла в интеллект. А её родители, можно сказать, были нормальной парой. В их семье не было такого жёсткого матриархата.

Когда девушка закончила школу с отличием, её забрали в военную академию на полтора года. Это обязательная программа для всех женщин ОСБ. Там не только отрабатывают физическую подготовку, но ещё очень ёмко раскачивают сосуд за это время. И благодаря своему упорству в обучении она закончила академию в звании младшего лейтенанта.

После этого – на фоне успехов в академии – она с гордостью поступила в государственный университет по изучению магии. А спустя несколько месяцев учёба для неё стала вторична – она влюбилась в парня, что был на её курсе. И он отвечал ей взаимностью. Он первый делал шаги и, как выразилась Фила, «ухаживал по-альянсовски».

В те времена это не возбранялось настолько жёстко как сейчас. Но холодная война со всем остальным миром постепенно давила на мужское население страны. Бунты и митинги вспыхивали довольно давно и часто, но к концу их обучения в университете вспыхнул ещё один, довольно масштабный. Сотни тысяч людей, в основном мужчин, вышли на улицы столицы, чтобы потребовать у власти равноправия для всех.

Но национальный совет жёстко задавил такое проявление самосознания силой. Под очередью автоматов погиб возлюбленный Филы. Она тоже учувствовала в митинге, но её воздушный щит был в разы сильнее, чем у него. Он умер у неё на руках. А через пару дней она узнала, что её родной отец – как и сотни других мужчин – приговорён к расстрелу «за разжигание конфликта внутри страны». Ещё через полгода её мать покончила жизнь самоубийством из-за невыносимого горя.

С тех пор прошло восемь лет. Сейчас ей тридцать, и она ни разу не имела мужа, не считая некоторых половых связей, что случались нечасто. Несмотря на то, что после этого закончила университет с отличием, она всем сердцем стала ненавидеть нынешнее ОСБ.

Идти на войну Фила не хотела, но и бежать было некуда. В странах альянса она может находиться только как заключенная. Как по мне – очень глупый закон для альянса. Многим балисткам просто некуда деваться. Либо идти на войну, либо в свою же тюрьму. Захочешь сбежать от этого ужаса – тоже попадаешь в тюрьму. С чем связан такой закон – непонятно.

Так она и воюет потихоньку, пассивно, уже четыре года. Её призвали на службу спустя два года войны. По её словам, многие балистки не хотят воевать, но не подают вида, потому как такое непринято в этом обществе.

– А как же те мужчины в вашем местном борделе? Вас принуждали их насиловать? – со скепсисом спросил я.

– Никто их не насиловал. Это пленные добровольцы. Они отказались от работы на ОСБ и умоляли не везти их в концлагерь. И работать обслуживающим персоналом здесь тоже не захотели. Им проще подставить передок, а за дозу магического наркотика нэйфима готовы отца родного продать, – с отвращением фыркнула девушка. – Если вы мне не верите, я могу привести к вам одного протрезвевшего? – с надеждой взглянула на меня.

– А как же ушастый паренёк, пристёгнутый наручниками к спинке кровати у вас в борделе? ‒ усмехнулся я. Девушка чуть удивлённо посмотрела на меня, но ответила без колебаний:

– У лейтенанта Найсу, можно сказать, фетиш насчёт этого. За отдельную плату она всех мужчинок так разводит.

– Дела-а… – протянул я.

Не верить ей не было оснований, так как мои маленькие полиграфы анализируют, что она не лжёт. В крайнем случае, она в этом искренне убеждена. Да и анализатором я видел, что капитанша тогда отстегнула паренька и довольно добродушно разбудила, прежде чем воспользоваться его «услугами».

– А особый корпус концлагеря? А убийства большинства альянсовских женщин? – тут же спросил я, на что Фила стыдливо опустила голову.

– Я знаю, что это ужасно… Многие приказы идут с самого верха, а большинство балисток отравлено нашей пропагандой чудовищной жестокости. Женщин альянса даже за живое существо не считают. Многих даже в плен не берут, расстреливая на месте. И особый корпус – это просто бесчеловечно. Я бы хотела что-то изменить… но ничего не могу сделать, – договорила она с покатившимися слезами. И тут она чувствует искреннюю горечь, от того, что творит её собственный народ.

Занятно. Очень занятно. Не зря я вник в её историю. Я теперь совершенно с другого ракурса посмотрел на это. И совершенно другими глазами увидел эту хоть и сильную, но хрупкую девушку.

– Я так понимаю, ты не связана долгом со своей страной? – задумчиво спросил я.

– Я её люблю и ненавижу. Мне противно участвовать в войне, что она развязала… – вздыхая, ответила она.

Удовлетворённый ответом и анализом детектора лжи, я в предвкушении улыбнулся. Так как у меня появился просто гениальный план!

– Ты согласна пойти со мной? Служить мне и справедливости? Заметь, не на стороне альянса, хоть я и их союзник. Но ты будешь воевать за правое дело, – предложил я, наблюдая за её реакцией.

Девушка шокировано взглянула на меня и заикаясь спросила:

– М-мне м-можно пойти с вами?! Уйти из этой страны и не быть преступницей?

– Всё верно, – кивнул я. – Но для начала ты должна доказать свои намерения. Докажи их исполнением моей просьбы, и я даю тебе слово, ты не пожалеешь.

Девушка встала с кровати. Сделала два шага, упала на колени и, сцепив перед собой руки, склонила голову.

– Воин Праньок, для меня будет честь служить вам и справедливости. Вы дали мне надежду на спасение. Я хочу прекратить это кровопролитие всем сердцем… – дрожа всем телом, провозгласила она.

И вот тут я в душе возликовал! Да! Какой я коварный тип! У меня будет ещё одна очень и очень мощная боевая единица! Она, правда, ещё не знает, что не будет участвовать в этой войне, но сама всё поймёт после установки нейроинтерфейса. Если я заберу её в Эрон, то на пользу себе лишу ОСБ хоть и одной, но боевой единицы армии.

Единственное, конечно, как я и обещал Лаиде, надо будет дать преимущество альянсу. Мне просто совесть не позволит уйти в Эрон и оставить всё на произвол мироздания. А вот позже я обязательно вернусь сюда и, конечно, вместе с Филой.

– Вот и отлично, белобрысая красавица. А теперь марш спать. После звонка полковника ты должна сделать всё гладко, – улыбнувшись, сказал я, встал с кресла и поднял девушку на ноги.

– Как скажете, Праньок, – отпуская мои руки, смущённо ответила она и отправилась к кровати.

Эх-х… Наверное, Лад прав. Я опять оказался в нужное время и в нужном месте. Или это опять игра мироздания? Либо, как говорится, меня ведёт бог или дьявол. То есть… Светлоликий или Вэлосса.