Освободитель

Эпилог

– Дети, внимание! – обратилась к галдящим за партами ученикам после школьного звонка светловолосая учительница лет тридцати.

Большинство учеников двенадцати лет послушно прекратили смеяться и разговаривать, но два мальчика на задних партах не переставали веселиться.

– Вернон и Миша! Выношу вам последнее замечание за сегодня! А это значит, в следующем месяце у вас не будет баллов на новый гаджет! – строго сказала учительница, усилив голос магией.

Ребята тут же спохватились и стрункой сели за парту, открыв свои ноутбуки.

– Так-то лучше… – вздохнула она и, встав из-за стола, взяла в руки планшет.

Просвечивая его своими светящимися жёлтыми глазами, она несколько раз что-то тыкнула по нему и на экране, который эмитировал школьную доску, и вспыхнула плоская голограмма с предметом и темой урока: «История. Период цифровой замены.»

– И так, «4389» год, сезон Лайна, десятый день, ознаменован как прорыв в науке нашего мира. Названный в истории «Периодом цифровой замены». Кто скажет, что произошло в тот день? – обратилась она к ученикам. Несколько детей-отличников сразу же подняли руки.

– Твой ответ, Рена? – кивнула она темноволосой девочке, что сидела ближе всех.

– В этот день наш великий учёный Рокан Корн создал замену системе Зодак, названную Вестия, – быстро ответила та.

– Всё верно. Хоть она пошла в ход только через тридцать лет, но этот день ознаменовал великий прорыв для будущего нашего мира… – говорила учительница, листая картинки с рыжим мужчиной, который что-то делал в лаборатории.

– Учитель Тария! А вы нам обещали, что на следующий урок истории расскажете о Рокаине! – подняв руку, но не спрашивая разрешения, быстро протараторил один из нарушителей спокойствия.

– Хорошо. Но теперь это точно последний раз, – вздохнула учительница, отрываясь от темы. – И что же вы хотите знать? – После этого половина класса начали галдеть, задавая каждый свой интересующий вопрос.

– Так! Тихо! Первая спрашивает Мария! – отрезала учительница, показав на русоволосую девочку в среднем ряду.

– А вы правда знакомы с императрицей, той, что ушла жить в Инферуз?

– С Еленой Серус я знакома, но не сильно. Я тогда была маленькой, как вы, но десяток раз приходилось сидеть за одним столом.

– Она же ушла позже Рокаина, почему вы не знакомились? – удивлённо спросила другая девочка.

– Так получилось, дети. Иногда бывает, что люди несовместимы, – печально улыбнулась Тария, но про себя подумала про те дни, когда вспомнила свою прошлую жизнь, и не могла себя заставить общаться с женой когда-то любимого человека. До того, как Рокаин навсегда ушел, в глубине души она обижалась на него, хоть и понимала, что не в праве этого делать.

Когда она стала взрослой, с вернувшимися воспоминаниями, в Эроне наступил мир, непостижимый ранее. Ведь эльфы и дварфы спокойно разгуливали по всему миру, чувствуя, что закон и порядок защищает их в равной степени, как и людей, коих было в несколько раз больше.

Рокаин тогда отстранился от правления и технического прогресса, часто занимаясь изучением божественных материй. Но за счёт этого Тария, которую в другой жизни звали Эвой, всё чаще виделась с ним. Даже несколько раз они катались на первых круизных лайнерах длительного плаванья. Она любила его, но не могла об этом сказать. Возможно, он знал об этом, но тоже не мог этого услышать.

– Учитель Тария! А Рокаин правда ушел сражаться с чудовищами на краю мироздания? – заинтересованно спросил светловолосый мальчик на передней парте, вырывая учительницу из легкой задумчивости.

– Так принято говорить. А некоторым хочется думать, что он вернётся, – улыбнулась Тария, у которой немного сжалось сердце от такого вопроса.

Она не любила разговаривать о тех событиях, ведь она одна из немногих, кто до сих пор остался в Эроне и был свидетелем тех событий. И как она считала, была не последним человеком, который сыграл неплохую роль в жизни легендарного императора.

Однако, Тария ещё и одна из тех, кто знал истину об исчезновении этого человека двести пятьдесят восемь лет назад. Он прожил в Эроне пятьдесят два года после поражения Ангуса Покена.

Рокаину было тяжело жить не только в Эроне, а везде. Его воспоминания о жизни на далекой Земле не давали ему покоя. Поэтому оставшиеся тридцать пять лет он изучал проявление какой-то непонятной энергии «праны». Она многое слышала от него, но совсем не понимала, о чём он говорит и к чему ведёт.

За месяц до своего исчезновения он внезапно появился на кухне её квартиры – когда Тария вовсю готовила еду перед приходом своих детей и бывшего мужа – и сказал, что вынужден покинуть мир в поисках ответов. Тогда он посмотрел на удивлённую девушку очень печальными глазами. От этого взгляда она ещё несколько месяцев тихо проливала ночью слёзы.

– Но вы же знаете, что он обязательно вернётся, если нашему миру будет угрожать опасность! – утвердительно сказал тот же мальчик.

– Обязательно, – кивнула учительница, сама не веря в свои слова.

– Скажите, вы же знаете, Анна и Юлия правда… – начала сыпать вопросами о детях Рокаина следующая девочка.

Учительнице пришлось отвечать. Анна по сей день занимает ведущую должность по изучению нейтральных частиц аномалий и даже имеет несколько ученых премий в этой области. Юлия, дочь Елены, частенько появляется с музыкальными концертами в Эроне. Благодаря своей матери она перемещается от мира к миру и тем самым стала даже известнее Рокаина. Илья до сих пор занимает должность дипломата от мира Морн, а Михаил пропал уже как лет сто в мире Дертри среди эльфов, что до сих пор восхваляют его отца.

С бывшими женами императора тоже не всё так просто.

После предотвращённой войны на уничтожение между Морном и Эроном Данна наотрез отказалась от помощи Рокаина в запаковке воспоминаний и осталась служить королю тёмных эльфов. Но из-за своего сына, по дипломатическим делам в Эроне бывшие супруги часто виделись.

Элла же после возвращения воспользовалась помощью своего бывшего администратора и через неделю упорных трудов забыла предыдущие ненастоящие жизни. После этого она воссоединилась с дочерью и некоторое время жила в Ронзер-Дане, часто видясь с бывшим супругом. Теперь она преподаёт зачарование в высшей академии Новой Арконы и по сей день.

Яна уже сотню лет занимает должность министра международной организации по правам разумного. Она даже иногда видится с землячкой Рокаина, Сарой Уилсон, которая является представителем мира Суратос.

Ну а Елена, по слухам, открыла нетрадиционный ресторан в верхнем плане демонов. Он предоставляет не только блюда прямиком из большинства миров нашей грозди, но и короткую экскурсию даже в пекло мира Паристан. Она по сей день считается супругой великого императора. А видятся они или нет – об этом умалчивают даже слухи.

Конечно, всех подробностей Тария не решилась поведать детям. Лишь малую часть той информации, чтобы подстегнуть желание к учёбе. Даже в учебниках истории, что она писала собственноручно, не отражаются некоторые подробности…

* * *

Я иду один сквозь безжизненные и выжженные магмой скалы, огибая бесконечные сталагмиты под кроваво-красным небом. В этом нейтральном осколке, за пределами любого мироздания, я чувствую, что найду последний недостающий признак мёртвого божества, с которым нужно слиться. Примерно второй год я хожу по этому куску разбитого мира и ищу.

Прану и любое проявление магии нельзя использовать, иначе меня перенесёт на другой осколок. А значит, поиски длительностью в сто двадцать лет начнутся заново и не факт, что они не растянутся ещё на пятьсот. Из-за этого я не могу себе сделать даже одежду. Хожу босой, в разодранной хламиде и с набедренной повязкой.

Прошло уже тысяча двести один год с тех пор, как я появился в той грозди миров из-за Светлоликого. И я до сих пор не знаю, чего хочу. Благодаря вмешательству Карса, я даже умереть не могу. Моя душа материализует тело через сотни лет, и всё начнется заново. Поэтому только путь, который, в конечном итоге, даст смысл в жизни. Ну или… на худой конец – окончательный покой.

«Ну что Радус, семь дней идем, один час отдыхаем…» – подумал я про себя на басконском языке и плюхнулся задницей на ровный камень.

Скинув свою разодранную до дыр хламиду, я остался сидеть в набедренной повязке и, сложив ноги в позу лотоса, стал медитировать. Именно это дает мне частичку покоя и домашнего уюта.

Пятьсот лет полного одиночества не проходят бесследно. Божественная энергия, пропитавшая мою душу, и обновленный Зодак не дают мне сойти с ума. Но в этом и печаль, так бы я смог начать разговаривать с воображаемой Монадой, которую я отпустил семь веков назад. Она хотела остаться со мной, но я не имел морального права обрекать её на эти мучения.

– И-и-лья… – словно ветер донес далекий голос, что произнес моё старинное первое имя.

Открыв один глаз, я огляделся и, не почувствовав ветра, опять вернулся к медитации.

– Р-о-к-аин… – опять произошел порыв воздуха с голосом, и я удивленно вскочил.

– Неужели я близко! – хрипло произнес я, слегка испугавшись своего голоса, так как не разговаривал уже более полугода.

Бросив на камнях свою накидку, я сорвался в сторону, откуда иногда дует ветер. Это был знак притяжения признака мёртвого бога к моей душе, и я практически у финала.

Сломя голову я бежал несколько часов, спотыкаясь о сталагмиты, падая со скал, но быстро вскакивал и продолжал бежать. От такого моя набедренная повязка жалостливо и с трудом висела на мне.

Но мои надежды были оправданы. За очередной скалой показалась сверкающая крыша какого-то маленького здания. Я ускорился максимально сильно, насколько был способен физически, не применяя управление материей. И через пять минут я стоял у маленькой часовни с конусной крышей.

Серый камень, идеально мощёной площадки вокруг часовни совершенно не вязался с пейзажем этого мира. Как будто кусок земли порталом перенесли в это место. Но на самом деле это было не так. Просто этот мир уничтожили пожиратели, но не смогли тронуть последнее пристанище умирающего бога.

На трясущихся от волнения ногах я проследовал к двухстворчатым дверям часовни и легко открыл их вовнутрь. Среди двух рядов скамеек, что располагались кругом у стен, даже пыли не было. В центре находился пьедестал, а на нём алтарь с золотой чашей, на которую с потолка падал красный свет.

Медленно подходя ближе, я предвкушал завершение моих мучений, которые превратились в обыденность. Подойдя к чаще, я понял, что в ней вода, а это значит, это и есть тот самый признак, с которым нужно слиться.

– Ты будешь самым приятным богом, которого я поглощу. Два года ничего не пил, – вожделенно прошептал я и, схватив чашу, судорожно припал к ней ртом.

Настолько вкусной воды я, наверное, ещё не пил. Хотя если освежить мою память образами воспоминаний среди людей, то может оказаться, что я ошибаюсь?

Поставив абсолютно пустую чашу обратно на алтарь, я почувствовал, как божественная жидкость разливается по моему телу, постепенно просачиваясь в душу. Удовлетворенно кивнув, я сел на ближайшую скамью из двух круглых рядов и стал ждать. После последнего, семнадцатого признака мёртвого бога, за мной должны прийти.