Ошибка исключена

Глава девятнадцатая

Джамал отвели во вторую комнату. Но дом, видимо, уже очистили от посторонних. Чтобы не было свидетелей, чтобы ничего нельзя было передать. Она и часовой, который не вышел, а опустился на корточки у порога, зажав винтовку между колен. Часовой неотступно наблюдал за ней, видно, басмачи боялись, как бы она добровольно не решила покончить счеты с жизнью.

Но не такой была Джамал. В трудные минуты ее поддерживала ненависть. Надо только закипеть гневом к окружившим ее тупым, властолюбивым людям, без малейших угрызении совести разоряющим родной край, поднявшим руку на свой народ. И все это ради личных привилегий, ради возможности наживаться за счет других.

Они были пока где-то за стеной. Джамал вперила ненавидящий взгляд в часового. И тот, не выдержав, опустил голову. Пытать ее не посмеют. Хотя всякое может случиться... За дверью послышались чьи-то шаги. Часовой вскочил, уступая дорогу. Исламбек вошел один.

Курбаши, не оборачиваясь, показал часовому, чтобы тот покинул помещение.

— Видите, — сказал он, приближаясь, — как просто все делается. Вы мне — тайну, я вам — жизнь. Это последняя моя уступка. Ведь я рискую подобного рода великодушием навлечь на себя гнев единомышленников. Я же, как истинный мусульманин, дорожу своим именем. — Исламбек улыбнулся, добавил: — Возможно, мне предстоит в недалеком будущем править ханством...

— Вы уверены, что все вернется к старому? — спросила Джамал.

— Иначе и быть не может.

— Вы знаете, какое расстояние надо преодолеть, сколько миновать больших городов, чтобы попасть в Москву? А советский Туркестан? Чарджуй, Самарканд, Ташкент? Все они протянут руку помощи хивинским трудящимся!

Исламбек нахмурился, произнес:

— Я предлагаю сделку. Ваше право принять ее или отвергнуть.

«Время! Самое главное — это выиграть время. Хотя басмачи тоже знают, что в аул каждую минуту могут нагрянуть красноармейцы. Они будут торопиться».

— Какие гарантии вы мне дадите? — спросила Идрисова.

— Мое клятвенное обещание. Я призываю в свидетели аллаха!

— Вспомните, сколько раз вы не выполняли данное всевышнему обещание? Вашим словам я не верю. Идите и подумаете. Если вы действительно решили отпустить меня, то найдется и способ, как это сделать.

Женщина, жалкая пленница, приказывает ему! Гнев начал душить Исламбека. Чтобы не выдать своего состояния, он отвел глаза, стал пощипывать бородку.

— Хорошо, — быстро сказал главарь и вышел из комнаты. Джамал с облегчением перевела дыхание. Первый поединок выигран.

Исламбек появился минут через двадцать. Опять с собой не взял никого. Гордость! Вдруг женщина его оскорбит при посторонних.

Что же случилось? Где Гани и Разыкул-ага, кто выдал ее? Она вновь, в который раз, думала об этом. А если Гани и Разыкул-ага убиты? И помощи ждать неоткуда? Рассерженные бандиты выполнят свою угрозу. В любом случае надо оттягивать развязку.

— Я дам вам коня, — сказал Исламбек. — Мы вместе выедем за аул. Когда вы расскажете мне, что передавали в Хиву, я возвращусь к своим.

— А почему бы вам после не достать из-под халата оружие и не убить меня? — спросила Джамал. — Ведь вы сгораете от желания это сделать!

— Хорошо, я распахну халат. Вы сможете меня даже обыскать, если вам будет не стыдно.

— А если я скажу неправду и ускачу?

— Далеко от меня не уедете.

— Вот видите. Нет, нам надо еще подумать как обезопасить себя.

— У нас нет времени! Или вы принимаете мое предложение, или...

«Гани жив! — подумала Джамал. — Иначе они так бы не спешили. Они боятся, что сюда придут наши...» Вслух Идрисова произнесла:

— Или вы ничего не узнаете.

— Я подумаю, — уступая, произнес Исламбек.

Появился он в комнате совсем другим — надменный, важный. Его сопровождало не менее шести человек. Это была добрая половина бандитов, прибывших в аул с Исламбеком. «Самые любопытные, самые кровожадные», — подумала Джамал. Перемены в поведении главаря говорили не в ее пользу, она это поняла. Конечно, и прежде они не думали ее отпускать. А раз хитростью и посулами не сломили, то наступил момент пустить в дело силу.

— Мы приняли решение, — Исламбек повернул голову влево, потом вправо, как бы прося приспешников подтвердить его слова. — Вы первой в Хорезме открыли лицо и сожгли паранджу. Ваш пример увлек кое-кого. Главным образом — нестойких. Мы, строгие блюстители установлений корана, пришли к твердому решению — с вами надо поступить точно так, как вы поступили с паранджой. Мы сожжем вас на костре, по моему приказу его уже разложили на базарной площади.

Джамал побледнела, а Исламбек ждал.

— Звери! — крикнула Джамал. — Звери!

Ее глаза пылали гневом. Она с самого начала знала, что ее убьют, как не раз уже убивали и менее активных и не столь опасных женщин.

— Народ вышвырнет вас с родной земли, — слова Джамал прозвучали со спокойной уверенностью. — Вы черное пятно на чистой одежде, которое хочется быстрее смыть...

— Увести! — приказал Исламбек.

Два бандита, как показалось Джамал — с огромной радостью, вывернули ей руки и потащили вон из комнаты. С трудом Джамал произнесла:

— Пустите! Я пойду сама.

Бандиты в нерешительности оглянулись на Исламбека. Тот согласно кивнул. Джамал шла по улице аула выпрямившись, с открытым лицом. Распущенные волосы черной рекой ниспадали с плеч до пояса. Чуть позади, охватив ее полукольцом, двигались бандиты. Джамал хорошо изучила эту базарную площадь. Оттуда уже слышались возбужденные голоса людей, согнанных со всего аула на казнь. Джамал привели рано. Яма еще не была выкопана, а «столб» — ствол дерева — лежал рядом. Увидев приготовления, она поняла, что это конец. Помощь не подоспеет. Исламбек все рассчитал. Поэтому и торопится. Столб, наконец, поставили, яму снова засыпали землей, утрамбовали.

— Вяжите. Крепче! — скомандовал Исламбек.

Он спокойно наблюдал, как Джамал прислонили спиной к столбу, заломили назад руки и прикрутили их к шершавому стволу дерева веревкой. Аркан захлестнул ноги, обвил тело, врезался в шею. Подошел Исламбек, произнес:

— Я буду рядом все время. Сейчас начнут носить хворост для костра. Не упускайте момента, дайте знать, когда придет раскаяние. Иначе вряд ли кому захочется лезть в огонь, чтобы спасти грешницу.

Вязанки хвороста волокли к столбу жители аула, подгоняемые всадниками. Их собиралось на базарную площадь все больше и больше. Смотрели на происходящее издали. Джамал завалили хворостом по грудь. Всё! Люди отошли, а Исламбек ждал. Прошло еще несколько долгих минут. Вот курбаши, словно очнувшись, сказал, чтобы отвели подальше коней. Пламя костра может их напугать. Приказание исполнено, но Исламбек не торопится. Наконец, решившись, он подает знак, чтобы зажгли факел. Солома на конце палки вспыхнула желтым пламенем. Исламбек смотрит на бандитов, выискивая добровольца. Факел перехватывает коренастый джигит с перекошенным от злобы лицом. Быстрыми шагами он приближается к Джамал...