Ошибка исключена

Глава двадцать первая

Басмач, вызвавшийся поднести факел к хворосту, прошел половину пути, и вдруг остановился, будто натолкнулся на что-то невидимое, неодолимое. Колени его вдруг подогнулись, он рухнул на землю, придавив своим телом горящий факел. Над толпой пронесся возглас удивления: «Рука аллаха»!

Исламбек выглядел растерянно. Кто возьмется вновь поджечь хворост?

Он обвел взглядом отошедших чуть в сторону и сбившихся в плотную группу главарей примкнувших шаек. «Бесполезно. Эти с места не сдвинутся», — подумал Исламбек.

Запахло горелыми тряпками. Тлел халат на убитом. «Скоро убитый возьмется пламенем. Придется еще тушить», — прикинул в уме курбаши. Посмотрел на телохранителя. Преданный ему джигит торопливо готовил новый факел. «Молодец, догадался, на кого падет выбор. Отблагодарю джигита за смелость».

В то же время Исламбек прислушивался к тишине. Важно было определить, где затаился враг.

Когда факел вновь был зажжен, курбаши негромко подсказал:

— Кинь его издали.

Телохранитель, пригнувшись, побежал к приготовленному хворосту. Отвел назад руку с факелом, готовый метнуть, его, но в ту же минуту как-то странно выпрямился и рухнул лицом вперед.

Толпа взволнованно загудела. На этот раз не удержались от восклицаний и главари банд. Они еще дальше отодвинулись от Исламбека. Рядом с ним остались три сотника и Сайтбай.

— Возвращайся к нашим, — приказал Сайтбаю курбаши. — Веди сюда всех!

...Гани с крыши дома было видно, что происходило на базарной площади. Он до поры затаился. Хотя и не надеялся, но все же ждал — вдруг наши успеют! Стрелять решил в крайнем случае. Он уже поймал в прорезь прицела бандита с зажженным факелом и стал медленно давить на спусковой крючок, когда бандит неожиданно исчез.

Гани поднял голову и увидел его распростертым на земле, одновременно услышал негромкий звук выстрела. Определил, что стреляли издалека, со стороны хивинской дороги.

Захотелось вскочить, разбросать прелые стебли джугары, которыми он замаскировался, крикнуть привычное: «Ур-а-а!» Гани узнал «почерк» Шаркова.

Конечно, он не выдал себя. Лишь пытался всеми силами унять радостную дрожь, которая била тело.

Гани, увидев телохранителя с факелом в руках, вновь припал к прицелу. Но и второй бандит упал под меткой пулей Шаркова.

Вскоре Гани увидел между домами Сайтбая. Он изо всех сил понукал коня. А за всадником настигая его, уже бежали люди.

Нет, Гани теперь не промахнется. Попав в плен, Сайтбай может остаться в живых. Но он давно уже не имеет права ходить по земле.

Пуля выбила бандита из седла. Гани тоже скатился с крыши. Вскочив в седло, он во весь опор помчался к площади.

Застучал «максим», защелкали беспорядочно винтовочные выстрелы. «Наши подходят!» — Гани попытался узнать по одежде Исламбека. Но согнутые спины мельтешили перед глазами.

Как павлиний хвост, заискрился, наконец, на солнце голубой бархат. Их было трое. Два сотника, а впереди — Исламбек. Гани оставил коня. Конь теперь помеха. Опустился на колено, приложил винтовку к щеке, и сотник, бежавший справа, споткнулся, его стало заносить в сторону. Через минуту вскинул руки другой сотник. Исламбек достиг в этот момент калитки богатого дома и принялся стучать. Ему открыли, впустили внутрь. А когда Гани нажал на деревянную дверь, она уже не поддалась. Он отошел, примерился к забору — высокий, не перемахнешь. Вернулся к калитке. Дозарядил винтовку. Постучал. В ответ за дверью услышал старческий голос:

— Вам кого?

— К Исламбеку. Важные вести.

Звякнула цепочка. Перед Гани стоял худой старик в белоснежной чалме. Всем видом своим он выражал смирение и покорность.

— Веди! — приказал Гани. Старик пошел. Так, первым, он появился в комнате, где был Исламбек.

Едва старик отступил в сторону, чтобы представить воина, Исламбек выстрелил. Гани метнулся на пол. Единственным предметом в большой пустой комнате, за которым можно было укрыться, была печь. Широкий дымоход ее уходил в потолок.

Гани и Исламбек прижались к дымоходу с разных сторон. Исламбеку, чтобы спасти жизнь, надо было убить врага. Но Гани должен был обязательно взять курбаши живым. Если Исламбек поймет это и если он не трус, то первым выскочит из-за укрытия, попытается выстрелить в упор. Гани напрягся, он ждал этого момента. Но Исламбек допустил ошибку. Гани выстрелил. Пуля выбила оружие. Из-за укрытия они выскочили одновременно. Встали друг против друга посреди комнаты.

— Руки! — скомандовал Гани, направляя ствол винтовки на Исламбека. В ответ курбаши криво улыбнулся. Рук не поднял, а правую быстро сунул за пазуху.

«Ну, вот теперь я тебя ударю, — решил Гани. — Тем более, что потом Моисеев мне уже не даст тебя бить». Глубокий выпад вперед, резкий разворот винтовки, и приклад достает скулу бандита. Исламбек упал. Рука откинулась, выпустив браунинг. «Моисеев не даст мне тебя бить!» — снова мысленно воскликнул Гани, наступая кованым каблуком на пальцы, сжимавшие оружие.

Исламбек открыл глаза, застонал.

— Все в порядке, — удовлетворенно произнес Гани. — Теперь можно и к Моисееву.

Отряд чекистов незамеченным достиг крайних домов кишлака. Установили на крыше пулемет, и Фаттахов с Моисеевым повели красноармейцев в атаку. Топот коней, частая дробь пулемета, сухие винтовочные выстрелы, нестройное «ура» — все слилось воедино. Вылетели на открытое место. Ждали — сейчас им ответят огнем басмачи. Но косогор был пуст. Фаттахов, махнув людям, повел их за убегающими. Моисеев свернул к столбу. Остановил коня на скаку.

Хворост мешал подойти к Джамал. Он принялся остервенело его раскидывать... Она была без сознания. Надо как можно быстрей развязать волосяной аркан, перехлестнувший во многих местах девушку. Сергей нащупал узел, попытался его ослабить, но веревка скользила и пальцы срывались. Тогда он несколько раз выстрелил из нагана в злополучный узел, размочалил его, виток за витком снял веревку. Вот он приподнял девушку, осторожно освободил от колючей веревки босые ноги.

— Пить! — попросила Джамал.

Моисеев двинулся со своей ношей к ближнему дому. Ударом ноги вышиб калитку. Пронес девушку под навес. Осторожно опустил на землю, прислонив к стене дома. Оглянулся, ища помощи. Увидев женщину в парандже, произнес одно из немногих узбекских слов, которые успел выучить:

— Воды!

Джамал открыла глаза, попыталась улыбнуться.

— Я до конца верила, что вы... Что ты придешь, — сказала она. — Ты успел. Спасибо тебе...

— Джамал! — воскликнул Сергей. Слезы душили его. — Ты не должна меня благодарить. Я виноват перед тобой. Виноват! Я должен был предвидеть возможность провала. Я был слишком самонадеян. Прости меня!

Женщина подала в деревянном черпаке воду. Джамал пила жадно и долго. Сергей неотрывно следил ее лицом. Вот он поправил прядь волос, попытался отряхнуть ее от пыли. В страхе отдернул руку, когда понял, что это седина.

— Вот и все, — сказала она.

— Я прикажу, чтобы тебя отвезли в больницу. Тебе надо придти в себя, поправиться.

— Нет, все позади. Я здорова. Только немного устала. Это скоро пройдет.

— Хорошо, — согласился Сергей. Он прислушался. В ауле стояла полная тишина. «Не рано ли радуюсь? Исламбек и его окружение — половина дела. Нужна вся шайка».

Джамал заметила его озабоченность.

— Исламбек сумел бежать? — спросила она тревожно.

— Думаю, что нет. Наши перекрыли дорогу. А выстрелов оттуда не было слышно.

— Иди. Я дождусь здесь твоего возвращения.

Моисеев строго взглянул на женщину в парандже, что пристроилась рядом. Указал ей на Джамал и быстрым шагом направился через двор к калитке.