Ошибка исключена

Глава двадцатая

Небольшой отряд чекистов, возглавляемый председателем политического управления республики, выехал из Хивы через южные ворота. Направление он взял на Ургенч. Где-то там были главные воинские силы, с которыми отряду и предстояло слиться. Такой была официальная версия. И никто, кроме Фаттахова и Моисеева, не знал, что отряду вскоре предстоит повернуть на север, что задача у чекистов куда более сложная. Арестовать главарей и разоружить бандитов, собравшихся со всей округи близ местечка Актерек.

Долго были еще видны минареты древней Хивы. Чекисты знали, что именно с них ведут сейчас наблюдение за отрядом люди Реджепова. Но вот строения растворились в сиреневой дымке. Отряд повернул вправо. Час езды по кустарнику, через заброшенные арыки, и они вновь на дороге.

Времени у чекистов было с запасом. И все-таки Моисеев, а за ним и Фаттахов пустили коней рысью. Вот Фаттахов остановился, указал Моисееву на проселок:

— Этот путь выведет нас к Актереку с востока.

Моисеев колебался.

— Нет, не следует менять избранного маршрута. На прямой дороге из Актерека в Хиву мы скорее встретим кого-нибудь из жителей и сможем узнать, что происходит в поселке.

— Хорошо. Убедил, — согласился Фаттахов. Командиры пустили коней вскачь и вскоре оторвались от своих людей на значительное расстояние. Но опасаться им было нечего — степь просматривалась далеко вокруг.

Вот они увидели всадника, который, перерезая им путь, направлялся в Хиву. Всадник не остановился. Скорее, наоборот, он пытался уклониться от встречи. Фаттахов и Моисеев переглянулись. В их работе свидетель всегда опасен. Тем более свидетель, вызывающий подозрение.

Чекисты попытались перерезать путь всаднику, но тот пустил коня галопом. Да разве может дехканин ускакать от военных! Они нагнали его. Путник затравленно оглянулся. А когда узнал Моисеева, воздел руки к небу и принялся выкрикивать благодарения аллаху.

— Это Разыкул-ага, связник, — открыл тайну Фаттахову Моисеев. — А что это он так радуется?

— Ему посчастливилось встретить нас на дороге. Кажется, у него важное сообщение. Он спешил в Хиву, ко мне. Но мог бы и не добраться, старик едва держится в седле.

Разыкул-ага немного успокоился, и Фаттахов спросил:

— Мы ждем новостей, Разыкул-ага...

— Надо торопиться! Так сказал мне Гани. Нас выследили...

— Бандиты уже в Актереке?

— Нет. Но они придут туда раньше, чем вы. Так сказал Гани. Он остался с Джамал.

— Спасибо, старик! — произнес Фаттахов. — Ты нам больше не нужен. Отдохни. А главное, не торопись возвращаться в Хиву.

Чекисты развернули коней. Подъехали к месту, откуда началась их погоня. Отряд еще не нагнал их. Пришлось Моисееву выстрелить вверх из нагана.

Подскакали красноармейцы. Моисеев стал объяснять задачу:

— В селении, куда мы направляемся, бандиты. Мы должны появиться неожиданно. От этого будет зависеть успех операции. Василий, — обратился Моисеев к Шаркову, — надежда вся на тебя. Не промахнись, когда встретимся с бандитским дозором...

Шарков, а с ним еще один боец ускакали вперед. Отряд поотстал. Так нужно, чтобы не спугнуть раньше времени дозор противника.

Моисеев волновался, нетерпение чувствовалось в каждом его движении. Фаттахов внешне выглядел спокойней. Но оба они понимали, что поспешность может все погубить.

Вскоре услышали впереди два винтовочных выстрела. Вот теперь можно было пускать коней вскачь. И поскорее узнать, что случилось, оказать помощь, если она потребуется.

На дороге валялись два убитых бандита. Третий сидел в седле, подняв руки.

— Самый понятливый, — кивнув на бандита, сказал Шарков, — сдаться решил ...

Моисееву одного взгляда было достаточно, чтобы понять происшедшее. Неприятельский дозор, который обязан был в случае опасности предупредить основные силы бандитов в селении, обезврежен. Можно допросить пленного и в зависимости от сведений — принять решение.

— Опусти руки-то, — приказал по-узбекски Фаттахов. — И запомни, жизнь твоя зависит от правдивости слов, которые тебе придется произнести... Сколько в селе басмачей? Для чего они прибыли?

Пленный заговорил быстро-быстро, словно боялся, что его не дослушают. Он смотрел на Фаттахова с испугом и благоговением. Словесный портрет председателя Хорезмской чека бандит знал по многочисленным рассказам, а вот увидеть пришлось впервые. Моисеев наблюдал за выражением лица Исмаила — тот побледнел, задохнулся, не мог произнести ни слова.

— Сережа, — воскликнул он, наконец, — они хотят сжечь ее! На базарной площади! Бандиты увидят нас раньше, чем мы успеем вмешаться!

— Вперед! — приказал Моисеев.

Команда прозвучала автоматически. Сергей произнес ее, не отдавая отчета в том, что именно говорит. Но надо было как-то отреагировать на известие, и он приказал. А позднее вернулась способность самоконтроля. Он оглянулся на растянувшихся за ним цепочкой красноармейцев, добавил:

— Держаться деревьев! И спокойней, спокойней, ребята.

Когда стали видны дома кишлака и темным пятном проступила толпа на взгорке, отряд остановился.

— Шарков! — приказал Моисеев. — На дерево!

Боец вскарабкался на старую с раскидистой кроной вербу, устроился меж толстых ветвей.

— Что видишь?

— Таскают хворост, товарищ командир. А женщина, наверно, привязана к столбу.

— Достать из винтовки их сможешь?

— Постараюсь, товарищ командир.

— Помешай им, Шарков! Очень прошу, помешай! Мы тем временем с фланга ударим. — Моисеев с коня подбросил бойцу винтовку. — Держи.

Шарков ловко ее схватил и начал выламывать впереди себя веточки, чтобы не мешали стрельбе.