Жемчужный узел

Лизавета вывалилась из водного кокона прямиком в холл подводного терема. С мгновение она лежала на полу, пытаясь собрать себя заново — и мысленно, и физически.

Всё тело болело, разум была в полном смятении. Услышанное у реки повторялось в воспоминаниях снова и снова, но казалось не реальностью, а репликами трагической постановки. Прямо сейчас, пока Лизавета лежала посреди холла, на поверхности разворачивался её финал. И, как известно, ничем хорошим трагедии не заканчиваются.

Она должна была что-то сделать. Мысль об этом заставила Лизавету подняться, сначала на четвереньки, а затем на ноги. Она прекрасно понимала, что практически бессильна, что самой ей не вырваться на поверхность. Но память услужливо подсказала, как она могла позвать помощь.

Лизавета заозиралась. Метнулась в сторону столовой, но там было пусто. Кинулась в гостиную — и выдохнула с облегчением: на столике обнаружилась почти полная чашка какого-то травяного отвара. Надеясь, что этого хватит, она сунула пальцы в жидкость, зажмурилась и изо всех сил подумала о Ладе.

— Что случилось?!

Ей стало больно от того, насколько это было похоже на сцену у озера, когда она точно так же позвала Яра. Тогда Лизавете казалось, что всё плохое уже случилось, теперь же она больше не была так в этом уверена.

— Лизавета, ты плакала?

— Это не важно, — она заговорила так быстро, как только могла. — Я всё выяснила, и тебе это не понравится, но постарайся не задавать вопросов. Убийца, которую мы искали, это Инга. Я позвала Ярослава, чтобы убедиться в этом, но она призналась. Она сама попросила пойти к реке, хотела всё объяснить. А потом меня отослали, и я думаю, это потому, что я не должна была увидеть что-то…

Лад уже не слушал. Он закрыл глаза, заставляя тело переместиться — и собирался снова бросить Лизавету одну. «Нет уж!» — разозлилась она и, не задумываясь, схватила его за рукав рубахи. Он заметил, но не успел ничего поделать: мир закрутился вокруг.

Ещё одно неудачное приземление, на этот раз на пожелтевшую хвою. Лизавета мысленно выругалась, потирая ушибленное бедро. Но некогда было сосредотачиваться на боли: нужно было понять, случилось ли непоправимое, пока её не было, пока она соображала, что делать, и пыталась объяснить всё Ладу…

Вопль Лизаветы прорезал тишину леса. Она не успела.