Если долго считать рациональность благом, можно проглядеть прекрасное

Глава 17. Сомневаясь, боясь реакции, мы все же делали шаги навстречу друг другу

Я проснулась раньше будильника и с удовольствием потянулась. Вопреки ожиданиям, я отлично выспалась, не увидев ни одного кошмара, несмотря на происшествия прошлого вечера. Лампа и гирлянда были выключены, окно — закрыто. Я не слышала, как Эдвард ушел, и в неверном утреннем свете уже не была уверена, не привиделся ли он мне.

Вчерашний день сильно изменил отношения между нами. Сомневаясь, боясь реакции, мы все же делали шаги навстречу друг другу. И пока почва под ногами нас не подводила. Не зная, насколько она надежна, я хотела пройти этот путь до конца, даже если мне придется упасть.

Улыбнувшись своему отражению в зеркале над раковиной, я вернулась в комнату и посмотрела на небо. Похоже, хорошей погоде пришел конец, тяжелые тучи повисли низко над деревьями, грозя пролить новые потоки воды на наши головы. Открыв окно, я почувствовала, как холод кусает руки и щеки. В отсутствие куртки передо мной стоял выбор, надеть зимнюю парку или теплый свитер. Поразмыслив, я сделала выбор в пользу последнего, рассчитывая, что получу свою куртку перед первым уроком. Вечером я позвонила Джесс и попросила захватить ее в школу. Воодушевление в голосе Джессики сулило мне новый сеанс допроса, к счастью, его удалось назначить на тригонометрию, не рискуя быть услышанной Чарли. Я была не уверена, как он отнесется к моему тесному общению с парнем в целом и конкретно с Эдвардом, тем более, что его текущий статус был неясен.

Отец сегодня ушел рано, оставив в кухне аромат свежего кофе и помытую чашку на раковине. До моего переезда сюда я думала, что нам будет неловко жить вместе, но это были пустые глупые опасения. Помимо того, что мы хорошо ладили, Чарли оказался настоящим взрослым, ответственным и умеющим решать проблемы. Если ломался кран, барахлил бойлер или не сходились цифры в счетах, даже не нужно было говорить ему, обычно он замечал все сам и быстро исправлял или, вооружившись телефоном, спокойно выяснял, где закралась ошибка. Было немного необычно, что мне не нужно искать номер телефона мастера в газете, вымыв волосы холодной водой, или самой звонить в банки и прочие инстанции. Первое время я стояла у него над душой со странным ощущением, что у меня отобрали мою работу, но потом привыкла. Это даже оказалось неожиданно приятно. Я предлагала помочь, и Чарли доверял мне такие важные задачи, как подержать фонарик или передать ключ, но никогда не отказывался, хотя не уверена, насколько я была полезна. После он всегда говорил «мы сделали» или «мы починили». Меня как-то по-детски радовало это слышать, так что я торопилась схватить фонарик всякий раз, когда «нам» снова нужно было что-то починить. Зря я отказывалась сюда приезжать предыдущие два года. В Калифорнии, конечно, было тепло, но мне все же стоило проводить с отцом в его, нет, нашем, доме больше времени. Что такое две недели в год, когда все остальное время нас разделяли тысячи километров? Почти чужие, мы узнавали друг друга только теперь, когда я стала практически взрослой.

К тому же, кто знает, может быть, тогда бы я раньше встретила Эдварда. Выходя из дома, я фантазировала, что было бы, если бы наше знакомство состоялось еще два года назад, так что не слишком обращала внимание на то, что меня окружало. Закрывая дверь на ключ, я поняла, что за моей спиной кто-то есть.

— Привет, — раздалось над самым ухом. Вздрогнув, я выронила ключи.

— Черт!

Каллен рассмеялся и нагнулся поднять их.

— Почему ты никогда меня не замечаешь?

— Потому что ты подкрадываешься, как ниндзя. Что ты здесь делаешь?

Он отдал мне ключи.

— Хотел предложить тебе поехать в школу вместе.

Оказывается, Вольво стоял на подъездной дорожке, но замечтавшись, я его не заметила за клочьями оседавшего тумана.

— Возражения?

— Никаких.

Улыбаясь, он протянул мне вчерашний пиджак и забрал у меня рюкзак, чтобы я могла его надеть.

— Куртка-то еще у Джессики.

— Джесс отдаст ее мне перед уроками, — ответила я, все же засовывая руки в рукава.

Мягкая кожа по-прежнему хранила аромат Эдварда, было приятно быть окутанной им. Покраснев от собственных мыслей, я в который раз порадовалась, что на меня его талант не действует. Потянувшись за рюкзаком, я поняла, что он внимательно рассматривал меня, немного наклонив голову. Медленно подняв руку, он заправил мне за ухо прядь, лежавшую на щеке, вызвав тем самым еще больший приток крови к лицу. Я замерла, чувствуя, как споткнулся пульс.

— Мне очень нравится, как ты краснеешь.

Разве можно подвергать людей такому стрессу с утра пораньше?

— Дай.

Усмехнувшись, он наконец отдал мне мой рюкзак, и я пошла к Вольво. Эдвард, широко улыбаясь, шел рядом.

— Сердишься? — спросил он, сев за руль.

— Нет.

— Хорошо. Как спалось?

— На удивление хорошо. Во сколько ты ушел? Я даже не заметила.

— Нет уж, моя очередь.

— На что?

— Спрашивать.

— Я мало что интересного могу рассказать.

— Позволь мне самому судить.

— Ну, как скажешь.

— О чем был тот рассказ, с которым ты выиграла конкурс? Я искал, но в интернете его нет.

— Твои вопросы начинаются с моего девятилетнего возраста?

— Нет, просто я решил не шокировать тебя слишком сильно, так что начал с середины.

— Как любезно с твоей стороны.

— Рад, что ты это отметила, я очень горд собой в этом отношении. Итак?

— Он был про солнечных агентов.

— Инопланетян?

— Нет, — я засмеялась. — Хотя, по сюжету это было не исключено. Когда я была маленькая, у меня было желтое платье с широкой юбкой, так что когда я кружилась, она образовывала почти ровный круг, как солнце. В Форксе мне не хватало солнца, но каждый раз, когда я замечала что-то желтое, оно напоминало солнечный луч. Я думала о людях, которые создают все эти вещи. Они проникают в большие корпорации, чтобы те выпускали ярко-желтые машины и упаковки продуктов, выводят новые сорта желтых цветов и фруктов. Проникнув во все сферы общества, они сделали желтый традиционным цветом такси и даже добавили желтый глазок в светофор. И все с одной целью — приманить солнце даже в самые хмурые уголки земли, посылая лучики этими вещами, ведь даже сам желтый цвет есть ни что иное, как сгусток солнечного света. Я считала, что моя мама тоже солнечный агент под прикрытием, и, стараясь помогать ей, как можно чаще носила желтые вещи, когда приезжала в Форкс.

— То есть, — нахмурился Эдвард. — Когда тебе было девять, ты писала о теории заговора?

— Это был хороший заговор.

— Несомненно. И кто стоял во главе этого тайного общества?

— Солнечный король, конечно.

— Ну, разумеется.

Мы остановились на парковке у школы. Обычно я не любила вспоминать этот рассказ и связанный с ним случай, но говорить о нем с Эдвардом было очень легко. Сейчас он казался мне даже забавным, пусть и наивным.

— Ты можешь смеяться, если хочешь. Я совсем не против.

Он улыбнулся.

— Вообще-то, я впечатлен. Ты писала что-то еще после этого рассказа?

— Нет.

— Почему?

— Моральная травма. Меня заставили прочесть его со сцены. Было кошмарно, так что с писательской карьерой я завязала в девять. Как и с желтыми вещами.

— А твоя лампа?

— Ну, сейчас-то я повзрослела. Как ты узнал об этом рассказе?

— Честно говоря, я подслушал.

— Когда?

— Когда вы обсуждали эссе с Мейсоном. Ты не пришла на биологию, так что я мысленно искал тебя.

Мы ведь были в другом корпусе. Выходя из машины, я пыталась представить, сколько людей может находиться одновременно в зоне слышимости от него. Понятно, почему ему нравится маленький город. В мегаполисе от этого гула, наверное, оглохнуть можно.

— Как далеко ты можешь слышать?

— По-разному. Чем более знаком голос, тем с большего расстояния я могу его услышать. Обычно в радиусе нескольких миль. Ну, и еще, некоторые думают громче других. Дальше всех я слышу Эмметта и Элис.

— А где они, кстати?

— Сегодня они взяли машину Розали, — он указал куда-то влево.

Через пару рядов столпились мальчишки вокруг блестящей красной машины с откидным верхом. Даже мне, человеку непросвещенному в этой области, было очевидно, что машина крутая.

— Если у нее такая машина, почему она ездит с тобой?

— Мы стараемся не выделяться, — изобразил скромность Каллен.

Я засмеялась.

— У вас плохо получается.

— Ты так считаешь?

— Прости, но кто-то должен был вам это сказать.

Пересекая школьный двор, я замечала, как другие ученики оборачиваются на нас, выпучив от удивления глаза. Я не подумала, как буду выглядеть со стороны, одетая в мужской пиджак, идя рядом с его владельцем. Да, ну и пусть. Оно того стоило, даже если я в очередной раз стану предметом общего внимания. Со временем пройдет.

Джессика ждала меня под навесом столовой, почти подпрыгивая от нетерпения.

— Привет, Джесс. Спасибо, — я забрала у нее куртку, пока она собиралась с мыслями.

— Доброе утро, Джессика, — поздоровался Эдвард.

— А, д-да, доброе утро, — она посмотрела на меня с таким выражением, словно много лет сидела на диете, а я была пончиком с глазурью. Ее губы подрагивали от вопросов, которые она не могла задать при Эдварде. — Увидимся на тригонометрии, Белла.

Быстро, почти вприпрыжку, она убежала. Я тяжело вздохнула, проводив ее взглядом. Сняв пиджак, я отдала его Эдварду и надела свою куртку. Теперь не любить тригонометрию у меня было на одну причину больше.

— Что ты ей скажешь? — Каллен шел со мной к третьему корпусу, хотя, как я знала, по вторникам первым уроком у него был испанский.

— Что знает Джессика, становится известно всем.

— Именно. Я очень рассчитываю на нее в этом отношении.

— И что же ты хочешь, чтобы я ей сказала?

— Думаю, то, что сама хочешь, а она уже додумает все, что я хотел бы сделать общеизвестным.

— Это что, например?

— Например, что Тайлеру стоит поискать себе другую пару на выпускной, хотя я бы с удовольствием объяснил ему это сам.

— Тайлер не слишком понятливый.

— Я умею быть убедительным.

Да уж, даже более чем.

— Давай прибережем этот вариант на крайний случай. Ты знаешь, что она спросит?

Эдвард поджал губы.

— Вообще-то, я не хотел бы тебе говорить.

— Почему?

Мы остановились возле третьего корпуса, и я обернулась к нему.

— Потому что тогда ты придумаешь, как ловко уйти от ответа, а я бы с большим интересом послушал, что ты скажешь. С другой стороны, если я поделюсь с тобой информацией, это снимет с меня часть вины за подслушивание девичьих разговоров, так как тогда ты будешь сообщницей.

— Тогда я не хочу знать. Не говори мне, но и не слушай.

— Нет, я так не смогу.

Я закрыла уши ладонями. Смеясь, Эдвард отвел в сторону мою руку и зашептал мне на ухо. Как и сегодня на крыльце, я замерла и едва ли понимала смысл слов, что он говорил. От странного чувства в животе, перехватило дыхание. Чуть повернув голову, он посмотрел на меня. Наши лица разделяло всего несколько сантиметров. В его глазах поблескивали светлые искорки. Да что же он делает? А как же его просьба не подходить к нему слишком близко? Почему ему можно?

— Встретимся за ланчем, — тихо сказал он, после чего отпустил мою руку и ушел.