Сломленные

— Ну попробуй, — Лисандра приняла боевую стойку.

Неас поднялся на дрожащих руках и гордо выпрямился. Размяв плечи и шею, он ринулся в бой. Неас изумился и восхитился одновременно, когда девушка перехватила руку, и затем ребром ладони ударила в грудь. Остатки воздуха не успели выйти из избитого тела, как следующий кулак угодил под подбородок.

Лисандра завершила бой броском Неаса через себя.

— Успокоился? Моргни, если да.

Мальчик моргнул. Теперь он вспомнил. Над ним стояла та самая незнакомка, которая босиком и в платье бродила по лесу.

— Поговорим? — Лисандра протянула руку.

****

Красочный закат воцарился над Илларией. Неас сидел на упавшем стволе дерева у скалистого утеса и размышлял о встрече с Лисандрой. Кто бы мог подумать — маленькая, а такая боевитая. Он легонько прикоснулся к огромному синяку под глазом и дернулся от боли.

— Уф-ф, жжется…

Лисандра вылечила раны и ушибы на всем теле, кроме лица. Видимо, чтобы Неас навсегда запомнил: не все маги беспомощны без хваленых заклинаний.

Как же приятно осознавать, что за столько лет появится еще один друг. «Поединок связывает людей крепче цепи, — повторял Вэл во время занятий. — Ваши мысли и чувства сливаются. Для воина нет большей радости, чем достойный противник». Неас несказанно радовался встрече с лесной девой, и будь у него время, разговор с Лисандрой не закончился бы до утра.

Во время дружеской беседы открылась правда: Лисандра спасла его, когда он весь в крови рухнул на землю на глазах у десятка ферксийских офицеров. С помощью древней магии она вернула душу обратно в тело, а потом еще три дня боролась за жизнь Неаса. В Илларии подобные поступки навеки связывали людей клятвой крови. Какова бы не оказалась просьба, долг превыше любых правил. А затем они расстались. Неас пообещал себе, что вскоре отыщет Лисандру в Восточном лесу.

Неас вздохнул полной грудью прохладный воздух. Под вечер он становился особенно свежим и нес множество удивительных ароматов. Ветер доносил запахи влажной земли, терпкого можжевельника, грибов и сладких ягод. Неподалеку с гоготаньем и чириканьем ввысь устремились стаи птиц, чтобы успеть долететь до теплых берегов Захарии или волшебных садов Астории.

Неас любил этот опасный и дикий край, и никогда не променял бы лес на жизнь в столице. «Быть в должниках не так уж и плохо, если я научусь чему-то новому, — размышлял Неас, любуясь горной грядой у границ леса.

Неас заранее выбрал место. Поиски приведут Вэла или отца в первую очередь именно сюда. Тут впервые встретились Арип и Хельга — его мама. На высоком утесе, под которым протекала буйная река с множеством порогов и валунов, торчащих на поверхности, он всегда ощущал близость с матерью, хоть толком-то и не помнил ее. Обрывочные воспоминания тут и там всплывают в сознании: голос, цвет волос, даже одежда, лицо — ни разу.

Раньше Неас часто спрашивал, какой она была, но в ответ получал лишь молчание. Боль потери так сильно ударила по отцу, что тот за долгие годы не проронил ни слова о маме. «Что же тогда произошло?». Вопрос мучил Неаса уже очень давно, однако Вэл мудро предостерег не пытаться залезть в душу человеку, если он сам не готов поделиться прошлым.

— Неас! — Послышался вдалеке суровый голос. — Неас!

Отец. Ферксийцы не без причины боялись Арипа. Один рык, и они уже на коленях молят о пощаде.

— Неас! — продолжил кричать Арип до тех пор, пока массивная фигура не показалась из кустов.

Неас обернулся на шум.

Облаченный в тунику и мешковатую робу, отец мальчика держал в руках длинный клинок. На табарде виднелись символы ордена магов, где в былые времена состоял Арип.

— Создатель! — изумился он. — Что с твоим лицом?

— Упал, — солгал Неас. — А ты что тут делаешь?

— Воздухом пришел подышать. — Клинок скользнул в ножны. — Я присяду?

Неас подвинулся и Арип уселся рядом. Несколько минут они оба молчали, не зная с чего начать.

— Помнишь, — заговорил Арип, погрузившись в воспоминания, — как ты впервые прочел книгу «Справедливость и равенство»? Ксайфенус, кажется.

— Клисфенус, — поправил Неас. Отец умышленно исказил фамилию асторийского ученого. Старый лис знает, что труды Клисфенуса более всех запали ему в душу.

— Да-да, вечно путаю его с другим умником, — отшутился Арип. — С тех пор ты мечтал увидеть Илларию во всем ее великолепии. Новые законы, новые союзы, счастливые люди…

— Это невозможно, — расстроено ответил Неас. — Теперь я это понимаю.

Арип удивился.

— Почему?

— Люди. — Мальчик сдвинул брови. — Они не хотят мира. Вэл многое рассказал, пока заживали раны.

Арип печально вздохнул.

— Ох, Неас, ты спешишь с выводами. Людей так много, и они все разные. Нельзя судить по Ферксии и Илларии, кто достоин помощи, а кто нет.

Неас опустил голову. Он почувствовал, как гнев выплескивается наружу.

— Я бы хотел, чтобы Ферксии не существовало. Чтобы она сгинула вместе с Оттоном, — последовал ожидаемый ответ.

— Не говори ерунды! — Арип соскочил с бревна и встал на колени перед сыном, положив руки ему на плечи. — Сейчас ты видишь боль и отчаяние, жестокость и ненависть, но человек может измениться. Ферксией не всегда правили тираны.

— Откуда ты знаешь? — не унимался Неас. — Ты же сам мне рассказывал о зверствах империи.

— Не Ферксия зло, а тот, кто стоит за ней. В империи немало хороших людей, которые хотят мира. Не суди всех по Конраду и Оттону.

Неас укоризненно посмотрел на отца.

— Они убили маму, искалечили меня, сожгли много илларийских городов. Желать ферксийцам смерти — плохо?

Арип коснулся щеки сына.

— Не говори так, если ты не в силах возвращать к жизни. Погаси ненависть в сердце. Она делает человека слепым. Он не видит света вокруг, не чувствует теплоты от любимых, не осознает ценность жизни. Незнакомец из твоих снов потерян. Он принял неверное решение, сделавшее из него убийцу. Не становись его тенью.

Неас поник. Отец как всегда прав, хотя сердце горит от неукротимой злобы.

— Пап, — хрипло произнес Неас. — Я не хочу такого выбора.

Арип крепко прижал сына к себе. В эту минуту он понял, что должно сделать, дабы уберечь его от псов Оттона.