Сломленные

Глава 26

2151 год Новой эры. Императорский дворец.

Перо скользит по пергаменту, выводит ферксийские символы. Кривые каракули, где нет ни капли изящества. Рука болит, пальцы не разгибаются от целого дня бессмысленной проволочки с приказами. Маркус с командирами слишком затягивают с назначением нового капитана. Адельмар Блэйк.

— Как же так вышло?… — шепчут губы. Хорошо, что рядом никого нет. Пустая комната в восточном крыле дворца. Проявление чувств, тем более от Стража, — непростительная слабость. Но как эти подонки осмелились замарать имя капитана? Неблагодарные сволочи! Блэйк был символом благородства, примером для других. Адельмара уважали даже генералы. А теперь его имя смешали с грязью, сделали крайним во всех прегрешениях. За что?

Перо разломилось пополам. Грязная клякса растеклась по бумаге.

Для чего все это заполнять? Лучше сразу казнить, чем заставлять гнить в одиночестве.

Через круглое и пыльное решетчатое оконце пробился лучик. Кружок света пестрит невзрачный серый жилет Стража с крестом на груди, золотит стол, падает на кипу книг, указывая на название одной из них.

«Imperial Venitus». Имперская истина. В академии приходилось зачитывать ее до дыр. Святой трон, даже детям читают ее вместо сказок перед сном. Мир сошел с ума.

Новое перо. Новый приказ. Луч тускнеет от безысходности, свет ускользает.

— Как и будущее…

Конрад.

Сложно писать. Мысли о друге не просто печалят, они ужасают. Дважды предать…Чтобы сказал отец? Может быть, назвал бы трусом?

Горький смешок.

Конечно. Весь из себя правильный, преданный, а на деле слабак. Теперь его ненавидят. Все отвернулись, кроме Маркуса.

Град посыпался на Хоэнтвиль, забарабанил по окну; холодный ветер просачивается через узкие щели, продувает до костей, зловеще завывает.

— Да что с этой погодой не так?

Перо замирает. Только сейчас до сознания добирается суть приказов, которые вскоре окажутся в руках генералов. Истребление. Ликея обречена. Леоса загнали в Ущелье Мертвеца. Все за что бился Конрад, превратилось в прах. Мира больше никогда не будет.

Святой трон…

Яростный стук в дверь. Кто-то молотит по ней как умалишенный.

— Открыто.

На пороге стоит разодетый во все черное посланник императора.

— Владыка Оттон требует вас к себе.

— Я скоро прибуду в зал.

Посланник качает головой.

— Не в зал, в сады.

…Императорские сады — святая святых Оттона. Под громоздким стеклянным куполом растут цветы и деревья из разных стран. На ферксийском языке некоторым и названия не нашлось. Впрочем, один император разбирался в тонкостях ухаживания за ярким цветником.

Оттон стоял над круглой клумбой, задумчиво рассматривая кроваво-красный цветок; стебель покрывали маленькие иглы.

— Вот и ты, — не оборачиваясь, говорит он. — Надеюсь, работа не притупила твоих навыков? Как-никак, два года прошло.

— Я доволен своим положением. — Ложь легко слетела с губ. Раньше даже во сне невозможно было и помыслить о таком.

Император оборачивается. На его лице удивление.

— Признаю, лгать ты научился. Хм-м, — веселая искорка блеснула в глазах Оттона, — ни один мускул не дрогнул. Мне нравится. Так вот, — он манит ладонью к себе, — тебе интересно, зачем я вызвал тебя?

«Будто у меня был выбор».

— Я удивлен.

— Пройдемся. Заодно покажу тебе сад.

К чему показывать цветы простому солдату, пускай и Стражу? Ни черта не понятно. Очередная ловушка?

Оттон все говорит и говорит. Указывает на невысокое дерево, произносит странное слово «Микус» — захарийское деревце. Да и хрен бы с ним. Но как он увлечен. Пожалуй, даже больше, чем напыщенной речью перед герцогами и генералами.

Взгляд бегает по саду: по цветам, по душистым кустам с крупными ягодами, по деревьям с листвой в виде крыльев и с колючками. Сад как сад. В душе возникает чувство неловкости.

— Вижу, — Оттон тыльной стороной ладони проводит по широкому зеленому листу, который тотчас свернулся в трубочку, — ты не особо впечатлен. Оно и понятно: воины редко находят красоту в природе. Я хочу это изменить, хочу увидеть, как расцветет империя, подобно этому саду.

«Это невозможно».

— Пока это невозможно, но начало положено. Ты знал, что твой отец собрал этот купол?

— Отец? Я думал, он создавал оружие.

— Отнюдь. Он был превосходным инженером-механиком…

«Поэтому его предали и убили?».

— …и ты тоже можешь стать таким. Твои механизмы пользуется успехом.

Император надавливает пальцем на запястье. С тихим щелчком из-под рукава Оттона выскальзывает короткий клинок.

— Как видишь, и я им не брезгую. Красота и изящество скрывают смертоносность. В этом саду все такое — ядовитое. Одно неверное прикосновение, один неверный шаг и ты мертвец. Никогда не узнаешь, что тебя убило.

Яснее некуда. Император угрожает, потому что что-то знает. Он любит играть в такие игры, чтобы человек боялся, ощущал себя беспомощным.

— Одно меня смущает, — клинок встает на место; мягкая ладонь опускается на плечо; страх шевелится внутри, — преданность. Ты уже много лет Страж, однако я вижу неуверенность, сомнения, боль в твоих глазах.

Оттон будто видит насквозь. Это пугает. Пугает всех при дворе. Слабости не скрыть от пристального, холодного и хищного взгляда. Его ладонь скользит к лицу; наконечник клинка в дюйме от шеи.

— Конрад был твоим другом, а Эрик чуть ли не наставником. Сейчас сын Кларенса в Фоусте. Слышал о таком городе? Он в Илларии.

Короткий кивок.

— Да.

— Отыщи для меня кое-что. — Император шепчет. — Книгу. Арип держит ее у себя.

— И зачем она вам, мой повелитель?

Улыбка Оттона похожа на жуткий шрам на лице.

— Ферксия должна расцвети, чтобы каждый человек в империи жил также, как и люди в других странах. Водопады, густые леса, живописные озера, теплое солнце, дарящее радость.

«Водопады? Озера? Что за вздор. Простой книжке такое не под силу».

— Я не доверяю Конраду. — Оттон морщится. — Вернее, его талантам. Я поступал опрометчиво…

«Разоряя страны?».

— …убил много людей, разрушил десятки городов, но, — император шагнул назад, — это все ради Ферксии. Книга найдена, и теперь настанет мир. Ты, Конрад, Эрик — вы же этого хотели!

«Мир? Он не настанет никогда, лицемерный ты ублюдок».

— Ты очень долго трудился, доказывая преданность общему делу. Скоро в Фоуст отправятся Стражи с их новым капитаном. Все Стражи.

— Значит, вы уже его выбрали?

Оттон кивает.

— Он тебе понравится. Маркус умеет убеждать.

«Очередной фанатик у власти. Лучше быть не может».

— Провал, — продолжает император, — недопустим. Иди, и помни: от ферксийского правосудия не уйдет никто. Ядовитые шипы повсюду. Любого, кто захочет отринуть наши идеалы, — на ближайший куст опустилась птица, и он мигом ощетинился сотней острых игл. Тушка исчезла в листве, — ждет смерть.

****

— Что там произошло? — Жезель изможденно привалилась спиной к торчащему из земли осколку колонны. Бегство от дикарей далось ей нелегко: помимо усталости, девушка умудрилась изодрать одежду, рассечь плечо и заработать кучу ссадин и синяков. К тому же Посредник понимал, что для простого менестреля из захудалой деревушки увидеть силу Царства Теней — чересчур. Бедняжка еле-еле в себя-то пришла. — Я, — она сглотнула, — простой музыкант, а не гребаный искатель приключений!

Посредник распластался на земле, широко раскинув руки. Его грудь вздымалась, по лицу градом стекал пот, взгляд устремлен в потолок, где в густом, непроглядном мраке холодным синим светом горели глаза. Посредник моргнул; видение исчезло. Он попытался нащупать шляпу, но кроме комков сырой земли так ничего и не нашел.

— Укаре… — Посредник повернул голову и посмотрел на верного телохранителя. Тот сидел рядом, прислонившись к стене. Голос господина вывел его из размышлений. Свет от волшебных факелов с ярким камнем вместо огня коснулся левой половины лица Укаре: рваная рана на щеке, глаз заплыл, на черной коже запеклась кровь. Эльф нашел силы улыбнуться.

— Господин, я знал, что вы успеете.

— Ага… — Посредник поводил ладонью по воздуху. — Конрад совсем из ума выжил. Этот тупица разнес половину леса.

Укаре лег.

— Выходит, те эльфы не пытались вас убить?

— Разумеется, хотели. Я же пристрелил двоих из них…

— Эй! — возмутилась девушка. — Я уже сыта по горло бездумным насилием. Избавь меня от очередной истории.

— Спокойствие, детка, только спокойствие. — Посредник, скрипя зубами, поднялся. — Весь этот ураган из дерьма учинили мои бывшие друзья. Мы сбежали, все хорошо. Вставай, болван! — Мужчина легонько пнул эльфа по сапогу. — Надеешься, что я больше буду тебе платить? А ты, — он пристально глядел на Жезель, — рассказывай, где мы очутились.

Как оказалась, девушка многое знала о таких храмах. Древняя постройка всего лишь одна из многих разбросанных по всему континенту. Подобные храмы застали времена первых богов, в них приносились жертвы, хранились реликвии, проклятые книги и проводились ритуалы.

— Хранилище, — себе под нос тихо пробурчал Посредник.

— Что-то вроде того, — ответила Жезель. — Очень часто в них запирали злые сущности. — Она провела языком по зубам. — Время показало, что храм — не слишком надежная тюрьма, — буркнула она себе под нос.

Храм в Восточных горах издревле служил священным местом для эльфов, где они поклонялись своим покровителям. Великие врата открывались лишь несколько раз в году — в праздники или во время обряда принятия мертвых. Посредник внимательно слушал рассказы Жезель, и чем дольше они длились, тем яснее ферксиец понимал, куда они все угодили. Это место не просто склеп, не обычный храм для поклонений, а древняя темница. И в глубине проклятых катакомб их ожидает нечто.

Кольцо на пальце заискрилось, зловещий шепот зазвучал в голове Посредника.

«Вперед…вперед…вперед…».

Знакомое ощущение присутствия артефакта. Посредник сжал кулак.

«Вот почему Никс направился сюда».

— Нам срочно нужно попасть к алтарю, — сурово произнес ферксиец. — Укаре!

Эльф резво вскочил. Он редко видел господина таким серьезным. На сей раз Укаре быстро догадался, в чем тут дело.

— Артефакт Эгона?

Посредник кивнул.

Жезель недоуменно посмотрела на спутников.

— Эм-м, я попробую довести, но ничего не обещаю.

Так они и вышли. Каждый взял по факелу, свет которых разрезал густую тьму мрачных и узких коридоров храма. Стены вдоль и поперек украшали рисунки, забытые руны пересказывали истории далеких времен, везде Посредник узнавал работу бессмертных строителей. Он ясно помнил каждую деталь, каждую фреску и картину из предыдущего Хранилища. Все такие же неизменные они были и тут. С одним лишь отличием — камень и тьма вместо зачарованного стеклянного коридора. Посредник вспомнил отчаянные крики, звон стали, уродливых чудовищ и гротескные статуи богов, охранявших вход. Во рту пересохло, ладони вспотели от тяжести тех воспоминаний. Едва ли его товарищи переживут такую битву.

Посредник прикоснулся к груди. Тишина. Пока он не исполнит свой долг, сердце так и останется куском камня, в котором нет ни страха, ни любви. Каким же глупцом он был, променяв человечность на мнимое бессмертие.