Милость Монтуна

— Увы я собираюсь убить его, — сказал Кенрон.

— Зачем же тебе его смерть? — спросил фарг. — Чем он тебе навредил?

Кенрон вдруг понял, что Монтун так же может быть разумным, знать дайгонский язык и даже узнать его при встрече, как это сделал говорящий фарг. Тогда, отличался ли Монтун от человека, пожелавшего жить в лесу в дали ото всех остальных, задался вопросом Кенрон. Какое право он имел приходить к Монтуну и отнимать его жизнь? Он не считал себя грабителем или убийцей, хотя, Кенрону и довелось однажды отнять жизнь человека. Одно дело защищаться, любого, напавшего на него, Кенрон готов был встретить ударом меча. Другое — нападать самому. Где-то нужно было провести черту и сделать это следовало было давным-давно. Кого из животных ему стоило считать равным человеку, какими качествами это животное должно было обладать, для того, чтобы охота на него считалась аморальной, размышлял Кенрон. С разумными существами, будь то люди, кобольды или даже птицы, он готов был договариваться, а не воевать. Вполне возможно, поход на Монтуна действительно мог закончиться здесь и сейчас, и вовсе не потому, что у Кенрона не хватало сил одолеть его крылатых защитников.

— У тебя есть имя? — Кенрон почувствовал, что стоило задать этот вопрос гораздо раньше.

— Это важно? — проговорил фарг.

— Ты действительно меня озадачил, — сознался Кенрон. — Может, и вправду бросить эту охоту. Я решу, но сперва хочу узнать, есть ли у тебя имя.

— Азар, — сказал фарг. — И сейчас лишь двое знают это имя, ты и я. Моим подчиненным нет до имен никакого дела.

В этот момент Кенрона разобрало любопытство. С каждым ответом фарга ему хотелось лишь задать ему лишь больше вопросов. Кенрон хотел, чтобы их разговор произошел при совсем других обстоятельствах. Хотя бы не на крыше грузовоза, когда встречный холодный ветер приглушал слова, да и рана на щеке не давала о себе забыть. Кенрону хотелось, чтобы они были друзьями, а не противниками.

— Ты хочешь, чтобы я защищал Монтуна, — сказал он. — Допустим, я дам слово, но как ты проследишь, что я его сдержу?

— Это уже мое дело, — ответил Азар. — Тебе не удастся отвертеться от своего долга. Я сделаю так, что при гибели Монтуна умрешь и ты. И это еще не все.

— Правда? — изумился Кенрон.

— Для начала, в знак твоего согласия ты должен будешь убить всех, кто находится в этой стальной повозке, — заявил Азар.

— Зачем же так сурово? — Все мысли Кенрона о том, что они с Азаром могли быть друзьями в миг улетучились. — Я могу отослать их в город.

— Убей! — воскликнул Азар. — Если не справишься, ты слаб или нерешителен. Такой защитник Монтуну не нужен. После того, как они отправились этой дорогой, их не ждало ничего, кроме смерти. Ты — единственный, кого я готов пощадить.

— Похоже, ты все продумал. — сказал Кенрон. — Как его как зовут на самом деле? Слизня, которого ты решил защищать?

— Монтун, разве ты уже забыл? — ответил Азар.

— Это имя, которое дали ему охотники. Каково его настоящее имя?

— Нет никакого другого имени, — заявил Азар. — Он в нем не нуждается.

— Как ты к нему обращаешься? — Кенрон чувствовал, что почти выяснил, что хотел.

— Я не говорю с Монтуном, никто не говорит с ним, — сказал Азар, впервые в его голосе зазвучало нечто похожее на гордость. — Он не разумен, как мы с тобой, ему не требуется разум, чтобы жить долго и сытно. Разум есть у его защитников и этого достаточно.

Кенрон не смог сдержать улыбки, только что ему казалось, что перед ним встала неразрешимая дилемма и тут же выяснилось, что решение лежит на поверхности.

— То есть он не умнее обыкновенного жирного слизня? — воскликнул Кенрон, он не боялся оскорбить Азара, напротив, хотел показать собеседнику, насколько нелепые тот привел доводы. — Славно! Я уж было решил, что собрался убить разумное существо. Но раз Монтун не отличается от остальных зверей в лесу, с чего я вдруг должен отказываться от этой охоты?

— Хотя бы потому, что иначе я тебя убью, — холодно проговорил Азар.

— Говоришь, ты не был человеком раньше. Лес выдал тебе мозги совсем недавно. Не сочти за грубость, но мы дайгонцы с малых лет приучены решать такие проблемы. Животные в лесу постоянно хотят нас убить, в этом нет ничего нового.

— Вы люди гордитесь своим разумом, — Азар зашипел, словно змея. — Однако, он не помогает вам избавиться от власти леса. Вы не можете расширить свои территории, какими бы умными вы ни были. На вашем пути встали деревья, и лесные звери и этой силы хватило, чтобы зажать вас в городах. И даже меня ты победить не можешь, ведь магия дайгонцев не наносит никакого урона. Вам приходится воевать острыми железками, мне такое оружие вреда не причинит.

Пожалуй, тут Азар оказался прав, Кенрон и вправду не смог ранить его мечом, как ни старался. И даже трюк с обманным ударом в итоге обернулся против него. В худшем случае тело Азара становилось стальным при первой опасности помимо его воли. Это означало, что даже атаки из камуфляжа не принесла бы никакой пользы. Кенрон вспомнил про особый удар, о котором недавно говорил отец. Дарлид утверждал, что может разрубить даже обычным мечом плоть, укрепленную магией. Такой удар был бы сейчас как нельзя кстати. Кенрон задумался, а не выйдет ли у него заставить Азара напасть на его отца. Тогда тот, защищаясь, показал бы свое мастерство. Да что там, Азар с его стаей уже чуть не похоронил их всех заживо, только за этот поступок Дарлиду стоило лишить самоуверенную птицу головы. Вот бы старик вылез уже из кабины, да помог. Поди, заскучал уже там от безделья.

— Дайгонцы еще могут тебя удивить, — заявил Кенрон. — Лучше забудь про своего Монтуна, поселись со стаей в горах подальше отсюда, и никто из нас тебя не тронет.

— Я обещал, что сегодня твой путь закончится, — проговорил Азар, — посмотрим, поможет ли твой хваленый разум тебе дожить до рассвета.

Азар расправил широкие крылья, взмахнул раз другой и оказался в воздухе в трех метрах над крышей грузовоза. Несколькими минутами ранее, меч Кенрона сломался при ударе по стальной шее птицы, обломок со звоном упал на крышу. Кенрон тогда запомнил, где именно оказалось лезвие, он метнулся в ту сторону, тут же увидел сверкающий обломок, схватил его и, стоя на колене, запустил в Азара, метя в брюхо. Обломок звякнул о стальную поверхность и отскочил в сторону, после чего скрылся где-то в обрыве. Казалось, атака провалилась, но Кенрон заметил, что на мгновение Азар перестал двигаться и ухнул почти на полметра вниз, после чего тут же он продолжил набирать высоту, как ни в чем не бывало. Похоже, обычные атаки и вправду не могли причинить ему вреда, однако, когда его тело становилось стальным, он ненадолго терял высоту.

Азар поднялся высоко в небо, стая последовала за ним. Кенрон не сводил с них взгляда, хоть и не видел ничего, кроме множества черных точек у себя над головой. Внезапно одна из этих точек сорвалась вниз и полетела к земле. Кенрон ожидал, что птицы прибегнут к одной из старых тактик — начнут кидаться камнями или попытаются прижать грузовоз к скале, а затем устроят обвал. Камни, которые фарги могли поднять в воздух, оказались слишком легкими, чтобы пробить крышу кузова. А подлетевшего близко фарга можно было зарубить мечом. То, что одно лезвие было сломано ничуть не беспокоило Кенрона, он собирался крикнуть кобольдам в кузове, чтобы те подали ему другой клинок, благо они захватили с собой целый ящик оружия.

Точка, падающая с неба, все набирала скорость. Она двигалась так быстро, что Кенрон не мог разобрать, что именно фарги надумали на него скинуть. В любом случае, с такой высоты попасть по грузовозу они могли только по чистой случайности.

Громыхнул взрыв. По левому борту от грузовоза в небо взметнулся столб пыли, множество каменных обломков врезались в стальную стену, грузовоз повело в сторону. Один из камней со свистом пролетел мимо уха Кенрона. Тот ошарашенно принялся озираться по сторонам, удар был такой силы будто фарги сбросили на них булыжник, размером с лошадь. Попади этот снаряд в кузов и ото всех, кто в нем находился, осталась бы кровавая клякса.

Они не могли поднять в воздух такую тяжесть, стиснув зубы размышлял Кенрон. Он разглядывал столб пыли, оставшийся позади грузовоза и вскоре смог разглядеть нечто невероятное. Посреди груды раздробленных камней лежал фарг, шкура его блестела — он весь словно был отлит из стали. Тут же шкура его обрела обычный серый цвет, фарг зашевелился и, как ни в чем не бывало, взлетел в воздух.