Раненое сердце

О пользе явной и не очень

- "Небольшая разлука пойдет вам на пользу"?! - шипел Альби, гневно сверкая глазами в спину невозмутимого Айдана, - но почему сразу после свадьбы?

- Можно подумать, вы не успели подтвердить брачные клятвы, - не оборачиваясь, фыркнул селафь, - расставаться надо, когда самая сладость, чтобы было ощущение, что не наелся, и захотелось еще. Злее будет, быстрее приедет, голову оторвет любому, кто мешать будет. Прав был Ясмин, когда говорил, что альфа на Земле должен думать об учебе, а не о том, что его дома дожидаются.

Альби с недовольным видом покрутил тяжелый браслет на запястье. Сегодня утром Айдан бесцеремонно вытащил его за руку из объятий Рана, когда они пытались перевести дыхание после сцепки. Отдал Альби в крепкие руки слуг, которые утащили его мыться и одеваться, а сам, оставшись в комнате, что-то говорил правнуку. Ран попытался рыкнуть на селафь, но в ответ получил хлесткую пощечину и выговор от старшего омеги. Когда слуги тащили слабо упирающегося Альби через спальню, Ран так и остался сидеть с одеялом на голых бедрах и, набычившись, смотрел на Айдана красными от злости глазами. Его даже не выпустили с территории общины, а старшие альфы держали за руки, пока отъезжали машины с омегами.

Оказалось, что для Альби уже был готов новый паспорт гражданина Сабаха, в котором он был записан как Альби ад Мин ай Тигран. Все его вещи были сложены в два сундука и отправлены в Лунную гавань, где уже грузили багаж на круизный лайнер. Когда на паспортном контроле его попросили открыть лицо (он ведь был уже замужним омегой), то пограничник, заметив недовольно сжатые губы, сразу же поинтересовался, по своей ли воле уезжает омега? И этот вопрос был вполне закономерен. Ведь возле них, как стая волкодавов вокруг двух газелей, кружили десять альф, которые своими суровыми взглядами подавляли волю окружавших их пассажиров, заставляя тех отводить любопытные взгляды, а особо любопытных вынуждали прекратить съемку.

- У меня вчера была свадьба, - не удержался Альби, но заметив, как Айдан сверкнул глазами, закончил на порядок смиреннее, - и я бы с удовольствием остался с мужем. И да, на Сабах я уезжаю добровольно и по своему желанию.

- Мои поздравления, - пограничник попытался выдержать взгляд альфы, который возвышался за спиной омеги, но смешался и, тяжело сглотнув слюну, поставил штамп о выезде в паспорте омеги. – Счастливого пути.

И вот сейчас они стояли на ленте траволатора, который доставлял их от пограничной службы федерации на круизный лайнер «Тюдоры». Альби с обидой вздохнул, глядя на несговорчивого селафь, и вспомнил вчерашний день.

Он начался под пение женщин под окном его спальни. Они пели под собственный аккомпанемент на бубнах и маленьких барабанах. Песенка была шутливая, о белой овечке и волке. Волк уговаривал овечку выйти из овчарни, чтобы посмотреть на звезды, но та отказывалась. Ритм был легкий, а слова смешно рифмовались, под них Альби вымыли и одели в странную одежду: сначала нижнее платье, а поверх него накинули красное полотнище, богато расшитое золотом. И только браслеты отмечали линию рукавов. От веса нашитого золота было тяжело стоять. Казалось, на его плечи повесили тяжелый рюкзак с камнями.

Но Айдан рассказывал, что это платье как признание величия рода, и какая честь быть в такой день именно в этой одежде. А потом на Альби надели его рубины и диадему, переданную от родителей Тиграна, и браслеты со звездами. Айдан добавил пару перстней от себя в качестве подарка на свадьбу и браслеты на ноги в подарок от семьи деда. В итоге Альби почувствовал себя новогодней елкой в праздничной мишуре.

А потом появился кади, и вместе с ним приехал брат Василий в простой черной сутане и с бумажным пакетом в руках. Кади остановился перед дверью в домик и попросил у вышедшего на порог Айдана разрешения для брата Василия поговорить с Альби, поскольку тот был духовным отцом омеги и хотел дать ему последнее наставление перед свадьбой и отъездом. Айдан недовольно поджал губы, но без слов отступил вглубь дома, сделав жест, чтобы священник шел следом. Когда Василий увидел Фому в золоте и драгоценностях, он тяжело вздохнул и посмотрел на крестника с укором в глазах.

Альби растерялся, когда увидел брата Василия, и хотел преклонить перед ним колени, как на исповеди, но тот махнул на него рукой.

- Мне не нужно от тебя показного послушания, коли ты поступаешь против моего совета и пожелания, - а потом, взглянув на молодого омегу в красном платье с богатейшими украшениями и вычурно уложенными волосами, в которых в качестве шпилек сверкали крупные бриллианты, ласково попросил, - дитя мое, не могли бы вы нас оставить ненадолго?

- Меня зовут Айдан ад Дин ай Асад, - селафь посмотрел на монаха, как на пигмея, - и мне 167 лет. Ваших земных лет, поскольку у Сабаха примерно такой же годичный цикл длиною в 402 дня. Так что, это вопрос спорный, кто из нас двоих «дитя»! И потом, вы же не думаете, что я оставлю омегу в гареме наедине с альфой, пусть он и выглядит, как старик? Я не думаю, что услышу хоть что-нибудь для себя нового или шокирующего. Я не буду мешать вашему разговору, но и не позволю скомпрометировать омегу буквально в день свадьбы.

Айдан сел на стул в глубине комнаты, а у его ног, словно собаки, сели двое преданных слуг, которые уставились на монаха в ожидании команды от селафь. Брат Василий растерянно посмотрел на миловидного омегу с нежным точеным лицом и слегка сросшимися на переносице бровями, миндалевидными, как у кота, глазами и алым чувственным ртом и, похоже, растерял все слова. Альби пришлось кашлянуть, чтобы обратить на себя внимание. Его возраст Айдана не напугал и не удивил. Он читал про феномен шур-шура в сети, да и Ран рассказывал о продолжительности жизни омег и альф на Сабахе и почему альфы почти никогда не вступают в брак с бетами.

- Хм, - брат Василий растерянно посмотрел на Альби, а потом нахмурился, вспомнив о цели визита, - так вот… Я очень расстроен, что ты выбрал любовь к альфе взамен здравого смысла. Я понимаю, что ты рос в нищете и терпел беззаконие сильных, но в трудностях крепчает душа. Господь не может послать испытаний больше, чем человек сумеет вынести, а оступившись, встать на путь раскаяния и послушания.

- Может, - Альби сурово посмотрел на монаха и, пожалуй, впервые решился ему возразить, - я видел детей, совсем несмышленых, которых подсаживали на наркоту, а ведь они всего лишь хотели почувствовать себя счастливыми хоть на минуту. Многие хотели всего-навсего увидеть семью, родителей, которые обнимут их и скажут, что любят. Если это испытание им послал Господь, то почему не послал им ангела, чтобы у них был шанс выжить? Я видел, как от передоза умирают «нюхачи». Они надевают себе на голову пакеты с остатками дури, и согласны задохнуться, лишь бы не возвращаться в реальность. Я помню, как хрипел мальчик на соседней кровати и сучил ногами, задыхаясь. Но он сам держал узел пакета на своем горле, а Энди держал меня, чтобы я не рвался ему на помощь. Потому что, если бы он оклемался, то избил бы нас за то, что помешали ему, а потом попробовал бы еще раз. И лучше отмучиться один раз, чем страдать, когда кажется, что жилы внутри вот-вот разорвутся от напряжения. Ему было тогда всего лишь десять лет. Почему Господь был с ним так суров? Почему вы осуждаете меня за любовь к иноверцу? Я не тот одурманенный ребенок, который не осознает свои поступки и гонится за удовольствием, пренебрегая здравым смыслом. Тигран моя любовь, моя пара, так почему вы не можете просто порадоваться за меня, ведь я нашел любимого человека и искренне любим в ответ?

- Фома… - брат Василий тяжело вздохнул, - я осуждаю тебя не за любовь, а за то, что ты поступаешь вопреки здравому смыслу. Альф на свете много, и ТОТ САМЫЙ через какое-то время, когда схлынет дурман любви, может стать совершенно посторонним тебе человеком, а ты отрезаешь себе путь к отступлению. Ты даже не представляешь, как мучается душа на чужбине.

- Значит, я сделаю так, что чужбина станет моей землей, - Альби вздернул голову и сурово поджал губы, - я разделю заботы своего мужа и стану ему опорой. Он не станет мне чужим, потому что у него не будет более преданного помощника, чем я!

- Фома… - плечи Василия опустились, и он посмотрел на отважного омежку с печалью, - я не могу благословить тебя на этот брак, но могу благословить тебя на новую жизнь. Тебе будет тяжело без духовной помощи, но я буду молиться о тебе всю свою жизнь, сколько будет мне отпущено Господом. Будь тверд в своей вере и желании быть полезным. Благослови тебя Господь, дитя моё.

Брат Василий перекрестил омегу и коротко помолился вместе с ним, за это время Айдан неслышной кошкой подошел ближе и обнял Альби за плечи.

- Мы не варвары, Альби, не бойся. Мы никогда не будем принуждать тебя делать что-либо против твоей воли. Ведь сказано в Коране: «Как удивительно положение верующего! Поистине, все в положении его является для него благом, и никому не дано этого, кроме верующего. Если что-нибудь радует его, он благодарит Аллаха, и это становится для него благом. Если же его постигает горе, он проявляет терпение, и это тоже становится для него благом».

Когда ты молод и горяч, то ищешь радостей плоти, тебя волнует секс, еда, все те незамысловатые радости живого человека. Подрастая, ты начинаешь радоваться красоте мира, величию храмов, изысканности закатов и восходов. Но когда ты станешь окончательно взрослым и мудрым, то тебя будет радовать изящество веры, ты начнешь видеть души людей, восторгаясь или ужасаясь их поступками и стремлениями. Ты проживешь очень долго и переживешь всех тех людей, которых знаешь сейчас на этой планете, и их детей, и их внуков. Мне сейчас служат правнуки тех, кто пришел со мной из родительского дома. И только ты сам решишь, быть ли тебе канарейкой в клетке, или сапсаном в небесах.

- Селафь! - Альби обнял омегу и уткнулся носом ему в плечо. От Айдана пахло спелой дыней, сладко и пряно, рядом с ним было так спокойно. Он и не заметил, как монах тихо вышел, оставив после себя подарок. Это были книги: молитвослов, часослов, библия с несколькими закладками, календарь церковных праздников и постов и несколько книг духовного содержания. Их бережно вынули из бумажного пакета и со всем уважением отнесли в комнату Альби.

- Если ты успокоился, то давай продолжим торжество. В соседней комнате тебя ждут гости-омеги, мы поздороваемся с ними и нам пора выходить из дома. Кади уже ждет нас.

В соседней комнате их ждали Мадлен, Энди и Ошая. Мадлен был в глухой просторной одежде со шляпкой и густой вуалью на лице, Энди в одежде из шкафа друга, а Ошая в белой абая. Как позже выяснилось, Мадлен пришел на праздник с четырьмя альфами: мужем, сыном и двумя внуками – Робертом-младшим и Брюсом. Его зять и внук были в отъезде, но передавали наилучшие пожелания. А Ошая пришел с двумя сыновьями – старшим Максимильяном и малышом Паоло.

Айдан вел растерянного Альби за руку, а тот от смущения едва дышал. Беты бросали ему под ноги цветы и улюлюкали от восторга. Они, наконец, увидели рубиновый дар от Тиграна, и то, что рубины были с бриллиантами, увидели все и с восторгом поддерживали восхищение парой наследника.