Раненое сердце

Наследник

Джабаль назвал сына Элмас. Это значило алмаз. Айдан только потирал довольно руки и соглашался, что мол, такой алмаз, если огранить правильно, то такой бриллиант получится, что все только ахнут! Ребенок родился крепенький, пять с половиной килограммов и шестьдесят сантиметров богатырского роста. Он выглядел, как трехмесячный ребенок. Крупненький, беленький и с густой черной челочкой. Джабаля откровенно порвало от счастья и гордости на кусочки, и он с трудом выпустил сына из рук, чтобы врачи смогли проверить у малыша рефлексы и запеленать.

Весь город вздохнул, как один человек, и с радостью стал готовиться к празднику. Джабаль зарезал перед воротами дворца самого красивого барана с ленточками на крутых рогах и передал его для церемониального плова в общину. Праздник считался открытым к тому моменту, как плов приготовится. Одновременно в общине у каждой мечети зарезали по барану и поставили котлы над кострами. Город уже заждался радостной вести, и теперь доставал припрятанные сладости и вкусности. Столы ставились прямо на улице, чтобы праздновать всем вместе, и песни уже потекли над головами.

И во дворце царил ажиотаж. Кухня металась, как ошпаренная, готовя на всех очагах одновременно и опустошая кладовые с деликатесами и сладостями. Слуги бегали, хоть и с улыбками, но взмыленные, как кони. Потому что к тому времени, как Абаля перенесли из палаты в спальню, над городом слышался шум шаттлов, это собиралась родня. Ну, наконец-то, это радостное событие произошло! Первым в город примчался оми Ясмин с младшим братом. Комнаты для них готовили на втором этаже, рядом с комнатами Альби.

Сам Альби после всего произошедшего и передуманного за ночь чувствовал себя, как стеклянная ваза. Причем из очень хрупкого стекла. Хотелось упасть, уснуть и надеяться, что когда проснешься, все это окажется дурным сном. Но нет… В его гостиной радостно крутились и шушукались двое омег. Вначале они с визгами и вздохами мерили кипу шелковых платьев. Кастелян у Джабаля действительно оказался хозяйственным бетой. Заки и Ради всю ночь отпаривали порядком слежавшиеся платья, которые всегда шились «про запас», до этой ночи хранившиеся в громадных сундуках кастеляна, чтобы не дай Аллах, жучок не завелся или мыши не добрались! Потом омежки радостно хвастались друг перед другом рубиновыми ожерельями, ровно до тех пор, пока не заметили рубиновый гарнитур с бриллиантами у Альби. Они после этого только бросали на Альби настороженные взгляды, но к нему не лезли. Уж больно сурово тот выглядел.

Ран умчался до рассвета, торопясь помыться до первого намаза, а Альби вначале пил черный кофе, горький, как его мысли, а потом оказался в объятиях Ясмина. Тот так понимающе заглянул в глаза, что, казалось, через них прочел всю душу прямо до донышка. Альби даже показалось, что он сейчас сможет разрыдаться, но нет… в него вцепился Бельчонок и зарыдал крупными слезами, виня себя, что из-за него любимому брату пришлось уехать из родного дома. И Альби пришлось утешать эмоционального подростка, объясняя едва ли не на пальцах, что все не так.

Потом его потащили в комнату Абаля, где тот лежал на кровати, как на троне, в окружении цветов и конфет. Там он был обтискан и обцелован всеми супругами всех дядь, дедушек, двоюродных братьев и прочей родней. Ему показали ребенка в резной колыбели, который сосредоточенно спал, несмотря на шелест шелка и восхищенные вздохи. После этого Альби подхватили за руки и потащили, как на гребне волны, куда-то дальше на омежью половину, где были накрыты столы.

Всем хотелось пообщаться и выслушать последние новости. Все, конечно, радовались, что Абаль благополучно родил, но события вокруг Тиграна всех волновали куда больше. Виданное ли дело! Родной сын, краса и гордость, ушел из рода! Ясмину пришлось целый доклад произнести, чтобы доказать, что другого выхода не было. Айдан его эмоционально поддерживал, вставляя время от времени реплики. Не все, а вернее, не сразу все приняли мнение Ясмина, что выход из рода был самым оптимальным решением проблемы. Спор вспыхнул, как порох, но почти так же быстро сошел на нет, когда Айдан стал цитировать Свод правил. Омеги замолкали, недовольно прикусив губы, а потом и вовсе со вздохом качая головой. Да. Каждому эти правила порой доставляли и неудобства, и проблемы. Но все же… вот так взять и родного сына… в пески… жуть…

- Эмир Маджид Умар ибн Исмет ад Сафи сделал Тиграну предложение стать его наследником, - тихо прошептал в самое ухо Заки, - а еще Зияддин Абдель ибн Риза ад Сам, он не успел перехватить его первым и теперь доказывает Тиграну, что он должен стать именно его наследником.

- Слава Богу, что весь вчерашний кошмар был хотя бы не напрасно, - Альби пальцем нащупал крестик под шелковой вышивкой и слабо улыбнулся, - то ни одного, то сразу двое.

- Что произошло? - почти крикнул Айдан, перекрыв общий разговор. Все настороженно посмотрели на Айдана, но поняв, что тот уставился на Альби, теперь с интересом смотрели на него.

- Тиграну сразу двое эмиров сделали предложение стать наследником, - сообщил Альби и попытался улыбнуться, - наверно услышали, что у Рана есть гарем, вот и бросились…

- У Тигренка гарем? - удивился Хани.

- Так надо, - рука Ясмина накрыла руку Альби, - и потом, у Айюба тоже был гарем, и что с ним стало?

- Гарем – это прекрасно! - вскрикнул Амин, - Шадди, ну скажи этим жадинам, что гарем – это благо для супруга! Есть с кем поговорить! Есть с кем посоветоваться и разделить обязанности! А то сидишь по вечерам один-одинешенек, ну не про посадки же с Хани разговаривать! А ничего другое его не интересует, трудоголика ненормального! Шерри, вот ты, вроде, тоже из Федерации и моложе этих «синих чулков»! Ну вот сам скажи – гарем, это ведь прекрасно! Правда?

- Ха-ха-ха, - рассмеялся Шерри, - Альби, я, когда узнал, что у Мансура есть гарем, так от злости выставил его за дверь и запретил к себе приближаться! - Шерри закончил смеяться и очень серьезно посмотрел на Альби. - Но я к тому времени уже влюбился в своего красавца и долго плакал. И терять его не хотелось, и смириться с гаремом было ой как не просто. Но, как говорят умные люди, если не можешь изменить ситуацию, то измени свое отношение к ней. На Сабахе другой семейный уклад, прими это, как данность. Примерять нормы морали федерации здесь, все равно, что мерить виноградную улитку деревянным портняжным метром. Здесь надо быть гибче и не упираться рогами в устои и нормы прежней жизни. Здесь и своих правил и запретов хватает. Тут, главное, определиться – ты хочешь быть со своим альфой или ищешь повод для развода? Все просто. Ты или ищешь компромисс, или как ребенок закатываешь истерики и пытаешься прогнуть мир под себя. И не смотри на Ясмина, он – исключение из правил, и за это исключение косвенно и поплатился Тигран! Или я не прав?

За столом опять разразился спор, который сводился к двум извечным темам – кто виноват и что делать. Если с первым вопросом, кто виноват, все было понятно, что старые законы, которые следует если не открыто менять, то ощутимо поправить, и вот тут все упиралось в основной вопрос – что делать? И тут все замолкали и поводили глазками по сторонам. Предлагать свой «рецепт счастья», как единственное правильное решение, по меньшей мере глупо. Тем более, что каждый шел к своему счастью собственной дорогой. В наступившей краткой тишине вдруг раздался голос Альби.

- Делать надо все, что можешь, главное, не останавливаться на полпути и не сомневаться в победе, - Альби смотрел поверх голов, и хотя он говорил достаточно громко, но казалось, что разговаривает сам с собой. - Ран не отказывался ни от одной дуэли и никогда не жаловался, что устал и ему все это надоело. После возвращения на Сабах он целый сундук сабель забрал у заносчивых придурков. Когда на Земле ему прислали альфачей для тренировки и они его гоняли и утром, и вечером, до изнеможения, а днем он в институте бегал, как примерный студент, он так уставал за день, что когда домой добирался, у него сил не было руку поднять, чтобы поесть нормально. Я его с ложки кормил, как маленького, а он только отшучивался. Он ни разу не сказал, что устал и ему все надоело, он просто делал все, что мог. Потому что так было надо.

Он и здесь делает, что может, не потому, что хочет, а потому, что так необходимо. Он не хотел уезжать из родительского дома, но уехал, потому что знал, что так надо для благополучия семьи. И я сделаю все, что потребуется для благополучия моей семьи. Закрыть лицо и молчать при посторонних? Легко! Надо, чтобы за моей спиной стоял гарем? Он будет! Два наложника, двадцать… - Альби махнул рукой, как будто от мух отмахивался, - это неважно. Главное, чтобы труды Рана не пошли прахом, потому что все, что он делает, он делает ради семьи, а не для того, чтобы почесать собственное эго. У нас будет ДОМ. И он будет такой, как хочет Ран, и я ему в этом помогу. Ведь он делает это для семьи, и в этом доме буду жить я и наши дети, и поэтому я сделаю все, что смогу, а потом еще немного сверх того.

- И мы все тебе в этом поможем, - Ясмин смотрел без привычной улыбки. - Да, мы – омеги, и в этом обществе живем только за спинами своих мужей, но, тем не менее, мы можем многое. Мы можем дать дельный совет и оказать реальную помощь. Прислать любых специалистов и необходимые вещи. Главное, определиться, какая именно помощь вам с мужем нужна.

- А что там за эмиры, что так хотят дать Тигренку свое имя? - подал голос Айдан.

- Там эмир Маджид, тот, что приехал вторым и привез Пчелку, он первым подошел к Рану с предложением родства, а эмир Зияддин со шрамом таким, - Альби махнул рукой, пытаясь пояснить, - он привез вначале одного биби, а когда я отказался от него, привез другого. Так вот, он хотел тоже, но не успел сделать это первым, и вроде пытается навязаться Рану, ну, как я понял… - Альби кивнул на Заки и тот закивал головой, подтверждая слова.

- Хм, - Айдан задумчиво потер подбородок, - как же это странно. Эти эмиры давно уже заклятые друзья-враги. Они соседи и почти ровесники. Эмирами стали одновременно. Оба потеряли отцов во время одной войны с общим соседом. Отцы дружили, а вот у сыновей дружба не задалась. И все из-за детей. У Маджида рождались только беты, а у Зияддина почти в самом начале родился наследник, а потом, спустя почти сорок лет, еще один ребенок-альфа. Маджид попросил второго сына себе в наследники, и Зияддин вначале согласился, но сказал, что хочет вырастить второго сына сам и отдаст его, когда тот обретет свое имя – в шестнадцать лет. Но тут случилась Революция наследников и старший сын попытался свергнуть отца, чтобы стать эмиром, но переворот не удался. Всех альф-заговорщиков казнили. Эмир сам казнил собственного сына после неудачного покушения.

А когда к нему приехал Маджид, то он отказал соседу, сказав, что наследник у него один и он его не отдаст. Маджид возмутился, что сосед нарушает собственное слово, и все закончилось дуэлью. Тот шрам на лице Зияддин получил именно тогда, но и Маджиду досталось серьезно. Альфы увезли своего эмира едва живым, и с тех пор города враждуют. Но судьба догнала Зияддина. Когда второму сыну-наследнику исполнилось шестнадцать и он обрел имя, отец устроил большую охоту. Пригласил всех соседей, кроме Маджида, а ночью в шатер, где спали отец и сын, забралась гюрза и укусила сына. Вот так в собственном шатре, окруженном верными воинами и доверенными слугами, Зияддин потерял своего второго сына. Маджид приехал на его похороны, и эмиры помирились перед лицом общего горя. Но если они сейчас схлестнутся из-за нашего Тигренка, то страшно представить, чем все закончится.