Раненое сердце

Подарок

Альби мужественно держался всю ночь и заснул на диване ближе к рассвету, когда клуб стал пустеть и диджей ставил исключительно медленные и чувственные треки. После нападения Лекси Ран не отходил от Альби ни на шаг. Они провели остаток вечера на диване, или время от времени танцуя вдвоем. К Рану подходили люди поговорить или поблагодарить за вечеринку. Альби вначале пытался слушать разговоры, но привычка ложиться спать до полуночи сыграла с ним глупую шутку, и он заснул, как котенок, свернувшись клубочком и положив голову Рану на колени.

Проснулся он в родной кровати, ожидаемо раздетый и один. Рафик нарочно громко шаркал ногами в коридоре при открытой двери и в полный голос, делая вид, что обращается к Ради, говорил, как важно встать пораньше, чтобы не приехать в гости поздно. Ведь они договаривались приехать в гости утром, а не к обеду. А Мадлен-эфенди праведный омега, встает рано и будет неучтиво заставлять его дожидаться гостей…

- Рафик! - шикнул Ран, - ну что за характер? Мы пришли не поздно, а рано, дай поспать Альби! Сердце мое, разбудил тебя этот злодей? - Ран сцеловал сонную нежность с щек и ласку с дрожащих ресниц, - поспи еще…

Ран закрыл дверь перед носом тяжко вздыхающего Рафика и отправился купаться. Он каждое утро вставал до пяти часов, чтобы успеть вымыться перед утренним намазом, а после этого отправлялся на тренировку с побратимами, где его гоняли от всей души Намир и те здоровенные альфы, которые недавно приехали из эмирата родителей якобы для проверки порядка и дисциплины во вверенном Рафику кагале. Но, как подозревал Альби, их прислали после того, как Ран сообщил, что собирается вернуться домой не через два года, как планировалось, а этой осенью. И прислали именно ради этих тренировок.

Альфы держались особняком и почти не выходили на поверхность. Намир устроил им экскурсию по столице Федерации и по нижним уровням, они побывали и в институте Рана, и в других институтах, где учились беты. Скорее всего, им не понравилось увиденное, потому что они больше не надевали костюмы федерации, в которых выглядели просто устрашающе. Если до этого Альби считал Намира самым крупным альфой, то приехавшие альфы были гораздо выше и шире в плечах, и при этом двигались легко и плавно, как матерые хищники, а встречные альфы федерации отводили глаза в сторону и старались уступать им дорогу.

Они только один раз проводили Альби в храм на утреннюю воскресную службу. Появление омеги в широких брюках, смахивающих на юбку, закрытой блузе с длинными рукавами несмотря на жаркий солнечный день и в глухом платке было бы не очень заметно в толпе верующих, если бы не четверо альф, которые сопровождали его по аллеям религиозного квартала, взяв «в коробочку». Они были громадными, на голову выше альф федерации, с каменными лицами и ледяными взглядами, от них веяло опасностью и смертью. Все встречные прихожане шарахались от этой процессии, крестясь, плюясь и молясь вслед, словно встретили четырех всадников Апокалипсиса.

Они проводили омегу до ступенек храма и остались стоять, как соляные истуканы*, навевая ужас на прихожан. Альби по просьбе отца Василия пришлось выйти к ним и сказать, что после службы он выйдет через боковой вход, показав с какой именно стороны храма. Они молча перешли на указанное место, едва кивнув в ответ. По воскресеньям Альби после службы посещал занятия воскресной школы. Отец Василий читал что-нибудь из Священного Писания, объясняя, в какое время это было написано, кем, что именно происходило в тот момент и почему это так важно для верующих. А потом они разбирали очередной псалом или молитву, и отец Василий рассказывал занимательные истории, связанные с ними.

Отец Василий в тот день устроил Альби самый настоящий допрос с пристрастием, а потом в категоричной форме потребовал разорвать порочную связь с иноверцем и предупредил, что Церковь никогда не даст своего согласия на брак Фомы с «нехристем».

- Пойми, Фома, - отец Василий с горечью смотрел на запутавшегося ребенка, - я, как твой духовный наставник, не могу закрыть глаза на то, что ты попал в сети порока. Жизнь с мусульманином – это изначально жизнь во грехе. Даже покаявшись перед свадьбой, ты не пойдешь «под венец», потому что брак с мусульманином невозможен. Я понимаю, что ты влюблен, но подумай о своей будущей жизни и поступи правильно!

Альби смиренно опустил глаза и тихо прошептал, что он услышал наставление, и Фома обязательно исправится. Но на самом деле он уже не был ни Томом, ни Фомой, он уже корнями пророс в Тиграна и стал его сердцем, его Альби. А на брак он и не рассчитывал, поэтому грозные речи пролетали над его головой, мало задевая даже на уровне мыслей.

В следующее воскресенье он попросил, чтобы «старшие» альфы его не сопровождали, потому что они очень грозные и своим видом смущают покой в чужих душах. Альфачи самодовольно переглянулись и отправили с Альби молодых альф, которые приехали с Тиграном с самого начала, а сами посвятили все воскресенье оставшимся молодым альфам и своему ученику – Тиграну. С тех пор Ран по воскресным вечерам приползал домой выжатым настолько, что не мог поднять руки, и Альби кормил его с ложки едой, перетертой в пюре. Зато отец Василий, встретив его у входа в храм и не увидев возле омеги злобных мордоворотов, улыбнулся и, довольно кивнув омеге головой, посчитал себя едва ли не спасителем.

Альби откинул одеяло и сполз по кровати. Он чувствовал себя уставшим от вчерашних танцев и от избытка внимания, как от своих, так и от гостей вечера. А еще, платье к концу вечера стало сущим наказанием. Оно не позволяло расслабить спину или опустить уставшую голову, сразу в отместку врезаясь в кожу золотым шитьем, и к концу вечера натерло чуть ли не кровавые мозоли на нежной коже. Альби потер красные полосы на животе и осторожно обследовал пальцем саднящие царапины на подбородке. Ни халата, ни тапочек в зоне видимости не было, и омега пошлепал в ванную босиком, благо, весь пол был застелен ковром.

Ран уже закончил мыться и, обмотав бедра полотенцем, торопливо брился. Каждый день после тренировки у него на коже прибавлялись мелкие царапины, и альфа с довольной улыбкой на лице слушал горестные омежьи вздохи, пока Альби смазывал все царапины заживляющим гелем. И хотя на тренировку альфы брали не боевое оружие, по понедельникам Ран выглядел так, как будто накануне пробирался через кусты терновника. Но, если быть честным до конца, то Ран к концу месяца прибавил мышечной массы, и теперь некоторые его рубашки, которые он по привычке надевал в институт, стали напряженно потрескивать, добавляя альфе самодовольных улыбок.

Альби дошлепал до Рана и, уткнувшись лбом между лопаток, обнял его руками. Пальцы опять наткнулись на шрам на грудной мышце, который стал более заметным с тех пор, как мышцы стали наливаться силой.

- Ты так и не рассказал мне, откуда у тебя этот шрам, - Альби провел по бороздке шрама над соском. - И какой негодяй посмел его поставить в такой опасной близости от сердца?

- Это мне напоминание от мужа моего брата Абаля, что прежде, чем хвататься за оружие, надо попытаться решить вопрос миром или хотя бы реально оценить соперника, - Ран погладил свободной рукой омежьи пальчики и продолжил бритье. - Если ты решил проснуться, то приводи себя в порядок и будем завтракать. Рафик прав, Мадлен, так же, как и селафь, встает рано и, возможно, у него есть свои планы на день, так что не стоит его задерживать.

- Мне надо волосы вымыть, - вздохнул в спину омега, - от них пахнет клубом и множеством людей. Прости, что вчера так нелепо заснул… тебе, наверное, было стыдно тащить сонную тушку… как будто пьяного…

- Это ты прости, что я не увез тебя раньше, - Ран умылся и, развернувшись в объятиях, обнял сам, - я видел, что ты устал, но не торопился уезжать. Это было мое последнее посещение клуба. Сессия сдана и теперь начнется гонка с учебой и зачетами, а еще тренировки. Отец прислал своих побратимов, чтобы они помогли мне восстановить былую форму. За три года я совершенно размяк и разучился меч держать. Когда вернусь, надо быть готовым к приезду недовольных эмиров. Когда станет известно, что я приеду без ребенка Ошая, можно будет ожидать с визитом, если и не толпы, то определенно группы недовольных.

- Лихо даже на Сабахе, в твоем родном доме умудрился нагадить, так сказать, авансом, - Альби лизнул свежую царапину на альфьей груди и улыбнулся, услышав, как тот задержал дыхание. - Как мне одеваться? В платье или как в училище?

- Как в училище, - Ран приподнял омежий подбородок и, заметив царапины, схватился за обезболивающий гель. - Мадлен – светский человек, не стоит его лишний раз дразнить. Тем более, что нам потребуется его помощь.

- Не надо мазать меня гелем, - Альби игриво шлепнул Рана по руке, - я же мыться иду, лучше поцелуй вавку и помоги волосы промыть…

Рана не надо было просить дважды. Он лизнул ссадины на подбородке, заметив покраснение на животике, опустился на колени и вылизал и животик, и все вокруг, а потом подхватил на руки и занес в душевую, чтобы вымыть, понежить и отлюбить под горячими струями свою радость, свое счастье.

- О, Аллах, сколько пара! - Рафик ворвался в ванную комнату и начал махать полотенцем, будто мух разгонял, - господин Тигран, вы здесь? О, Аллах, там завтрак стынет, а они развели парную! Вот что бы сказал ваш уважаемый отец?

- Рафик, мы уже выходим! - Ран смутился, как ребенок, и попытался прикрыть собой омегу, - выйди, бесстыжий, я помогу Альби волосы просушить и мы выйдем! Приготовь лучше одежду для Альби!

- Да что я там не видел? - удивился Рафик, - сколько лет я верой и правдой служил в гареме вашего дедушки, и папеньку высматривал, да и родились вы мне только что не в руки! Как ваш оми отказывался рожать, пока муж в отъезде! Ваш селафь за ним бегал по всему гарему, пытался уговорить рожать, как положено, а не как хочется! Вылезайте немедленно! Я сам вытру и высушу Альби волосы, так быстрее будет! Там каша стынет, а вы тут, как дети малые!

Ран, смущаясь и пытаясь прикрыть рукой неопадающий стояк, выбрался из душевой, за что получил от Рафика полотенце и грозный взмах пальцем, куда именно ему надо идти. А после этого Рафик развернул большой махровый халат, в который завернул румяного омежку. Альби стремительно вытерли и громадным феном просушили волосы, а потом чуть ли не за шиворот затащили в комнату, где его уже дожидались белье, одежда и обувь. Пока Ради с ложки кормил омегу кашей, Рафик наряжал Альби, будто ребенок куклу. А потом, усадив на пуф, причесал и опять красиво подвязал платок.

Пока Ран ковырял кашу, выискивая в ней мясо, Альби одели, причесали и вытолкнули в гостиную, чтобы выгнать из-за стола альфу и выставить их обоих за порог дома в руки охраны. Намир сидел за рулем и засмеялся, когда увидел, как пара едва не бегом бросилась от возмущенного Рафика в машину. Он быстро довез их до дома Динлохов и припарковался во дворе.

Мадлен встретил гостей в холле и сам провел в гостиную, где расторопные слуги накрыли все для чая.

- Рад видеть вас, дети, - Мадлен махнул рукой Аэрину, который заглянул на звук голосов. - Деточка, чем драконить своих мальчиков, лучше выпей с нами чаю.