Раненое сердце

- Ты тоже ездил на мерине? - Том смотрел на мечтательного альфу.

- До шестнадцати. А потом мне подарили Аджида. Это значит "быстрый конь". Когда мне было тринадцать, я охотился с отцом и мы увидели табун у оазиса. Это был табун Лясара, он был когда-то первым жеребцом у моего отца. Там жеребилась кобыла. Лясар помнил и отца, и меня, и поэтому позволил нам приблизиться. Я тогда впервые увидел, как на свет появляется жеребенок. Красивый, похожий на Лясара, только с белой звездочкой во лбу. Он мне очень понравился и я потом несколько раз находил тот табун, чтобы увидеть, как растет красавчик.

Мы подружились и он узнавал меня среди других людей. А когда мне исполнилось шестнадцать, мне подарили жеребца. Я должен был его оседлать и верхом проехать вокруг города. Это такой традиционный экзамен для наследников, как доказательство, что они взрослые и могут справиться с диким жеребцом. Представь мое счастье, когда я увидел Аджида. Он не сопротивлялся, когда я оседлал его, а когда вскочил в седло, он только головой помахал и фыркнул, как будто его объездили раньше. Но только Аджид никого не подпускал к себе, кроме меня, с ним даже пастухи не всегда могли справиться. А тут такое спокойствие и послушание. Я похлопал его по шее и прошептал в ухо: «не позорься, ты должен брыкаться, а то все решат, что ты мерин».

Аджид сразу встал свечой и показательно побрыкался и поржал, поскакал боком, как горный козел, а потом посмотрел так ехидно на меня, мол, хватит или еще? И такой резвой рысью как ни в чем не бывало поскакал, куда я ему велел. - Ран вздохнул, - мы с ним целый год прожили в пустыне нос к носу, пока воевали. Он замечательный, я так по нему скучаю…

- А почему тогда не поедешь домой? - Том удивленно поднял брови, - или тебе денег на билет домой не хватает?

Ран горько улыбнулся, но тут из церкви вышли Олаф с Таэлем, и они вместе пошли к другому храму. Он и снаружи выглядел иначе, а внутри… он был теплым. Мягко мерцали свечи, и все стены были в красивой росписи. Он был золотой внутри, как шкатулка. Пахло воском, ладаном, теплым духом живого огня, а иконы смотрели строго, но ласково. Как будто спрашивали: «и где же ты пропадал так долго?». Тому даже показалось, что Мари стоит где-то рядом и улыбается. Он подошел к женщине, что сидела за перегородкой рядом со свечами и небольшими иконками и сказал, что хотел бы креститься. Женщина улыбнулась, перекрестилась и послала кого-то за «дежурным» священником.

Это оказался молодой альфа, крупный, русоволосый, с небольшой кучерявой бородкой и ясными как звезды глазами. Узнав о желании Тома креститься, он отвел его в правое крыло, которое называлось придел, там стоял низенький столик с изображением распятия и подставкой для свечей. Том уже знал, что это называется канунник и там поминают умерших. У стены напротив канунника стояла скамья, на нее и сел молодой священник, похлопав рукой рядом, чтобы Том мог сесть и рассказать подробнее о своем решении и что его к этому подтолкнуло.

Том сел рядом и начал свой рассказ с приюта. Как туда попал и как там жилось. В средней части храма начали собираться люди, началась служба, священник в праздничной одежде что-то рассказывал прихожанам. К кануннику подходили люди, ставили свечи, тихо молились, а Том рассказывал об Энди, обманщике Ларри, о попытке суицида, о Ране и его глупом прыжке за посторонним человеком. Об опеке и необычной жизни, которая потом началась. О поездке к океану и знакомстве с сестрой Мари, о том, как встретились в разрушенном землетрясением городе и как она спасла жизнь Тому. Он показал кипарисовый крестик и записку, а потом рассказал о мироточащей иконе и поездке в монастырь.

- Мне отказали в крещении, потому что я не был готов, - Том с надеждой смотрел на священника, - но теперь я готов! Я прочитал все книги, что дали в монастыре, и читал все, что нашел в сети, а еще выучил молитвы! Вот проверьте! Я ни разу не собьюсь! Я готов к крещению!

- Это похвальное стремление, - священник похлопал Тома по коленке, успокаивая, - но не тебе решать, готов ты или нет… - священник задумался. - Ты знаешь, что скоро светлый праздник Рождества Христова, а после него в скором времени будет Крещение. Это хороший праздник, чтобы креститься. Давай попробуем подготовить тебя к оглашению, из расчета крестить тебя на праздник? У нас есть небольшая группа людей, которые посещали воскресную школу и практически готовы к оглашению. Идем, я покажу тебе, где они занимаются, и если ты будешь усердным в своем желании, то мы вполне можем крестить тебя вместе с ними.

Священник вместе с Томом вышел через боковую дверку, и омега попросил разрешения отойти на минуту, чтобы предупредить друзей, что задержится. Священник показал на небольшую пристройку и сказал, что будет ждать его там. Олаф с Таэлем заявили, что отправляются домой, а по дороге купят ель и праздничные гирлянды, а Ран сказал, что подождет Тома столько, сколько понадобится, и посоветовал не торопиться, делать все без спешки.

Том забежал в пристройку, а там оказалась маленькая церковь. Там тоже были и иконостас, и иконы на стенах, и даже поминальный крест, только совсем небольшое помещение, примерно как гостиная в студенческом домике. Дежурный священник представил Тома пожилому мужчине. Скорее всего, он был альфой, потому что до сих пор был высок и плечист, но только он был худой от старости, с темной морщинистой кожей и руками, похожими на корни деревьев. У него была странная высокая шапочка на редких седых волосах и длинная одежда до самого пола, очень смахивающая на платье, как у сестры Мари.

Пожилого мужчину звали Василием, и он был клириком при храме. Несмотря на его худобу, у него был звучный и глубокий голос, который совсем не вязался с высохшим телом. Он помогал священникам во время службы, читая текст Слова Божьего, а еще преподавал в воскресной школе детям и помогал мирянам разобраться с непонятными для них словами или фразами. Вот и сейчас он помогал людям подготовиться к таинству крещения.

Василий указал Тому на маленькую скамеечку, а сам сел на стул напротив и начал, так же, как и священник, расспрашивать Тома о его жизни и о том, что привело его к такому ответственному решению, как принятие веры. В какой-то момент Тому даже показалось, что Василий пытается его отговорить от крещения, когда начал рассказывать о запретах и ограничениях, которых ему придется придерживаться после крещения. О посте, обязательных молитвах и посещениях храма, принятии таинства исповеди и «праведном» образе жизни, который очень тяжело вести среди соблазнов современного мира. Том даже рассердился и вскипел.

- Почему вы думаете, что я не способен сдерживаться и не смогу отказаться от соблазнов? Я прекрасно понимаю, что нельзя вестись на сладкие обещания. Знаете, как в приюте подсаживают на наркоту? Они говорят: выпей таблеточку, и тебе будет весело и легко, или ты увидишь папу, он будет гладить тебя по голове и ты будешь счастлив. Знаете, как хочется увидеть папу? Или хоть на миг оказаться рядом с ним? Но только я видел, что случалось с теми, кто шел за сладким миражом. Обычно, когда тебе много обещают, то как правило, для себя рассчитывают получить еще больше… - Том сбился с мысли, растерянно посмотрел на дверь, за которой его ждал Ран, и добавил шепотом, - я видел только одного человека, который был бескорыстен и искренен, и не только со мной, но и с другими… но это, скорее, исключение из правил, и не стоит надеяться, что все остальные будут такие же.

Василий мягко улыбнулся и сказал, что будет ждать его каждое утро, и он может присоединиться к группе. Том даже на мгновенье растерялся, но потом обрадовался и выскочил на улицу к Рану.

- Ура! Меня взяли в группу, и меня будут крестить на праздник Крещения! Я так рад!

- И я рад за тебя, - Ран застегнул на омеге куртку и поправил воротник, - ну, тогда в кафе, за тортиком? Отпразднуем?

- Нет! - Том довольно вздернул нос, - если меня будут крестить, то тогда у меня начался пост! Никакого мяса, молока и яиц. А это значит, никаких тортиков! Это будет даже хорошо, соскучиться по тортикам, а то ты меня совсем разбаловал!

- Ну, прости, - рассмеялся альфа, - и тогда никаких конфет и шоколада?

- Не надо так сурово, - Том подхватил альфу за руку и потащил домой, - смотря, какого шоколада… молочного нельзя, а вот черный шоколад можно! Да, да, я специально читал состав черной шоколадки, там нет ни молока, ни яиц, а это значит, что его во время поста можно есть! А еще можно фрукты и мармелад, если он на агар-агаре, а не на желатине. И вообще, в пост главное не ограничения в еде, а внутренняя дисциплина. Сила воли в том, чтобы придерживаться порядка, а не потакать своим слабостям и сиюминутным желаниям. Вот!

- Молодец, - Ран пожал маленькую лапку, которая так доверчиво лежала в его ладони, - я поддержу тебя и не буду соблазнять тортиками. Я понимаю, что вера – это важно, а если она настаивает на ограничениях, то надо стараться делать все, как положено, но и без сладкого я тебя не оставлю.

Том чувствовал себя едва ли не победителем и летел, как на крыльях. Хорошо, что Олаф подсказал обратиться в другой храм. Теперь он сможет исполнить волю сестры Мари и, возможно, после этого не будет чувствовать себя виноватым за то, что живой… Ран все же затащил омежку в большой кондитерский магазин и там долго тиранил продавца, пока перебирал все конфеты в поисках «разрешенных» сладостей. Том даже растерялся, когда они набрали большую сумку всевозможного грильяжа, пастилы, зефира, леденцов и орешков в сахарной глазури.

Они оказались дома как раз, когда Олаф с Таэлем затаскивали в дом небольшую голубую ель. Она была в ведре, на котором был крупно написан телефон волонтерской службы. После того, как альфы раздвинули диваны и установили ель в углу комнаты, Таэль объяснил Тому, что ель будет высажена «в грунт» после праздников. У него дома так всегда делали. Покупали ель или сосну в питомнике, а после праздников высаживали ее на улице или отдавали волонтерской службе, чтобы ее посадили где-нибудь.

- У нас свой дом, - Таэль с нежностью разрезал транспортировочную сетку и расправлял ветки, - и возле дома растут сосны, которые родители высаживали. Там есть ель с того года, как они расписались, а еще сосна, когда я родился, и еще несколько. Я бы с удовольствием посадил эту ель возле дома, но на территории кампуса это запрещено. Я уже узнавал…

- Но мы можем поехать с волонтерами и посадить ее где-нибудь за городом, - Олаф улыбнулся, - не грусти.

Они разложили на ветках гирлянду с лампочками, а вместо игрушек развесили конфеты в красочных обертках. Когда лампочки замигали, Том расплакался. Он впервые видел настоящую ель. Она пахла и выглядела красивее, чем на картинках. Таэль бросился обнимать и утешать омежку, и сам расплакался, а Ран с Олафом только пожали плечами. Ну вот, хотели порадовать, а в итоге все рыдают.

*

Том теперь каждый день ездил в храм, как на занятия в училище. Там Василий читал молитвы, рассказывал библейские истории, а потом объяснял, что да как. Том с удовольствием слушал и задавал вопросы, если было непонятно. Василий оказался очень интересным рассказчиком, он мог даже простые истории делать очень занимательными. А еще, он доходчиво объяснял символику и значение обрядов и украшения в храмах. Знания сами легко укладывались в голове, не то, что в училище…