Записи на таблицах

Меч

Дожди лили не переставая в ту зиму, шорох дождевых капель, воркование струй в каналах, высушенных летом, серая пелена, через которую не были видны близкие вершины Моавских гор, все это радовало сердце. Хороший дождь прислал Израилю Господь Всевышний, добрый дождь излился на сухие тела холмов, оросил террасные поля.

И пришла весна, короткая и полная жизни, загомонили горлицы в рощах, и на вымытом голубом небе улыбалось Израилю высокое солнце.

И пришли в эту весну с гор Моавских войска царя моавитского Эглона, безжалостные, как саранча.

Забрали они половину урожая, и золотые украшения рвали из женских ушей и носов, отрубали руки, осыпанные золотыми кольцами, резали, словно ягнят, малых детей на алтарях богу своему Кемошу, злобному богу, которому кровь людская, что питье сладкое. Пусты были тогда города в Израиле, и народ во тьме ходил, и стали служить Эглону, отдавая ему половину всего.

И говорили в сердцах своих — «Лучше Эглон, половину отнимающий, да изредка детей наших берущий, чем карающая рука Паро Мицраима, чем безжалостные Плиштим, которые вырежут город и опустошат его полностью, и камня на камне не оставят».

Покорившиеся Эглону, стали иудеи как тень самих себя, и не было в среде их непослушного, и никто не хотел поднять голову свою против ига моавитянского, а кто сначала и хотел того — сами же иудеи моавитянам и выдали. Чтобы не гневить Эглона попусту.

Забыл народ Бога Всевышнего, и стонала земля и плакала, и ночами темными, когда кричат птицы и звенит воздух от скрипа цикад, плакали, вторя ей женщины иудейские, вздыхая о временах старых, когда были еще мужи сильные и в войне свирепые, страх наводившие на соседей, в обиду не дававшие жен своих и детей. Вспоминали Иешуа Бен-Нуна, чье имя заставляло трепетать и биться в священном ужасе царьков кнаанских, и вождей Аммона и Моава, и амореев у горы Хермон, и анаков в Хевроне. Плакали в полночь, и ложились спать под утро, когда снова вставало из за Моавских гор красное, как кровь иудеев солнце.