Записи на таблицах

Лаван

Много лет прошло с тех пор, как караван, ведомый Элазаром, забрал Ривку из дома отца ее в Кнаан, к неизвестному, но богатому жениху.

Все эти годы вспоминал Лаван, как тускло блестели толстые золотые браслеты на смуглых руках его сестры, как побрякивали они в такт ее движениям, когда она садилась на верблюда, и повернулась к брату, чтобы проститься с ним.

Он был доволен тогда. Очень доволен. Золото, отданное за его сестру, сделало семью Бетуэля богатой. Лаван стал вхож в дома городской знати. Он быстро учился у них учтивым и хорошим манерам истинного сына Аккада, и вскоре у него самого в домашней божнице стояли дорогой работы статуэтки богов и героев, как принято в хороших домах. И хотя вздыхал Бетуэль по сыну, но и сам не возражал особо. Теперь их семья стала одной из славных городских семей, многие пытались сватать дочерей Лавана — Лею и Рахель, но Лаван ждал другого зятя, не раз посылая сестре в Кнаан устную весточку о том, что неплохо было бы поженить ривкиных сыновей и его дочерей.

— Ицхак, этот задумчивый малый, богат необычайно, — говорил Лаван сам себе, — он даст за моих дочурок такой выкуп, что я смогу потом купить себе место в городском совете. А там, — и тут он облизывался, — видно будет, авось, стану главой города нашего.

И тут судьба сама послала Лавану знак — только вышел он поглядеть исподтишка за дочерью, не случилось бы с ней чего, как увидел рядом с ней молодого еще человека, статного, в простой одежде, ласково держащего Рахель за руки. Сразу же мелькнула в голове картинка — верблюды, Элазар, склонившийся к ногам Ривки, сытный ужин в отцовском доме и золотые украшения. Быстрыми шагами пошел, почти побежал Лаван к пришельцу, удивляясь, подходя ближе, что у того нет богатого платья и верблюжьего каравана за спиной. Но мало ли — думал Лаван, — а вдруг караван поотстал? Да кто этот пришелец?

Мир тебе, странник, — пробасил Лаван, стараясь сделать свой тонковатый голос более внушительным, и незаметно оттесняя Рахель в сторону, — как зовут тебя?

Я — Яаков, сын Ицхака, сына Авраама, моя мать — Ривка, дочь Бетуэля. А ты — стало быть, мой дядя Лаван, брат мамы моей, — воскликнул Яаков, улыбаясь дяде.

Племянничек, — толстые губы Лавана расплылись в улыбке, — подойди, родной, дай мне обнять тебя, кровь моя и плоть моя!

И Лаван обнял Яакова, незаметно ощупывая его мускулистую спину через ткань одежды — не обвязал ли себя молодой человек нитками с драгоценными камнями? Не висят ли под одеждой золотые тонкие кольца и браслеты? Что принес сын его сестры, будь она неладна вместе со своим скаредным мужем? Щупали волосатые пальцы, не находя ничего, быстро сбегала улыбка с лица Лавана.

А Яаков, язык которого от радости развязался, Яаков, не отводящий взгляда от смуглого живого личика Рахели, продолжал рассказывать, взмахивая руками, в лицах изображая самые интересные сценки. Рассказал все, и про Эйсава рассказал, и про Ривкины хитрости.

— А, скажи, племяшка мой драгоценный, — голос Лавана стал неожиданно сухим, — братец-то знает, что ты сюда направился от него?

— Да что ты, дядя, — беззаботно сказал Яаков, и скорчил туповатую рожицу — этот волосатый увалень знать ничего не может, да и мозгов у него маловато. Успокоится и пойдет охотиться. Кроме того, со мной Бог, Господь наш, царь Вселенной, а против него никто не может пойти!

Лаван от неожиданности присел и издал звук. Ну и дурак же его племянник! Суеверный кочевник… Позор семьи! Вот забыла бы Ривка о своем брате — как было бы хорошо, так нет, присылает к нему на проживание этого идиота, племянника, да разразит его гром.

Тут Яаков заговорил по-другому, лицо его стало спокойным и торжественным, в глазах вспыхнул огонек:

— Дядя. Я буду работать на тебя, потому что старший ты родственник мне, а я пришел безо всего. Буду пасти коров и коз твоих. Но одного прошу у тебя — дай мне в жены дочь свою, Рахель!

С этими словами Яаков повернулся к стоящей в сторонке девушке, встретил ее восхищенный зеленоглазый взгляд, кивнул ей головой и прочел во взгляде:

— Любимый, какой ты молодец!

Лаван хмыкнул, довольный.

— Ну что ж, племянничек. Хорошо. Отдохни пару дней. И начинай пасти скот. Рахель — девица красивая, умная, работящая. За нее полгорода сватаются и хороший выкуп предлагают. Так поработай семь лет за нее, а потом бери ее в жены. Свадьбу сыграем, да внуков мне, старому, подарите.

И хлопнул Яакова по плечу пухлой женской рукой.

Яаков не слышал дяди. Семь лет показались ему совсем малым сроком, ведь он проведет его в доме, где живет его Рахель, его девочка-пастушка, его невеста, его жизнь. Он мечтал о ней, пока шел из Беэр-Шевы в Харран, он воображал, как встретит ее. Он уже любил ее, невидимую пока, но любовь его вспыхнула и заполыхала пожарищем невиданным, когда он первый раз взглянул в глаза девушки и прочел в них то, что хотел прочесть — восторг.

— Хорошо, дядя, — пробормотал Яаков, все еще глядя в глаза любимой, — проведи меня в дом и покажи мой угол… устал я с дороги…