Новый год, после которого мы развелись!

Глава шестнадцатая. Муж!!!!

Черт! Черт! Напугал до чертиков! До колик в животе.

Еще до того, как услышала его горячий шёпот, уже поняла, что это мой Олег.

Меня накрыл родной, некогда так любимый запах. Я с этим запахом засыпала и просыпалась десять лет. Прикосновение его рук до сих пор вызывают у меня мурашки по всему телу, и внизу живота вновь скручивается узел. Мое тело хочет его, не отболело, не прошло. Умом понимала, что все это чужое, но память тела еще жива.

— Олег, ты с ума сошёл, — ору, как только он отпускает меня и разворачивает к себе лицом.

— Тс-с-с-с-с, — прикладывает палец к губам. — Меня тут не должно быть.

Он говорит тихо, но нас никто и так не слышит. Со всех сторон грохот, а небо высветлено и переливается сотней салютов. Снег давно уже потерял свою белизну, он усыпан порохом, гарью и разноцветным конфетти.

— Тебя здесь не должно быть! Сука ты, Олег! Ты хоть знаешь, как подставил свою семью?

— Тс-с-с-с, родная моя, скоро все закончится, и ты приедешь ко мне, — глаза Олега блестят толи от радости, толи от вспышек салютов.

— Ты хоть в курсе, что ко мне приезжал Сванидзе?

— Зачем он к тебе приезжал? — лицо у Олега напрягается, да и сам он неуловимо меняется.

— Сказал, чтобы деньги ты ему вернул. Дал тебе пять дней на возврат суммы. Олег, о какой сумме идет разговор?

— Зая, пять миллиардов, миллиардов, ты поняла, — И вновь в глазах Олега вижу нездоровый блеск. — Лерочка, у нас все с тобой будет в шоколаде, мы с тобой заживем…

— Ты сука, Олег, кобель поганый, ты о своей семье думал, когда такие деньги у тестя воровал? Ты обо мне подумал?

— Лерка, да я только о тебе и думал, Лерка, у тебя все будет, виллу купим в Испании, домик на Мальдивах, — не понимаю радости своего мужа.

— На *уй мне твой домик на Мальдивах, — ору я на своего благоверного. — Меня за твой домик Сванидзе обещал отдать своим охранникам на потеху. Ты головой думаешь иногда, или у тебя только нижняя головка работает?

— Когда он у тебя был?

— Вчера, — уже спокойнее говорю я.

— Плохо, значит надо все ускорить, — Олег на миг задумывается. — Я поменяю для тебя и детей билеты на более ранний вылет. Скажем на третье число. Вы вылетите в Прагу, оттуда в Париж, а потом в Барселону…

— Ту о*уел? Какая Барселона? Олег, дай нам жить нормально, без твоих махинаций, *здуй сам, — у меня с языка срываются одни матерные слова, других просто нет.

Гребаный Олег со своими махинациями, как он не понимает, что не деньги для меня были главными в нашей жизни. Я строила свой мир, свою семью, где главной была любовь.

— Лерочка, я все для тебя делаю, у тебя будет все, этих денег хватит и нашим детям, и нашим внукам.

— Олег, ты, правда, ничего не понял? — я делаю ещё одну попытку, достучатся до него.

— Лер, ну ты же всегда хотела жить хорошо?

— Олег, жить хорошо — это в любви и согласии, вместе, не изменять, и деньги в этой пирамиде приоритетов я никогда не ставила выше нашей семьи. Для меня деньги есть — хорошо, денег нет, значит заработаем. Я для этого на работу вышла, карьеру строю.

— Лерочка, с такими деньгами тебе не надо будет работать, мы будем путешествовать, покупать что захотим, жить на полную катушку.

— Нет, Олег, мы будем бегать из страны в страну, скрываясь от холуев Сванидзе, прячась и оглядываясь, потому что ты эти деньги своровал!

— Не утрируй…

— А я и не утрирую, ты вор, Олежик, и хорошей жизни у тебя не будет. И я не хочу бегать по миру от наемных убийц, прятаться и бояться за жизнь своих детей. Проваливай, я не желаю больше тебя видеть. А свои проблемы решу сама.

— Лерка…

И тут я не выдерживаю, вся злость и ненависть выходит у меня наружу. Со всей силы бью Олега кулаком в лицо, ломая ему нос. Кровь струей бежит по подбородку моего муженька, но мне его не жалко. Я его ненавижу!

— Лерка, дура! — орет он.

Вижу, как за угол заглядывает любопытная соседка, за ней другая. Понимая, что наше тайное свидание раскрыто, Олег, роняя на снег кровавые капли, убегает вдаль.

А меня накрывает. Я сажусь в снег и начинаю рыдать.

Сволочь! Какая же он сволочь! Он даже не спросил меня, проворачивая эту аферу. Подставил. Теперь мое будущее на волоске. Я боюсь за жизнь своих детей, родителей. Что со мной сделают? Да вот все, что сказал Сванидзе. У меня нет защиты.

Первой меня находит Надя.

— Лерочка, что с тобой? А чё все в крови? — она с удивлением смотрит на снег позади меня. — Ты не ранена?

Надька испугана, ощупывает меня, пытаясь найти раны.

— Надь, со мной все в порядке, — отмахиваюсь от подруги, вытирая слезы.

— А чего рыдаешь, почему столько крови на снегу? — в глазах подруги вопрос.

— Олега избила, — всхлипываю я.

— А, понятно, живым ушёл?

— Убежал.

— Значит плохо била. От меня бы только уполз, — и Надя подтягивает рукава повыше, вот он нее бы даже не уполз, на носилках бы вынесли.

— Надя, — и я кидаюсь на шею подруги. — Он украл у Сванидзе пять миллиардов.

— Чего? О*уел твой козёл…Да за это…на ленты порежут…

— Да, он подставил меня, детей…А-а-а-а-а-а-а-а-а…

Надюха обнимает меня, прижимая крепче к себе. Даже такая крепкая женщина, как моя подруга, не сможет спасти меня от того будущего, в котором и меня, и мою семью просто размажут по стенке.

Очумительный у меня праздник в этом году!

Но надо выбираться из своего убежища. И я протираю лицо снегом, чтобы скрыть следы от слез. Надеваю дежурную улыбку, зачем портить праздник всем остальным. Они мне не смогут помочь.

А гости и не в курсе. Они устанавливают следующую батарею фейерверков, смеются. И только Димка, как-то странно оглядывает меня, словно присматривается внимательно.

Димка? Попросить защиты у него? У них же есть какая-то программа защиты свидетелей. Хотя какой я свидетель? Я же махинации своего мужа не знаю. Каким образом он украл эти деньги?

Тяжело вздыхаю стаю рядом.

— Лер, что-то случилось, — Димка заглядывает мне в лицо.

— Дим, ты знаешь, что затеял Олег? — вдруг спрашиваю я, и по тени, набежавшей на лицо Димы, вдруг понимаю, что тот в курсе.

— Ну, что ты, откуда, мы с ним давно не виделись, только изредка созваниваемся, — и вот сейчас наступает момент истины, Дима мне врет.

— Дим, врать не надо, — спокойно говорю я. — Я все вижу, все понимаю, вы со студенческой скамьи неразлучны.

— У нас теперь разные дороги, — а вот тут он не врет. Только какую дорогу он выбрал и с кем?

— Я, пожалуй, домой пойду.

Разворачиваюсь и иду в сторону подъезда.

Хватит сегодня с меня праздника. Утром Сванидзе угрожал. Ночью муж приперся, не сотрешь. А вот сейчас я вдруг поняла, что и Димка меня предает. Не такой уж он и непричастный.

Димка догнал меня за пару шагов.

— Лер, я знал про его выкрутасы с женитьбой, прости, что сразу не сказал, — Димка останавливает меня и разворачивает к себе лицом.

В чем-то этот жест очень похож на то, что буквально несколько минут назад проделал мой муженек.

— Лерка, он дурак, я ему сразу об этом сказал, — Дика проводит ко коротко стриженым волосам рукой и трет шею, словно груз какой-то скинул с плеч, что мешал ему жить.

— Но промолчал? Мне об этой афере не сказал, — всегда считала Димку другом семьи.

— Лерочка, ну, не сказал, не мог, Олег говорил, что это ненадолго, что он быстро обернется с деньгами, и все станет на место.

— Вы оба ненормальные? Как это бы все встало на место, он бы мне рассказал, что развелся тайно, что был женат на страшной и старой тетке, а потом мы бы снова с ним под вальс Мендельсона сочетались бы браком? За идиотку меня держали? А эта афера с деньгами? Ты знаешь, сколько он своровал? — с интересом смотрю в глаза своего друга.

— Лер, аферу с деньгами он придумал сам, — спокойно говорит Димка, а меня отбрасывает от него на шаг.

— То есть ты знал? — меня сковывает ужас от осознания, что друзья заодно. — Ты хоть знаешь, что со мной сделает Сванидзе?

— Лер, ничего не сделает, я тебя защищу, я здесь для этого.

— Пошел к черту! Ненавижу вас с Олегом! Ненавижу, — и я бью Димку в грудь кулаком. — Вы оба прохиндеи. Вы безответственны, женщины для вас просто дырки!

Ору на него. Нас никто не слышит. Грохочет салют. Батарея у Сереги с Филом взрывается очередной очередью. А над нами расцветает цветной фонтан огоньков. Дружный хор голосов орет: А-а-а-а-а-а-а-а-а! Дети хлопают в ладоши. Взрослые дружно орут: Ура! Какофония звуков накрывает.

Мне тошнит уже от ярких вспышек, криков, утомляет суета.

Я разворачиваюсь и бегу в сторону подъезда.

Но возле подъезда меня настигает Димка, хватает в объятья и держит, не выпуская. Вырваться из стальной хватки невозможно. И он, пользуясь этим, шепчет мне в ухо.

— Лерка, я люблю тебя, до сих пор люблю, никого так не любил, всю жизнь ждал.

— Сука, Дима, отпусти, — ору я, пытаясь сопротивляться.

— Лерка, он тебя просрал, я не так не сделаю. Любить буду, на руках носить. Поверь мне! Пусть катится ко всем чертям в свои заграницы!

— Дима, уйди, я вас с Олегом ненавижу.

— Поверь, Лера! Просто поверь!

И я пинаю Димку в колено. Он охнул и выпустил меня из захвата.

В два счета влетаю в подъезд, бегу по лестнице вверх, вот и моя дверь.

Ключи трясутся в руках, меня бьет озноб. Что за день то такой?

На третьей попытке я попадаю ключом в скважину, открываю дверь и захожу внутрь. Но не успеваю закрыть дверь на замок, как слышу за ней возню и звонок.

Дверь распахивается, а на моем пороге стоят те две красотки, что в прошлый раз искали свой несессер у меня в доме.

— Чем обязана? — холодно спрашиваю их.

Но они молча закрывают лица платками и пускают мне в лицо струю отвратительно пахнущего газа. На миг я замираю, а потом мое сознание мутнеет, в глазах появляется такая резкость, словно в один миг я стала видеть на двести процентов. И я падаю.

Я в сознании, все вижу и понимаю, только вот не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Язык меня не слушается, даже закричать не могу.

— Все готово, — говорит одна из девиц кому-то неведомому, стоящему на этаж выше.

Я слышу шаги, вижу полы длинного пальто и черные начищенные ботинки.

И теряю сознание.