Новый год, после которого мы развелись!

Глава двадцать восьмая. Не говори гоп, пока не перепрыгнешь

Дальнейшие события снесли до основания мою спокойную жизнь. И мне уже стало казаться, что тихая и спокойная гавань — это не про меня.

Не прошло и двух недель, как на мою машину и машину мужа нашелся покупатель. Оформила сделку быстро. Продала достаточно дорого. И тут же присмотрела машину себе. Взяла внедорожник, дети растут, возить приходится часто. Если родители уедут за город, то и к ним ездить хотелось бы безопасно и с комфортом.

И пока жду, когда пригонять мне новую машину, приходится ходить пешком.

Временно мы переехали на квартиру к моим родителям. Свою я подготовила к сделка, а новую, что выбрала в строящемся комплексе, еще не сдали.

Сегодня знакомые обещали прийти, посмотреть квартиру.

Поэтому после работы бреду домой, на старую квартиру. Ноги туда не несут. Словно боюсь. Девчонки твердят мне, что это посттравматический синдром. Я пережила здесь ситуацию, угрожающую моей жизни и здоровью, а еще развод, что тоже не добавило мне радости, снеся к чертовой матери мою психику. У меня огромное желание забыть все, перечеркнуть черным, зачистить ту жизнь. Но куда деть воспоминания.

Может, поэтому я с таким остервенением продаю все, желая избавиться от вещей, которые связывали меня с той жизнью.

Некоторые знакомые осуждают меня, говорят, что я поступаю неразумно, слишком спешу. Но они не знают, что я пережила в этой страшной квартире. И почему не могу простить мужа. Не могу и все.

Возле подъезда вдруг ко мне подходит невысокая женщина с девочкой.

— Вы Лера? — незнакомка всматривается в мое лицо.

— Лера. А вы кто?

— Ой, вы, наверное, нас не знаете, — частит незнакомка. — Это (она подталкивает девочку ко мне ближе) Ангелина.

— Понятно, Ангелина, значит.

Я смотрю на девочку, она копия моего сына и вылитая мой муж в детстве. Голубые глаза, из-под шапочки торчат косы русого цвета, маленький кукольный носик и губки бантиком. Красивая получилась у него девочка.

Женщина же полная противоположность своей дочери: темные волосы, круглое лицо, орехового цвета глаза, курносый нос, губы, наколотые гелем, нарисованные брови, слишком много косметики. В ее внешности есть что-то вульгарное и отталкивающе.

— Ну, пройдемте, — машу я рукой на подъезд, пытаясь увести любовницу моего мужа из-под пристального взгляда соседок.

— Вы не подумайте ничего плохого, Валерия, — трещит позади меня женщина, семеня позади меня.

— А я и не думаю…

Мы заходим в подъезд и натыкаемся на Маргариту Каземировну.

— Лера, вы дома не бываете? — налетает на меня соседка.

— Я живу у мамы, — не хочу ничего обсуждать с соседями.

— Вы с мужем разводитесь? Да? — трещит любопытная соседка, а моя гостья впилась в мое лицо глазами, пытаясь считать информацию с моей мимики. Не на ту напали. На лице даже тени печали нет.

Просто прохожу мимо докучливой соседки и поднимаюсь на третий этаж. Вот и двери моей квартиры. Открываю, вхожу, запах нежилого помещения ударяет в нос. Пол покрылся слоем пыли, сильно пахнет мокрой штукатуркой и еще чем-то неуловимым. Но каждая мелочь в этом доме говорит о том, что люди здесь не живут. Из дома пропала душа.

— Лера, а вы и, правда, с Олегом разводитесь? — моя гостья жадно обводит глазами почти пустое помещение.

Я понимаю ее интерес, наверное, за столько лет не потеряла интереса к моему мужу, и уже в голове радостно прикидывает, как его вернуть. Жадный взгляд выдает ее с головой. Она обычная хабалка, которая ради денег и богатого мужика готова по головам пройти.

— Мы в разводе с Олегом уже три года, — спокойным голосом выдаю информацию, следя за ее реакцией.

На лице разочарование. Столько времени потеряла.

— Он женился вновь, но, наверное, скоро опять будет в разводе, — в моей улыбке сарказм, что ждет Олежика, я знаю.

— Валерия, а как нам его найти, он уже второй месяц не платит нам алименты, — потирает ручки.

— Вас, простите, как зовут?

— Снежана.

— Снежана, значит. Так вот, Снежана, Олег сидит в тюрьме, там вы его и найдете, — припечатываю я Снежану, а той глаза из орбит вылезают.

— К-к-ка-как в тюрьме? — испуганно заикается.

— Посадили за махинации, и сидеть ему ой как долго придется, — добиваю я Снежану.

— А как же мы, мы то на что жить должны? Он нам за два месяца должен алименты, — визгливо кричит женщина.

— Это вопросы не ко мне, — спокойно выдаю.

— Вы же квартиру продаете? — догадалась мерзавка. — Вот и выплатите с этой суммы мне треть, у меня тоже ребенок от Олега.

— С каких щей? — с сарказмом в голосе говорю я. — Квартира куплена после развода, на мое имя (Олег правильно все оформил, спасибо ему за это), так что вы к этой квартире и деньгам никакого отношения не имеете.

— А на что я жить буду? — все также визгливо кричит размалеванная девица, при этом говорит «я», ребенок в этой ситуации, видимо, исключается.

— А вы работать попробуйте.

— К-ка-как работать? — удивляется она.

— Обычно, я вот работаю экономистом. А у вас какая профессия? — с улыбкой взираю на женщину, уже понимая, что фифа ни дня в своей жизни не работала.

— Где я найду работу на сто тысяч, — вдруг взвизгивает она.

Не куя се, хорошо мой муж содержал фифочку. То есть эта шкура сидела на горбу у моего мужа, не работая и получая от него сумму в сто тысяч. Он мне двести переводил на карту, так нас четверо. Хорошо жить не запретишь!

Платил за молчание?

Обидно. Он эту фифу уже содержал, когда у нас не было таких больших денег, и я подрабатывала бухгалтером на удаленке. Потом, конечно, стало жить на много легче, но я все равно подрабатывала, чтобы в семье был хороший достаток. А эта фифа удобно устроилась. Просто сдала свою дырку в аренду здоровому самцу, забеременела и села тому на шею.

Обида захлестнула меня, если Ольшанский был со мной рядом, убила бы его.

— Тогда я подам на вас в суд, и все равно отсужу сумму, — взвизгивает девица, и хватает своего ребенка за руку и бежит на выход.

— Только не забудь, что если проиграешь в суде, то судебные издержки придется оплатить, — кричу ей в след.

Думала, что придется воевать со свекровью, а тут, оказывается, есть еще куча претендующих на имущество.

Вскоре подошли мои знакомые. Они давно облизывались на нашу квартиру, с тех времен, когда мы с Олегом их пригласили на новоселье.

— Ой, а что это за девушка с ребенком сейчас выбежала из твоей квартиры? — спросила знакомая.

— Очередная шлюха Олега, — спокойно ответила я.

— Как ты можешь так спокойно говорить? — возмущается моя знакомая.

И пока она бегает по моей кухне и восхищенно открывает и закрывает дверцы шкафов, мы с ее мужем ведем торг.

— Я скидываю пять процентов, Стас, и сделка хоть завтра, но наличкой всю сумму.

— Лера, давай десять процентов, в зале нужен ремонт.

— Стас, я и так продаю меньше, чем ее рыночная цена, на такие квартиры цены растут, центр города, большой метраж, есть мебель, тем более, что Олег здесь поменял все: двери, рамы, трубы…

— Лер, ну тут все равно нужен ремонт.

— Косметический, Стас.

— Давай семь…

Мы сходимся в цене и бьем по рукам.

— Лера, а ты ковер нам не оставишь, ну тот, персидский? — ох, загребущие ручонки у моей знакомой, этот ковер мы привезли с Олегом из Эмиратов, он огромный, пушистый и редкой расцветки. Мне его жаль, но уж если менять в жизни что-то, то все.

— Забирай…

И мы расходимся. Достаточно с меня сегодня событий. Домой возвращаюсь опустошённая, словно выжатый лимон.

А через неделю проходит сделка. Еще через неделю я гашу кредит перед банком и получаю документы на новую квартиру. А жизнь налаживается, — думала я. Но говорят, поспешишь — людей насмешишь. Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь. Это обо мне.

И так я сказала «ГОП», и меня тормознули.

Мне пришло уведомление из суда, от моей «любимой свекрови» поступило исковое заявление. Не успели мы оглянуться, как прискакала моя любимая свекровь в суд с претензией, что продала я квартиру, на которую она ссудила деньги сыну. Вот такой вот расклад. А следом заявление от его любовницы, опять же с претензией, что она должна получить свою долю от продажи квартиры, так как ее любимый в тюрьме и не может ее содержать.

Ай, я, яй!

Два дела, одно за другим. Вот тащусь я в суд.

Уже февраль. Не люблю я этот месяц. Вьюги, ветры, промозгло. Поставка, в которой едет моя машина, задерживается. Обещали через неделю. И я иду пешком, благо не далеко. Позавчера был снег, дворники не успели его убрать, и пешеходы размесили его в кашу. За ночь подмерзло, и каша замерзла скользкими, грязными кочками. Еле бреду, спотыкаясь и постоянно поскальзываясь. Вчера весь вечер просидела с адвокатом, разбирая бумаги. Но мы не нашли не одной расписки, где бы было указано, что мой муж брал у родителей деньги. Адвокат меня заверил, что ДНК экспертиза — это доказательство отцовства, но никак не повод для дележа имущества, тем более купленного вне брака. Конечно, с его слов все хорошо, но все ж грызет меня злой червячок внутри.

Вот и крыльцо суда. На крыльце моя свекровь, видимо со своим адвокатом.

Смотрю на свекровь и чуть от хохота не падаю.

Всегда шикарная, в лисьей или норковой шубе, тут стоит в драном пуховичке, стареньких ботинках, поверх наброшен платок пуховый, а на голову одета линялая шапка.

— Здравствуйте Мария Сергеевна, — весело здороваюсь со свекровью. — Вы никак все помойки облазили, чтобы экипироваться для суда.

— Ты, сука, дрянь, — взрывается свекровь. — Посмотрим, чья возьмет.

Ее одергивает ее адвокат.

— Мария Сергеевна, вы как-нибудь к нам в гости зайдите, у нас два мешка старых тряпок валяется, обновки себе присмотрите. Всяк лучше, чем сейчас.

Свекровь багровеет, но сдерживается.

Адвокат ее уводит в здание суда, там они сидят в отдалении от нас.

Вот и наше заседание начинается.

Свекровь просит суд войти в ее бедственное положение, крайняя нищета, просто крайняя. И предъявляет расписки, якобы написанные моим мужем, когда он покупал квартиру.

Мой адвокат предъявляет документы, что квартира была оформлена на меня после расторжения брака (ох, надо отдать должное Ольшанскому). Свидетельство о расторжении брака. И просит суд назначить экспертизу расписок, так как считает их подделкой.

Ох и взвилась моя свекровь, как услышала об экспертизе, орала так, что стекла в окнах дребезжали, плевалась в мою сторону.

Суд закончился анекдотично! За неуважение к суду мою свекровь осудили по статье 297. И присудили ей штраф и арест.

— До свидания, Мария Сергеевна, — сказала я ей, — а на счет вещичек не беспокойтесь, я свекру завезу обноски, пока вы срок отбывать будете…

Выслушав очередную тираду с матами, мы с адвокатом вышли на улицу, и там посмеялись от души.

Неужели она и правда надеялась отобрать у меня часть денег?

Хотя был тут скользкий момент. Ведь в моей квартире ремонт делал Олег, если бы свекровь была поумнее, то собрала бы свидетелей, которые бы подтвердили этот момент. Но толи ума не хватило, толи адвокат не подсказал. Но суд она проиграла.

— Ой, не переживайте, Валерия Юрьевна, мы ее еще за подлог посадим, так что она вас долго не побеспокоит, — убеждает меня адвокат.