Новый год, после которого мы развелись!

Он вздыхает.

— Значит, и это знаешь?

— Еще бы! Она караулили неделю меня возле нашей квартиры. Заняться ей нечем. Потом все мне выложила. Не хило ты ей так-то платил за молчание, — язвлю я.

— Лер, — он ерошит волосы. — Ну, не хотел я пачкать нашу любовь. Спермотоксикоз у меня в армии был, как на эту девку запрыгнул, сам не понял. Кстати, и Дима на ней побывал, он у нее был первым, потом под меня подложил. Давалка. Ну, у меня семья богаче Димкиной, вот на меня она и повесилась. Боялся я тебе о ней рассказывать, а она быстро смекнула, что да как. Сначала за молчание квартиру попросила. Выкрутился, купил. Потом стала деньги трясти. Мы только-только бизнес стали раскручивать. Я по началу суммы ей давал небольшие. Потом она во вкус вошла. Ну, к тому времени у меня бизнес был налажен, поэтому ты и не ощущала, сколько денег я налево отстегиваю.

— Веселая у меня жизнь. Вся жизнь во лжи.

— Лер, ну, правда, чего ты такая святая?

— Святая? Да я любила тебя до потери пульса! Ждала из армии, потом рожала тебе детей, терпела твою мать с ее вывертами, старалась тоже заработать хоть копейку, чтобы не сидеть у тебя на шее. У меня не было времени на чужие койки!

— Да, Лер, я не святой, я ходил иногда от тебя по бабам, — от этого признания меня плющит, размазывает по стулу, уничтожает. — Прости, командировки, поездки в другие страны. Да! Но я любил только тебя, ты была моей женщиной.

— А там были свободные дырки?

— Лера, мне они были не нужны, только разрядка, все.

— Ты еще ужаснее, чем я думала.

— Лер, можно все исправить. Поехали со мной. Начнем жизнь сначала на новом месте.

— Ты о чём? — испуганно спросила я.

— Меня увозят в другую страну по программе защиты свидетелей. Поехали со мной. Больше никакой лжи, обмана. Все начнем с чистого листа, Лера!

— Ты совсем идиот? Я не люблю тебя, Ольшанский. Не хочу переезжать с тобой из одной страны в другую, убегая от очередного киллера, которого пошлют по твою душу.

Наше свидание заканчивается.

Ольшанского уводят, и он в последний раз бросает на меня взгляд полный тоски.

Возле меня вновь появляется мужчина и подает мне папку.

Открываю. Там все, как и сказал Ольшанский. Документы на его бизнес, на все счета, доверенность на его еще одну машину. Нам не надо больше экономить. Можем сейчас позволить себе все. Вот только какую цену я за это заплатила?

— У меня есть пара вопросов, — обращаюсь я к мужчине.

— Задавайте.

— У Ольшанского есть еще один ребенок, что будет с ним?

— Ей оформят пенсию по потери кормильца до восемнадцати лет. А почему вас так беспокоит этот ребенок?

— Ангелина так похожа на моего сына, и у нее такая дурная мать. Жаль, если жизнь девочки мать пустит под откос.

— Хммм, — мой собеседник только хмыкает, на лице не эмоций, он как робот.

— Еще один вопрос. Как здоровье Архангельского?

— С какой целью интересуетесь? — вопрос напрягает моего собеседника.

— Этот человек спас мне жизнь.

— Офицер Архангельский получил тяжелую черепно-мозговую травму, прооперирован и сейчас проходит реабилитацию, — чеканит слова мужчина.

— Я могу его увидеть?

— Сомневаюсь…

На этом мне дают понять, что аудиенция подошла к концу.

Меня мило выпроваживают. Все тот же внедорожник довозит меня до дома.