Новый год, после которого мы развелись!

Глава шестая. Тайн становится еще больше

Я сижу в машине и рыдаю. Во мне словно взорвалась бомба. Теперь я точно знаю, что мой муж ведет двойную жизнь.

Я знаю обороты его фирмы, да, за те годы, что он ведет свой бизнес, обороты нарастают, но не такими темпами. Его счета просто катастрофически большие, а это значит только одно, что у него параллельно есть еще какой-то бизнес, у него есть другая жизнь, и мы в нее не вписываемся.

Да и по выписке с нашего общего счета это видно. За год он не потратил с него и копейки. Деньги от нашего общего бизнеса поступали исправно, я их тратила, а он — нет. Но ведь покупал он себе носки, трусы, рубашки. Как то у нас повелось с самого начала, что одежду для себя он выбирает сам, поэтому я к этому свою руку не приложила. А у него за год должно было хоть что-то износиться. Не верю, что он ни разу не зашёл в магазин. Но судя по нашему общему счету, он словно и не жил.

И эти его постоянные командировки. Если он давно не интересуется нашим общим бизнесом, то откуда столько командировок.

Я прокручиваю в голове события последних месяцев.

Муж последнее время часто уезжает в командировки, его почти две-три недели нет. Часто срывается на выходных, с вечной отговоркой «срочные дела». А из командировок часто возвращается без чемодана, на мои вопросы отвечая: Бросил на работе, грязное отнес сам в прачечную.

И я ему верила. Какая же я была дура! У него другая семья!

Вот только где? Здесь или в другом месте, которое он называет командировкой.

И как он может после другой женщины приехать ко мне, лечь со мной в кровать и страстно заниматься сексом? Что это вообще? Где наша любовь?

Я ведь говорила ему, что не потерплю измен!

Как доехала до дома — не помню. Кажется, всю дорогу я рыдала, как помешанная. Вошла в квартиру, и слезы полились с еще большей силой. Здесь все обустроено им, мы с такой любовью строили этот дом, что у меня сейчас слов нет и чувства на разрыв.

Из кухни прибегает мама и квохчет возле меня.

— Лерочка, кто тебя обидел? Скажи мама, мама ему голову оторвет, — все, как в детстве, мама гладит меня по голове, прижимая к себе. А я утыкаюсь в ее мягкий живот и даю волю слезам.

— Мам, Олег мне изменяет…

— Тю, ненормальная, с чего ты это решила, он вон как тебя любит, — мама даже отстранилась. — Посмотри, как вы живете, так не любящий муж для семьи вкалывать не будет.

На шум прибегают дети, и мне приходится быстро утереть слезы, нельзя, чтобы дети видели меня расстроенной. Но дети все подмечают.

— Мама, тебя кто-то обидел? — первый вопрос от сына.

Ох, обидел, еще как обидел твой папашка, вот только высказать ему не могу, он снова в «длительной командировке». Видимо, навещает другую свою семью. Интересно, а дети в той семье есть?

Иду в нашу с Олегом спальню переодеться. Открываю шкаф и застываю. Ровными рядами висят белые рубашки Олега. Рядом серый костюм, черный и в мелкую точечку, несколько брюк, джемперы сложены на полочке, каждый отдельно. Утыкаюсь в мохнатый сложенный конвертом кардиган, он сказал, что приобрел его в Китае, вдыхаю родной запах. Не пахнет он другой женщиной. Все одежда чистая, глаженная, ни тебе помады, ни чужого волоса нет. Так и хочется поверить, что это всё` плод моего воображения. Перебираю рукой рубашки и натыкаюсь на этикетку. Eton, Zilli, Brioni, Kiton — не самые дешевые бренды, и даже Stefano Ricci. Потом смотрю на этикетки у брюк и костюма. И там такой же дорогой бренд. Что это? Нет, я понимаю, что мой муж стал зарабатывать хорошие деньги, и не покупает вещи в масс-маркет, но теперь похоже он выбирает вещи в очень дорогих брендовых магазинах, да даже носки у него от именитых брендов.

Тут мне становится страшно вдвойне. Я не знаю, откуда у него эти деньги, а если он связался с криминалом?

И я набираю Диму Королева, только он мне может помочь.

— Дим, привет, — начинаю я, а у самой все внутри трясется.

— Ты чего, рыдала что ли? — в его голосе тревога.

— Да, я взяла распечатки из банка, он не пользовался нашим общим счетом, только деньги туда перечислял, а еще у него есть два левых счета с очень большими суммами, и он не появляется на работе и забросил бизнес, — тараторю я, пытаясь выложить все, что нарыла на мужа.

— Так, Ольшанская, с этого дня ты не лезешь никуда своим длинным носом, тебе понятно, — вдруг рявкает на меня Дима.

— Дим, ты чего? — удивляюсь я.

— Ольшанская, хочешь жить?

— Д-да…

— Вот тогда никуда не суй свой нос, я сказал, что когда найду всю информацию, то тебе перезвоню? Ты меня поняла?

— Он вляпался в какую-то историю? Ведь так? — мое сердце уходит в пятке, и теперь страшно становится мне.

— Ольшанская? Ты что-то не поняла?

— Да все я поняла, — огрызаюсь я. — Все плохо? Да? Насколько?

— Очень плохо, Лера. Всего я даже рассказать тебе не смогу.

— Я его еще увижу?

— Лучше бы ты его никогда не встречала, Лера, — тихо произносит Димка. — Лер, наш разговор разглашению не подлежит, если Ольшанский появится, то ты с ним общаешься, как всегда. Лер, пойми меня правильно, от этого зависит твоя жизнь и жизнь твоих детей.

Димка сбрасывает звонок, а у меня из-под ног уходит пол.

— Лера, Лера, — слышу я крики издалека.

Кто-то сует мне под нос что-то вонючее и противное. Меня бьют по щекам. За что? Вот сволочи!

И тут включается сознание.

Я лежу на полу. Мама пихает мне в нос ватку с нашатырем. Рядом стоят перепуганные дети.

— Ох, Лера, ты нас так напугала, — ворчит мама. — Я вызвала скорую.

— Не надо скорую, — я вяло машу рукой, — давление упало.

Врачи появляются быстро, даже удивительно. Меряют давление, делают укол. И конечно предлагают госпитализацию.

Какая тут госпитализация, скоро Новый год.

Но врачи настоятельно просят утром подойти в поликлинику и сдать анализы.

Я только отмахиваюсь. Знаю, что никуда не пойду. У меня дел выше крыши, новая работа, скоро праздники и нужно купить подарки. А обморок? Так переволновалась. Только им знать не обязательно из-за чего.

Вот только в обеденный перерыв приходи входящий от Димы, и у меня опять начинает кружиться голова.

— Лера, выйди, моя машина у вас на парковке.

Я быстро накидываю пальто и сбегаю вниз. И прямо у лестницы меня ловят сильные Димкины руки.

— Привет, красавица. Сейчас едем в больничку и сдаем анализы, — спокойно так говорит Дима, а у меня челюсть отвалилась.

— А-а-а-а-а-а, т-ты откуда знаешь? — челюсть никак на место не встанет.

— Лера, я отвечаю за твое здоровье и жизнь. Поэтому едем в больничку обследоваться, с твоим руководителем я договорился, — твердо так говорит Дима.

— К-ка-как ты договорился? — туплю я.

— А ты думаешь, что майору ФСБ кто-то откажет? — Димка смотрит на меня. А у самого одна бровь вверх поднялась, а губы изогнулись в язвительной ухмылке.

Тут нечего сказать, не любит наш народ его ведомство и боится.

Димка затащил меня в какую-то частную клинику, где у меня быстро взяли анализы, сделали УЗИ, МРТ. И не нашли ничего, поставив диагноз Вегето-Сосудистая Дистония. Да, подтвердили, что у меня очень низкое давление для взрослой дамочки, чуть ниже нормы гемоглобин, и низкий сахар. Прописали вовремя питаться, не пропускать приемы пищи, диету, витамины и прочую херню.

Что и было куплено Димкой в соседней аптеке. А потом мы поехали в ресторан, где Димка сам мне выбрал блюда, накормив меня до отвала.

— Дим, скажи честно, ты за мной следишь? — не то чтобы меня это очень сильно волновало, но было странно, что на следующий день, как ко мне приехала скорая, Димка уже был в курсе.

— Нет, не слежу, приглядываю, — Димка сурово свел брови. — Не прощу себя, если с тобой что случится. — Лер, я тебе дам один телефон, носи его всегда с собой, это экстренная связь со мной.

— Все так плохо, — вот сейчас я смотрю в Димкины глаза, и мне становится не по себе.

— Не так страшен черт, как его малюют…