Новый год, после которого мы развелись!

Глава двадцать девятая. Свидание

На автомате смотрю в удостоверение. Буквы расплываются. На миг мне становится все равно. Я так устала от всего. Этот бесконечный бег в никуда. Вокруг меня какое-то побоище, куча странных событий, где одно тянет за собой другой. Дрязги, что развели мои родственники. Мне самой уже плохо от этого. И хоть родители меня пытаются защитить, от этого легче мне не становится.

Я хочу вернуться туда, где я была скромной домохозяйкой, варила борщи, работала на удаленке, любила своих детей.

Я нынешняя — это злая стерва, готовая рвать и метать, защищая себя и своих детей, готовая растоптать всех, кто встал у меня на пути. Не хочу остаться в этом образе. Но и не знаю, как выйти из него. Каждый последующий день погружает меня в пучину событий. И если я не буду огрызаться, кусаться, царапаться, я просто не вывезу всего.

Меня сажают в черный внедорожник и везут. Куда? Я уже догадываюсь.

Все тоже серое здание, снующие вокруг люди в форме, вывеска, от которой накатывает животный страх. Видимо страх к данному учреждению въелся под кожу в нашей стране.

Меня ведут через все пропускные пункты, куда-то далеко, где я еще не была. И вот я в комнате. На окнах решетки. Посередине стоит стол и два стула напротив друг друга по разные стороны от стола.

Дверь, через которую я вошла, неприметная, за ней стоит охрана. С противоположной стороны комнаты другая дверь с глазком, как в тюрьме.

Я сажусь на стул и замираю. А через несколько минут в комнату входит человек в штатском. Если он вам встретиться на улице, вы даже его не запомните, и выведи меня сейчас из этой комнаты, то я не смогу вам его описать.

— Валерия Юрьевна, вы здесь по одному поводу, — он останавливается и испытывающее смотрит на меня, смотрит так, словно готов пытать каленым железом. Мне становится не по себе от его взгляда. — Ваш муж, бывший муж (молодец, поправился), Олег Борисович Ольшанский, согласился сотрудничать со следствием. Он попадает в программу защиты свидетелей.

Мой собеседник замолкает и вновь смотрит на меня, словно пытается прочитать мои мысли. Но в моей черепной коробке мыслей нет. Брось сейчас туда шарик для пинг-понга, он запрыгает по стенкам в пустоте.

У меня только чувства! И чувствую я себя паршиво.

— Олегу Борисовичу поменяют имя и фамилию, возможно, увезут из страны в третьи страны. Он хотел переговорить с вами на прощание. Это его просьба. Вы согласны?

— Да, — тихо говорю я. Нет, конечно, не хочу его видеть и слышать, но в этом учреждении страшно сказать «нет».

Человек встает и выходит. Он даже не представился, а я не знаю, с кем говорила. И что мне делать?

Но в этот момент щелкает замок на двери с глазком, она открывается и в комнату входит Ольшанский.

На миг меня накрывает, и непрошенная слеза скатывается по щеке. Он делает шаг ко мне, но ему преграждает путь охранник и вынуждает сесть на второй стул, который только что занимал мой собеседник.

Олег изменился за тот месяц, что я его не видела. Похудел, на щеках куски щетины, толи бреется в слепую, толи станок плохой. Под глазами серые круги, щеки впали. Только глаза горят, как прежде. Я их цвет называла васильковым.

Он похудел, одежда на нем висит. Исчез красивый рельеф. Это не тот Олег, которого я знала. С него слетел налет аристократичности, нет ничего от волевого руководителя, от красивого мужчины. Только глаза имеют свою притягательность.

— Привет, тихо говорит он.

— Привет, — вторю я.

— Как дети?

— Хорошо…

— А мама с папой?

— Олег, ты зачем меня сюда позвал? — вдруг взрываюсь я.

— Прости. Просто хотел тебя еще раз увидеть, — вдруг говорит он, и смотрит на меня с щенячьей нежностью. — Я знаю, что учинила моя мать, поэтому хочу защитить тебя и наших детей.

Я молча смотрю на него. Жду.

— Лер, прости меня. Я это все замутил из-за своей глупости. Прости.

— Прощаю, — тихо говорю, я действительно ему уже все простила и отпустила.

— Лер, я по глупости думал, что смогу удержать тебя возле себя, если добьюсь успеха, у меня будет много денег…

Он всегда подчеркивал, что найдет выход из любой ситуации, обещал, что мы будем жить хорошо, и действительно всю совместную жизнь поднимался вверх, по какой-то невидимой лестнице.

— Лер, и тут настал кризис, у меня начали падать продажи, мне нечем стало расплачиваться с поставщиками…

— Ты мне об этом не говорил, — резонно замечаю я.

— Я боялся, что ты меня обзовешь неудачником и бросишь, — вдруг говорит Олег.

— Олег, как тебе это в голову могло прийти, я же тебя любила, — я так удивлена, просто поражена, мне и в голову прийти не могла, что у мужа могут быть такие мысли.

— Лер, не рассказал, потом сделал еще большую глупость. На благотворительном балу столкнулся со Сванидзе и попросил у него денег. А тут еще моя матушка притащила с собой его дочь. И все завертелось, — Олег обхватил голову руками и начал раскачиваться из стороны в сторону, как неваляшка. — Ой, дурак я был. Мне ж тогда показалось, что это выход. А это был тупик. Когда Сванидзе понял, что его дочь влюбилась в меня, он притащил меня к себе в офис и сделал предложение. Он спасал не только мой бизнес, но и предлагал занять кресло учредителя в его холдинге. Только для этого надо было развестись с тобой и жениться на Нино. Давид давно хотел наследника, Нино была не молода, но вокруг нее вились только альфонсы. А Давид хотел видеть в качестве зятя надежного мужика с интеллектом и бизнес задатками. Я ему подходил.

— Зачем ты мне все это рассказываешь?

— Я хочу, чтобы между нами не было больше лжи. Правда, правда и ничего кроме.

— Это уже не важно.

— Важно, Лера, для меня важно. Я не хотел с тобой разводиться. Но Давид торопил. И тогда я попросил сделать все тайно, в расчете, что потом я тебе как-нибудь все расскажу. Не хотел уходить от тебя. Я тебя любил так сильно, что боялся оставить даже на день. Мне тогда казалось, что я все продумал. Адвокаты пришли с доверенностями от нас. Все имущество оставил тебе, вопросов у суда не возникло. Нас развели. И я женился на Нино. А потом понял свою ошибку. Я не смогу лечь с ней в кровать, любить ее, не смог. Не смог оставить и тебя. И тогда я придумал командировки. Для тебя и для Нино. Я обеих обманывал, изворачивался, все более и более погружаясь в ложь. Что бы ты жила хорошо, я переводил тебе суммы, подворовывая у Сванидзе. Потом продал недвижимость и купил тебе новую квартиру, сделал в ней ремонт. Все сделал так, чтобы ни у кого не возникла возможность у тебя что-то отнять. Мать задаривал бриллиантами, чтобы не лезла к тебе. Ты жила в коконе и ничего не знала. Тебя старался обеспечивать, чтобы ты ни в чем не нуждалась, чтобы у тебя не появились подозрения.

Но правда вдруг полезла наружу.

— Ты не учел, что я с тобой жила по любви, а не из-за денег. Тебя надо было просто сказать о своих проблемах, мы бы что-то придумали, Олег. Тогда бы не пришлось городить столько лжи.

— Да, не учел я твоих хабалок подруг, черт потянул за язык Надю, она предложила тебе работу, ты пошла за документами. И все вылезло наружу.

— Не надо скидывать с больной головы на здоровую. Мои хабалки подруги, как ты их назвал, помогли выжить во всей этой передряги, в которую ты меня втянул своими аферами, — зло обрываю его.

— Да, аферы, — он на миг замирает. — А все Димка.

— Димка та тут причем? — удивляюсь я.

— Так Димка и придумал эту аферу с деньгами, — огорошивает меня Олег.

— Как Димка?

— А ты думала он белый и пушистый? Ха! Сволочь Дима! Это он придумал, как уводить деньги у Сванидзе. У него были связи с разными темными личностями, связи в разных банках, специальные счета, на которых деньги лежали только несколько дней, а потом веером разбрызгивались на кучу других счетов за рубежом. Он все предусмотрел. И мы начали воровать.

— Зачем ему это было?

— Лера, он тоже тебя любил. Я об этом догадался только в конце. Он хотел увести тебя у меня. Но столько денег, как у меня, у него не было. Он получал до двадцати процентов с каждого перевода, и за три года у него набежала очень приличная сумма.

— Боже, вы оба сумасшедшие! Вы, два клинических идиота, решили, что мне нужны ваши деньги? Да подавитесь вы ими! — кричу на Олега.

— Лерочка, милая, я только сейчас понял, каким идиотом был! Дослушай меня, — умоляюще тянет руку ко мне Олег. — Да, я был дебилом! Да, не поговорил с тобой и не обсудил ничего. Я боялся, Лерка. Последние полгода боялся, что рассказав тебе, потеряю тебя. А Димка пользовался этим, он меня шантажировал. И когда Сванидзе перевели огромную сумму за контракт, он предложил сыграть ва-банк. И я с дуру согласился. Дима изначально был в деле.

— Боже! Какой ужас! А ведь я ему звонила, рассказывала, что успела о тебе нарыть, а он все знал и только подбрасывал мне кусочки мозаики. Вы с ним сволочи! — негодую я.

— Я не знал. Лера, что Сванидзе установил за мной слежку и знает, что я продолжаю общаться с тобой.

— Конечно, своей жене ты говорил, что не спишь со мной, что ездишь туда только ради детей, — обрываю его исповедь.

— Откуда ты знаешь? — на лице моего бывшего мужа просто детское, наивное удивление.

— Так все мужья говорят своим любовницам про жену. Я с ней не сплю, только с тобой. С ней живу ради детей. А любовницы эту пургу хавают, — смеюсь я над наивностью мужа.

— Неужели мы такие предсказуемые?

— А то, схема просто у вас в голове одна. Только она у тебя в обратную сторону работала. Жене говорил, что с бывшей не спишь, ха-ха-ха, наивный.

— Прости, не подумал. Не подумал, что тебя втянут в это дело.

— Зачем ты писал шифры нашими личными датами?

— Просто я эти цифра хорошо помнил. Наизусть. Достаточно было вспомнить визуально наши встречи, и тут же в голове всплывала дата, когда это было. Я не виноват, что у меня так мозг работает. Случайно проговорился Борису Львовичу. А тот сразу смекнул, когда мы деньги со счета на левый счет перекинули. Все данные лежали на моем ноутбуке. А шифр на вход был двадцатизначный.

— Вот так ты втянул меня. И первым меня украл Борис Львович. И чуть не лишил разума в своей клинике.

— Прости, Лерка, еще раз. Глупо было поддаваться на шантаж Димки. Хотя, думаю, тесть уже знал, что я ворую деньги, рано или поздно он лишил бы меня головы.

— Твой тесть решил еще и мной попользоваться. И все из-за тебя. Почему ты сразу во всем не сознался, не ушёл от меня, зачем позволил втянуть меня во всю свою грязь.

— Прости, прости, не знаю, где искать слова, чтобы ты меня простила.

— Не нужно, Олег, все перегорело.

— Лер, хорошая моя, я все предусмотрел, тебе передадут папку с документами, там задним числом перевод бизнеса на твое имя. Комар носа не подточит. Ты можешь его продать, эти деньги никто не отнимет. Матери объяснят, что адвоката мне нанимать не нужно. Отец сейчас хорошо зарабатывать стал, она не в чем нуждаться не будет и от тебя отстанет. Прости мою мать, отец всегда говорил, что можно девушку из деревни увезти, но деревню из девушки кислотой не вытравить. Она творила дичь, не понимая всей ситуации.

— Ты забыл? У тебя еще дочь есть, и там Снежана вот с такими зубами, хоть и полная дура, — показываю я ему размер зубов его любовницы.