Новый год, после которого мы развелись!

Глава тридцать вторая

Он появился только через неделю. Уставший, с кругами под глазами, с черной щетиной на впалых щеках.

— Привет, — тихо сказал, появившись в ее палате.

— Привет. Ты давно не появлялся.

— Уезжал. В Тель-Авив.

— Тель-Авив? Зачем?

— Сванидзе удалось бежать из страны, он перебрался в Тель-Авив, его готовят к операции по пересадке легкого.

— Зачем ты к нему ездил? — удивляюсь я.

— Хотел поговорить, я теперь не офицер ФСБ, ему не страшен.

— Поговорил?

— Да, к покушению на тебя он непричастен. Собственно об этом говорят все собранные улики. Слишком уж топорно сделанное взрывное устройство.

— Почему оно взорвалась до того, как я подошла к машине?

— Оно было дистанционным. Твой убийца сидел в засаде на стоянке, увидел тебя, подсчитал, сколько времени тебе надо идти до автомобиля. Нажал кнопку, думая, что ты села в авто. Он сидел достаточно далеко, чтобы не попасть под камеры наблюдения.

— То есть, если бы я не задержалась, то меня бы сейчас хоронили?

— Да, вернее всего. Мне жаль, Лера. Я тебя не уберег.

— Найди эту сволочь, Архангельский, найди и сдери шкуру.

— Найдем, не переживай.

Мы еще сидим какое-то время вместе. Мне с ним спокойно. ОН рассказывает про встречу с Сванидзе, тот сильно изменился, его жизнь истекает, и человек отчаянно старается за нее ухватиться.

Мне принес извинения, сказал, что был не прав и признал меня самой красивой женщиной. Говорит, что молодость взыграла, вот и захотелось свежей крови. А сейчас перед лицом смерти он каялся за свои прегрешения.

Мне от его раскаяния ни холодно ни жарко. Я до сих пор с содроганием вспоминаю, что со мной хотел сделать этот монстр.

— Лера, а что на счет бизнеса? В тот день ты хотела его продать?

— В тот день я должна была встретиться с человеком, который его хотел купить. Управляющий подготовил документы, там была проведена независимая экспертиза оценки стоимости бизнеса. Но бумаг я еще не видела. И еще был аудит. Гена вроде сказал там все нормально прошло.

— А где все документы? Их можно посмотреть?

— Ты думаешь, что там может что-то быть?

— Лера, сначала нужно все оценить сторонним взглядом, все может быть.

— Влад, мы Гену знаем много лет, он помогал управлять бизнесом моему мужу много лет, он не способен на такое.

— Лер, иногда друзья становятся врагами на почве денег и общего бизнеса.

— Хорошо.

— Лер, давай запустим еще одну независимую экспертизу, с экспертами приду на предприятие я. Возьму очень опытного аудитора. Не грех проверить еще раз.

Я соглашаюсь. И через день мне звонит Гена.

— Валерия Юрьевна, а что это у нас за проверка нагрянула? Вроде как уже все проверили? По сумме определились, — Гена нервничает, это я чувствую, даже не видя его.

— Ген, а чего ты всполошился. У меня еще один покупатель наклюнулся, вот он не доверяет никому, кроме своих экспертов. Хочу продать дорого.

— Валерия Юрьевна, так что тут дорого продавать, оборот небольшой, опт хромает на обе ноги, крупняк нас поджимает. Того и глади прогорим, — жалуется Гена.

— С чего это вдруг, Гена, — удивляюсь я. — У нас квартальный прирост был в двадцать процентов, несколько миллионов чистой прибыли. А ты мне говоришь об убыточности? Гена, не темни!

Но Гена вьется, как уж на сковородке, сучит ножонками. И я понимаю: Ой, зря не занимался Олег бизнесом, ой, зря.

На следующий день Архангельский отзванивается: Лер, этот конечно не мое дело, я тебя подставлять не буду, но Геннадий темнит, пришла фура, при нас ее вскрыли, а она пустая почти. Не мог он гнать на большое расстояние дорогую большую по тоннажу фуру, заполнив ее на четверть. Не рентабельно. Или вез что-то другое и выгрузился в другом месте. Мутит твой Гена.

У меня стали нарастать подозрения. А так ли там все хорошо. Может и продавать нечего. Весь бизнес спустили? Нехорошие предчувствия появились у меня.

И вдруг звонит Надя.

— Лерка, у тебя телевизор в палате есть?

— Есть, — говорю, а у самой поджилки трясутся.

— Включай, четвертый канал.

С ужасом тыкаюсь по каналам, вот и новостной канал. А там во весь экран парковка перед офисом фирмы Олега. Столпотворение машин с мигалками, скорая помощь, но репортаж обрывается, другие новости освещает диктор.

Но тут же звонит телефон. Я хватаю трубку, а там Светка.

— Лерка, слышала новость?

— Какую?

— У твоего офиса в Архангельского стреляли! — выпаливает Светка.

Свет гаснет. Я теряю сознание.

Очнулась. Вижу потолок, а в ушах звон. И сразу надо мной склонилось два лица. Одно — доктора, второе — Архангельского.

— Ты жив? — шепчу я, а сама тянусь к его лицу, мне надо прикоснуться к нему, чтобы убедиться, что он здесь со мной.

— Лера, со мной все хорошо, — твердит Архангельский, а сам внимательно смотрит на меня, словно проверяет мою адекватность.

— Покажи, — ищу доказательства я. — Покажи, куда попала пуля!

— Я должен раздеться? — Архангельский выгибает бровь и хитро смотрит на меня. — Лера, я конечно с удовольствием перед тобой разденусь, но тут есть свидетели.

Он глумиться, издевается, а у меня от страха сердце в пятки ушло, когда я услышала, что в него стреляли.

— Ой, все, разбирайтесь сами, — и доктор выходит, громко хлопнув дверью.

Я сажусь на кровати, хватаю Архангельского за грудки и ору: Раздевайся, хочу посмотреть.

— Медленно? — Архангельский просто издевается надо мной, на его губах пошловатая улыбка, и в глазах черти пляшут.

— Быстро, — и он начинает расстегивать рубаху, а в глазах такой пожар похоти, вот о чем мужик думает.

Он почти расстегнул ее до конца, но и так уже видно огромный синяк, что расплылся на его боку. Красивый накаченный торс практически не пострадал.

— На мне был бронежилет, — спокойно поясняет он. — От синяков броник не спасает.

И тут ко мне в палату влетает Надюха.

— Оу, а-а-а-а-а, извините, не помешала, — а сама глаз не сводит с обнаженного торса Архангельского. — Э, это же был не стриптиз?

Толи утверждает, толи спрашивает Надюха, а сама облизнулась, и посмотрела голодными глазами на мужика. Чего ее там Серега на голодном пайке держит что ли? Влад только усмехается и начинает медленно застегивать рубашку и заправлять ее в брюки. Стриптиз наоборот. Но так чувственно, что у Нади слюна капать начинает.

— Так я не помешала? — спрашивает Надя, не отводя голодного взгляда.

— Ну, что вы, Надежда, конечно, нет, — Архангельский еще раз улыбнулся, как Чеширский кот. — Не буду вам мешать, Лера, поговорим позже.

Как только за Архангельским закрылась дверь, Надя отмерла.

— Что это было, Лера? Он так чувственно раздевался, ой, — и она посмотрела на меня испуганно. — Лерка, прости. Засмотрелась на мужика, совсем о тебе забыла. Как ты, родная?

— Надька, я так испугалась, когда мне Светка позвонила и сказала, что в него стреляли.

— Представляю! Светка тоже дура, зачем такую новость на твою больную голову вываливать. Но за Архангельского твоего…

— Он не мой.

— За Архангельского я переживала. Уж не знаю, что там произошло, но говорят было несколько выстрелов, после чего вызвали ментов. Сейчас возле офиса все оцеплено, менты везде снуют. Ужас!

— Надь, а что в новостях говорилось?

— Говорили, что при досмотре груза, что пришел на фирму, водитель фуры вдруг стал стрелять.

— Ужас, Надя. Фирма Ольшанского с контрабандой как-то была связана? Как Олег мог так попустительски относится к делу. Он совсем свой бизнес не контролировал?

Мы еще долго перетираем кости Ольшанского, чтоб ему там пусто было. О чем он думал? Скинул фирму на меня, что теперь со мной будет?

Надя уходит. Наступает вечер. В моей голове вертятся не самые веселые мысли.

В больничных коридорах замирает жизнь, только лампы дневного света иногда помаргивают. На посту спит медсестра. За окном темнота.

Я включила ночник. Сна ни в одном глазу.

Только вдруг в моей палате скрипнула дверь, и темная тень просочилась сквозь нее. От страха я вся похолодела.

— Здравствуйте уважаемая Валерия Юрьевна! — произнесла тень знакомым голосом…