Новый год, после которого мы развелись!

Глава пятая

Мысль о том, что я зря начала копаться в этой истории меня не покидала.

В институте мы дружили вчетвером: я, Надюха, Оленька и Светка. Мы были настолько разные, что все вокруг удивлялись нашей дружбе. Надюха была из деревни, ее папа и мама были простыми рабочими на ферме. Оленька — дочка профессора, медицинского светилы, а мама — домохозяйкой. И хоть ее мама сидела дома и перепечатывала опусы своего мужа, она тоже в свое время защитила диссертацию и была кандидатом филологических наук. А Оля была их поздним балованным ребенком. Светка же была детдомовской. Практически у нее были родители, но уж лучше бы их не было. Светка даже старалась о них не вспоминать. Такие разношерстные мы сдружились на экономическом факультете, в институте нашли себе вторые половинки, вышли замуж и продолжили дружить уже семьями.

И вот теперь мои подруги активно отговаривали меня копаться дальше в этом странно сомнительном деле.

— Тебе зачем это надо? — верещала Оленька в трубку телефона. — У тебя хороший брак, Ольшанский тебя на руках носит, пылинки сдувает, с деньгами у вас сейчас все хорошо. Старое уже пора закопать. Идите и распишитесь после праздников.

— Не получится после праздников, там после подачи заявления нужно ждать три месяца.

— Какие три месяца, я позвоню подруге в ЗАГС, и она найдет вам свободное окно. Хочу быть подругой невесты! — выпалила Оленька.

— Оль, ну какая подруга невесты, какая свадьба, мы уже десять лет живем вместе.

— Ничего не знаю, давайте мы вам свадьбу организуем, вот и десять лет отметим сразу, — хихикает Оленька.

— Ой, Оль, давай это обсудим в праздники, — обрываю я веселый щебет подруги.

— Ну, как всегда у вас? — Это уже Оленька интересуется, где будем проводить праздники.

— Ну, как всегда у нас.

У нас действительно самая большая квартира из всех наших институтских друзей. Когда у Ольшанского появились деньги, он выбрал на рынке недвижимости четырехкомнатную квартиру в старом жилом фонде. Поэтому у нас потолки три с половиной метра, огромные комнаты, лепнина, и двери выше двух метром с половиной, с фрамугами из стекла под потолком. Наша квартира легко вмещает кучу гостей вместе с детьми. И обычно праздники мы встречаем либо у нас, либо едем на дачу к Оленьке. Ей родители отписали огромное загородное имение в пятьсот квадратов. Дом из натурального бревна с гостевым домиком, баней, беседкой. Вот только туда добираться больше двух часов, а в снежные зимние дни там редко кто чистил дорогу, поэтому можно было попасть в снежную ловушку. Так у нас и повелось, что зимние праздники встречаем у нас, а летом едем на дачу к Оленьке.

После разговора с Олей верчу в голове ее фразу «Старое уже пора закопать», но вот какая-то муха жалит меня в зад, и я решаю съездить к Ольшанскому на работу.

По дороге встреваю в пробку, конец рабочего дня, все спешат домой, да и снегопад начался внезапно. Странно явление, но с началом снегопада или дождя в городе увеличиваются пробки. А коммунальные службы не успевают чистить улицы, оправдывая свое бездействие тем, что не знали о снеге. Ага, зима наступила, а о том, что может выпасть снег, они не знали!

И вот я стою в пробке и нервничаю. Уже второй раз звонит мама, ей хочется уже скинуть на меня детей, а я все никак до дома не доеду. Не хочу пока огорчать родителей, поэтому им ничего не рассказываю. А вот и нужный мне поворот. Притормаживаю возле низенького здания офиса Ольшанского. Бизнес идет в гору с его слов, но у него в офисе ничего не меняется. Все тоже убогое помещение, где царит духота и теснота.

Вхожу в офис. Со мной здороваются, а я механически отвечаю, прохожу до кабинета Олега и толкаю дверь. И чуть не падаю в обморок. Возле стола на стуле сидит мужчина, а верхом на нем восседает юная дева с тонкой талией и конским хвостом белобрысых волос. Она совершает явно развратные движения, а мужчина под ней шёпотом подначивает ее. И только через минуту я понимаю, что это не мой муж. Дешевые ботинки и брюки, купленные в масс-маркет, выдают его с головой.

— Геннадий, это что такое, — я сказала фразу негромко, но она все равно произвела эффект разорвавшейся бомбы.

Девица чуть ли не с визгом соскакивает с колен управляющего и, одергивая юбку, бежит на выход, громко топая огромными каблуками. А Геннадий поправляет свой растрепанный гардероб и здоровается.

— Извините, не ожидал, что вы приедете.

— Ольшанский знает, что ты его секретаршу лапаешь? — спрашиваю я, оглядываясь вслед девушке.

— Так он здесь практически не бывает, — слова управляющего звучат, как гром среди ясного неба.

— Как не бывает? — у меня даже голос охрип.

— Не знаю, мне проверенные люди говорят, что он вроде как хочет этот бизнес продать.

Тут у меня уж совсем челюсть падает. Ольшанский хочет продать бизнес? Да он с ним носится, как с писаной торбой. Переживает, что не может найти более дешевых поставщиков, что фуры на китайской границе застряли, что контейнер из Бангладеш куда-то делся. У нас все разговоры только о бизнесе с ним. И вдруг он хочет его продать, ничего мне не рассказав?

— Гена, а когда он последний раз здесь был, — спрашиваю управляющего.

— Так месяца три уже, я ему все отчеты ежедневно на почту высылаю, может, офис взял в аренду…

— Ладно, Гена, не говори, что я приезжала, а я не скажу ему, что ты на рабочем месте секретарш жамкаешь, — тихо говорю я.

— Да вы, Валерия Юрьевна, не подумайте чего про него, он вас так любит, что вот он точно налево не пойдет, — горячо начинает меня уверять Гена, но что-то мне верится с трудом.

— Ген, и ты тоже перестань уже лазить ручонками под чужие юбки, а то тебе твоя жена последние волосенки выщиплет, — Гена начинает пятерней поправлять волосы, зачесывая их остатки на бок, чтобы прикрыть появляющуюся лысину. Гена стремительно лысеет, несмотря на то, что ему еще нет и сорока.

А я разворачиваюсь на каблуках и иду на выход. Прохожу мимо стола секретарши, а та усиленно делает вид, что занята работой, ее выдают только красные кончики ушей. На правой руке поблескивает колечко. Вот зачем этим двоим изменять своим вторым половинкам? В чем прикол? Бегать, прятаться, обжиматься на работе по углам, измена выжигает изнутри, как кислота, выворачивает, обмазывает грязью. Зачем они так? Не нравится человек, с которым ты живешь, так разведись, не лей грязь в отношения, не бегай, как кобель во время гона. Не понимаю я таких людей.

Вот и Ольшанского сейчас не понимаю. Что происходит с ним? К чему этот развод? И где, черт возьми, он пропадает?

Из неприятных переживаний и тяжелых мыслей меня вырывает звонок Нади.

— Привет, Ольшанская, как сходила, — интересуется Надя.

— Привет, он не появляется на работе, Надя, я уже не знаю, что и думать.

И пересказываю все, что увидела у Ольшанского на предприятии.

— Ну, Гена — знатный козел, что прямо в кабинете Олега секретутку жамкал? — смеется Надя, но мне не до смеха.

— Надя, черт с ним с Геной, что мне делать с Ольшанским, как у него спросить так, чтобы он сказал, наконец, правду?

— Лерка, хошь верь мне, хошь не верь, но твой Олег точно налево не пойдет, — заключает Надюха. — Тут какие-то другие дела замешаны. Может деньги мафии отмывает или зарабатывает на бюджетных…

— Нади, очнись! Какие деньги мафии, мы не в 90-х. Да и бюджетные деньги откуда? Вон у Оленьки Юра чиновник, вот он может. А мой обычный торгаш, тут купил, там продал, у него издержки маленькие, маржа высокая, вот и все его деньги.

— А про трудности?

— А про трудности он мне соврал. Теперь вот выяснилось, что и про работу мне врет.

— А может он какой-то новый бизнес пытается замутить? — Надюха ищет оправдания.

— Не знаю, Надь, я уже ничего не знаю, но вот скалку со сковородкой пойду покупать, а то этот мудила слишком хорошо жить стал.

Я опять возвращаюсь мысленно к нашей жизни.

У нас последнее время действительно все хорошо. С деньгами тем более. Вот и квартиру большую купили, ремонт за бабахали, мама не горюй.

Мне Олег даже не показывал сметы. Все сам. Дизайнера где-то нашёл дорогого.

Всего два года прошло, как мы въехали в эту новую квартиру. Причем квартиру нам сдали под ключ. Даже вазочки и статуэтки были на полках расставлены. В шкафчиках висели бокалы для вина на специальных держателях, а в холодильнике для вина лежали бутылки коллекционных вин.

Олег одевается с иголочки. Но это и понятно, у него встречи, переговоры. Я не слежу за его покупками.

Стоп! Покупки. У нас с Олегом общая карта. Никогда не заглядывала в нее, не следила, куда уходит та или иная сумма, не контролировала на что. Я могу запросить у банка распечатку расходов по карте.

И я направлюсь прямиком в банк.

А по дороге мне вдруг приходит звонок от мужа.

— Привет, родная, — слышится в трубке.

— Привет, — стараюсь говорить ровно, чтобы Олег не догадался, что меня беспокоит наша ситуация, и уж не заподозрил меня в расследовании.

— Лера, я тут в командировку в Китай уезжаю, пока точно не известно на сколько, даже билеты обратно еще не купил, милая, ты только не расстраивайся, — виноватым голосом говорит Олег. — Я постараюсь вернуться к Новому году.

Добавляет в конце он. А я вот не уверена, что он приедет к празднику.

Что-то мне подсказывает, что сейчас закручивается в тугой узел пружина непростой ситуации. И нам к празднику будет сюрприз.

В банке подхожу к служащей и прошу ее распечатку за весь год.

— А можно это сделать так, чтобы муж не знал о моем запросе? — смотрю на женщину менеджера.

Та внимательно взглянула на меня поверх очков и хитро спросила: Пытаетесь уличить благоверного в измене?

— Ну, почти.

— Тогда ищите еще одну карту, не будет ваш муж оплачивать любовниц с общей карты, если он только не тупой, — хмыкнув, ответила мне служащая.

— А можно посмотреть, числиться ли за моим мужем еще одна карта?

— Можно сделать запрос на все карты вашей семьи, но не факт, что он держит дополнительные средства в нашем банке, — служащая стреляет глазками по сторонам.

А я подсовываю ей скан первой страницы паспорта мужа. Хорошо ее нашла в наших с ним документах.

— Такой запрос делается только по распоряжению суда, запросу адвоката или приставов, — громко говорит служащая, а сама бодро стучит по клавиатуре. Через несколько мгновений она поворачивает ко мне ноутбук. И я вижу еще два счета мужа с астрономической суммой.

Ой, мамочки!!!

А через несколько минут она отдает мне распечатку ухода денежных средств с нашего счета.

И я чуть не падаю в обморок!