Новый год, после которого мы развелись!

Глава тридцать третья. Опять покушение…

— Здравствуйте уважаемая Валерия Юрьевна! — и я сразу узнаю голос Паши Звездунова.

Пашка с Геной служили с моим мужем. Как их называл Олег — «деды», А они с Димкой были «духами». Им повезло, они сдружились с Пашей и Геной, тут явно свекровь подсуетилась, посылая посылочки любимому сыночку, а тот угощали Пашу с Геной. Вот и вся дружба. Но после армии Олег вернулся домой и вновь сошелся с Пашей. Помог тому устроиться на работу, потом подтянул Гену. А когда открыл свой бизнес, то и друзей не забыл. Правда, близко к себе не подпускал, держал дистанцию, в гости эти друзья к нему не ходили. И вот в ночном сумраке вдруг прозвучал Пашин голос.

— Паша, ты здесь откуда? — у меня мурашки по коже и неприятное предчувствие.

— Так вот в гости решил заглянуть.

— Ночью?

— Другого времени нет, — темнит Паша.

Он проходит и по-хозяйски садится возле меня на стул.

— Я вот к тебе с каким делом, — спокойно начинает Паша. — Ты фирму сейчас не продавай, подожди с полгода, а там мы ее с Геной выкупим за десять мультов.

— Паша, не смеши меня, фирма стоит на много дороже. И почему это я должна ждать полгода? Интересно девки пляшут.

— Ты не ерепенься, глупая, я сказал полгода, значит полгода. Может еще пару мультов накинем.

— Паша, а давай ты пойдешь на то слово, которое на заборе написано…

— Я ж сказал, не ерепенься, зря ты так. Смотри, можешь сама пострадать, а у тебя там дети, родители старенькие. Детей в детский дом? — Паша говорит ровным голосом, но от его спокойного тона по коже бегут мурашки. Я понимаю, что сейчас передо мной сидит убийца, который пытался меня уже убрать.

— Паша выйди, и закрой двери с той стороны, — рявкаю я сама пугаясь своего голоса.

— Тихи ты, тише…

Но вдруг Паша делает резкое движение и кидается на меня, выдергивая подушку из-под меня. Я от страха отпрыгиваю в сторону и бью Пашу в нос. Он изворачивается и наваливается на меня. Мне на грудь падают горячие капли его крови, а я из последних сил бью его вазой из-под цветов. Букет летит на пол, вода разливается по моей рубашке, в один миг я становлюсь мокрой. Мы падаем с моей кровати на пол. Пашка прилагает все усилия, чтобы накинуть мне на лицо подушку, а я молочу его руками по лицу, царапаюсь, потом бью коленом в пах.

И тут Пашка улетает от меня в угол. При падении он издает такой звук, как будто все кости в его теле сломались одновременно. И затихает.

А меня поднимают сильные руки и прижимают к железному торсу. Я сижу на руках у Архангельского. Тут же зажигается свет, заставляя присутствующих щуриться.

Картина. Я мокрая, с прилипшей к телу рубашкой, на руках у обнаженного по пояс Архангельского. А-ха-ха, будет что рассказать девчонкам.

- *лядь, Кирилл, — орет Архангельский на парня охранника. — Какого *уя ты оставил объект?

— Так живот схватило, я ж думал ночь на дворе, никто чужой не пройдет в отделение, — оправдывается парень.

— Уволен, — орет Влад. — Вызови ментов. Останешься для дачи показаний. И наручники одень на этого упыря.

— Ты не ушиблась, солнышко, — ласково он говорит мне.

— Холодно, Влад, — и он, окинув меня взглядом, подхватывает одеяло и закутывает, как ребенка.

Мы выходим из палаты, и он несет меня на руках.

— Куда мы? — удивляюсь я.

— Ко мне в палату, сегодня там поспишь, потом тебя переведем, — спокойно говорит Влад, он даже не задыхается, поднимаясь со мной на два этажа по лестнице.

— Я что? Я буду спать с тобой? — вырывается у меня, и только тут я понимаю, как это двусмысленно прозвучало.

— А хочешь? — у Архангельского на лице такая порочная улыбка, что так и хочется ему дать по ней рукой.

— Я только одному сломала нос, ты хочешь быть следующим? — издеваюсь над ним.

Но мы уже на месте.

Поспать мне этой ночью не дали. Приехали следователи. Опять опрос, затем устроили опознание прямо в палате. С меня брали какие-то образцы тканей, крови. Заставили снять ночную рубашку.

— А в чем я буду ходить, — спрашиваю у судмедэксперта, тот смотрит на Архангельского.

Влад достает свою рубашку, она конечно длинная, но не на столько. Но приходится снять с себя все. Судмедэксперт все раскладывает по пакетикам и убирает в чемоданчик.

Наконец мы остаемся одни с Владом. На улице светает. В больничных коридорах начинается суета.

— Почему ты ко мне пришёл? — я сажусь на край койки, в палате Влада их две.

— Не знаю, что-то толкнуло пойти проверить, вышел на этаже, а охраны возле твоей палаты нет. Сильно испугался. Думал все, просрал первую и самую важную клиентку, — грустно улыбается Влад.

— Мне так страшно, — я утыкаюсь ему в грудь, он большой и сильный обнимает меня, словно защищает от всего мира.

— Знаешь, мы сейчас выглядим очень двусмысленно, сейчас придут сюда медсестры…

И я отпрыгиваю от него, как только слышу, как скрепят двери. Молоденькая медсестра проскальзывает в палату и строит глазки Архангельскому, изредка ревниво посматривая в мою сторону.

— Вам, Владислав, надо пройти в процедурную на перевязку, доктор вас хотел посмотреть, — она жеманна, вызывает у меня отторжение. Я ревную? Боже, я ревную!

— Хорошо, Катюша, иду…

И он уходит в след медсестре… Катюш, ух, вырвала бы я этой Катюше ее наращенные волосенки…

Я сажусь на край койки. Чистая постель. Подушка. Прилегла. Мягко.

Упс, темнота…

Я проснулась, когда на улице уже начало темнеть. В палате никого, пугаюсь.

И в тот же миг в палату заглядывает молодой человек в темной униформе.

— Здравствуйте Валерия Юрьевна. Я ваш новый охранник. Владислав сказал, чтобы я позвал его, как вы проснетесь. Правда он спустился на первый этаж, скоро будет.

Медсестра мне приносит поднос с обедом. Мне казалось, что после нападения мне кусок в горло не полезет, но к своему удивлению, я почти до крошки съела все.

Через некоторое время ко мне зашёл Архангельский.

— Ты даже не представляешь, как тебе будет благодарно следственное управление, — смеется он.

— Почему? Что я такого сделала? — удивляюсь приподнятому настроению Архангельского.

— Они тут два года землю рыли, не понимая, откуда везут наркоту и как? А ты раз и одним своим звонком воду замутила. Вся гоп компания пришла в движуху. Трафик накрыли случайно. Так бы еще лет пять ходили искали концы. Расскажи ка мне про Гену и Пашу. Двух редкостных дебилов.

— Что рассказывать. Олег пришел из армии, устроился на работу в одну торговую компанию. Там нужны были опытные водители. А у Гены и Паши работы не было. Вот он их и устроил.

— Значит, изначально они были водителями.

— Да, гоняли по разным маршрутам, но больше в Среднюю Азию.

— Н-да, интересно.

— Потом Олег открыл свою фирму, и позвал Гену. Тот какое-то время тоже гонял на фуре экспедитором, а потом вдруг стал начальником отдела логистики. А потом перешёл в должность управляющего. Олег много от него не ждал. Тот должен был следить, чтобы все были на работе, набирал недостающий персонал, в основном на склад, рабочих. Отчеты Олегу готовил. Я даже не знаю, как умудрился мой муж на Гену фирму оставить. А вот потом, три года назад, в фирму пришел Паша и сразу стал начальником отдела логистики.

— Вот все эта афера три года назад и началась. Нет. Началась она конечно раньше, но для твоей фирмы стало фатальным, приход Павла в качестве отдела логистики. Он и был связующим звеном во всей этой афере.

— Господи, Олег то куда смотрел.

— А у Олега началась совсем другая жизнь. Переговоры, перелеты, курорты, девки, некогда Олегу было.

— Убила бы гада.

— Поздно, увезли Олежика далеко, чтобы цепкие ручонки подельников не достали.

— Теперь я ответственна за все, да? Меня будут судить?

— Нет, Лер, но ты пройдешь свидетелем.

— Так кто в итоге меня хотел убить и за что? — задаю главный вопрос.

— Павел Звездунов. У него при обыске нашли компоненты бомбы, а также на столярном станке в его доме лежали остатки от собранного им дистанционного управления. Навыки работы с взрывчаткой он получил в армии.

— Зачем это было ему?

— Лер, ну сама подумай. Жили — не тужили, наладили контрабанду наркотиков. В цепочке контрабанды они были передаточным звеном. Бойцы, короче, не главари. Но денег с этого хорошо имели. Все было налажено, и тут ты с продажей предприятия.

— Могли бы выкупить у меня его, если уж на то пошло.

— Так они жили на широкую ногу, спускали все, что заработали. Гена — любитель баб, там каждой шлюшандре дарил золото. Павел — отец большого семейства, у него две семьи, дома им построил, обе жены имеют по машине премиум класса, денег выдает больше, чем тебе Олег перечислял.

— У него две жены? Он двоеженец? Как Олег?

— Да, теперь обе дамы его сердца в курсе друг о друге. ОМОН к ним выезжал, когда они разборки устроили между собой, — смеется Влад, но я понимаю чувства этих женщин, и мне совсем не смешно.

— Бедные они, бедные, — жалею их я.

— Не жалей, там те еще бабищи. Вот Павел тебе и устроил маленький взрыв, не хотел убивать, сам признался. Хотел покалечить, чтобы ты отложила продажу фирмы на некоторое время, пока они смогут ее выкупить. Но он не рассчитал силу заряда. Тебя спасло, что ты задержалась и не села в машину. А те, кто в этот момент оказались рядом, тем очень не повезло. Женщине оторвало руку, мужику — ногу, двоих ранило осколками. Дальше конечно суд определит им срок, но, думаю, до суда они в тюрьме не доживут.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что, как и в деле твоего мужа, они только исполнители, промежуточное звено. Те, кто стоят во главе этой цепочки, не допустят, чтобы их раскрыли.

— Мой муж такое же мелкое звено? — удивленно спрашиваю я.

— Да, Лера, он был исполнителем, деньги получала одна фирма, потом распыляла на несколько других фирм, он был одним из тех, кто переводил деньги дальше, пока они не пропадали в офшорах. В один прекрасный момент он начал проворачивать свои дела и подворовывать. Ему простили мелкое воровство. Но когда он попытался увести очень крупную сумму, тут все и началось.

— Как ему Сванидзе прощал мелкое воровство?

— Надеялся, что Олег с Нино подарят ему наследника, вот и прощал.

— Что теперь будет?

— Сванидзе умер сегодня утром в Израильской больнице, всего не знаю, но не думаю, что ему мстили. Скорее сам свою смерть нашел. Теперь Олег единственный, кто знает путь к деньгам.

— Его попытаются убить?

— Возможно, сейчас сложно что-то сказать, но здесь в России у Олега осталось много врагов. Он вряд ли скоро вернется обратно.

— Да я и не жду…