Офисная война

При словах «классическая графика» Камилла морщится.

Однако при словах «разработка альтернативного варианта» она зависает.

Ты хотела посмотреть, что я сделал, Ками?

Вот, полюбуйся пожалуйста.

— Я приказал техническим специалистам изменить графическое оформление программы полностью.

Я беру планшет, намереваясь показать о чём говорю, но наклоняю его таким образом, чтобы видеть могла и Камилла.

Я хочу, чтобы ты увидела, что я сделал с твоей работой.

А точнее: оставил очень маленькие кусочки.

Нажимаю на иконку приложения и провожу пальцем по экрану.

Весь проект «Барбекю» был перевёрнут с ног на голову. От синего макета, кричащего «Facebook 2008», мы перешли к стилю современного глянцевого журнала.

Камилла — соляной столп.

На понимание ей хватает секунды — кто-то из любимой команды втайне от неё подключился и совершил революцию. Бьюсь об заклад, она задаётся вопросом: кто и когда. Но прежде всего, кто?

Господин Коста выхватывает планшет из моих рук. Он в одном шаге от того, чтобы встать на одно колено и попросить меня выйти за него замуж. Он даже немного подёргивается, будто вот-вот испытает множественный оргазм.

— Господин Зорци, вы просто дар небес! Я рад, что вы взялись за проект! Без обид, — обращается он к Камилле с жалким извинением, словно только что вспомнил, о её присутствии за столом.

Камилла откидывается на стуле и почти сдвигает со скатерти столовые приборы.

Она в шоке.

— Я что-то пропустила? — звонко интересуется сопровождающая господина Коста.

— Любимая! Посмотри на эту красоту. — Клиент суёт планшет ей под нос, и дамочка, привлечённая жидкокристаллическим экраном, слушается и стучит наугад по кнопкам, приводя Коста в восторг.

Воспользовавшись тем, что клиент отвлечён, Камилла хватает меня под столом за запястье и притягивает к себе.

— Какого хрена ты сделал? — тихо шипит она.

«Я закатал тебя в асфальт, дорогая».

— Ругаешься при клиентах, Феррари?

— Как ты смеешь менять дизайн, не предупредив меня?

— И вмешиваться в дела твоей команды, — опережаю вопрос с самым тупым выражением лица, на которое только способен.

Она краснеет.

— Да! И вмешиваться в мою команду!

Я пожимаю плечами. Чего она ожидала, что я буду играть в Рамми в ожидании назначения в совет директоров?

У неё есть послужной список в компании; она может позволить себе подождать, пока босс примет решение.

Но я должен быть замечен.

— Понимаешь, как это бывает, зная про скелеты в шкафах людей, легко найти нужный рычаг, чтобы попросить об… услуге без ведома босса.

Камилла недоверчиво прижимает руку к груди. Если уж на то пошло, — трогать её любимых подчинённых, едва ли не хуже, чем грабить её дом и опустошить банковский счёт.

— Кого ты заставил это сделать?

— Молодую бандитку с татуировками. Именно по её вине задержался выход того знаменитого проекта. А ты её прикрыла. Возможно, вчера вечером я сказал ей, что забуду информацию, если она изменит программу, не предупредив тебя.

— Ты переступил через мою голову и шантажировал Сьюзи, заставляя её лгать мне, и работать по ночам, чтобы заполучить этого парня?

Я хмурюсь, ничуть не задетый.

— Ты тоже заставила меня вчера работать в свободное время. Но не припомню, чтобы кормил тебя подобным мелодраматическим нытьём.

Камилла вздрагивает, её губы — плотная линия.

— Зорци, ты на самом деле пал так низко, или никогда и не был на высоте, как хочешь казаться?

Я пристально смотрю ей в глаза. Они такие же тёмные, как и мои.

В них шторм.

Я никогда не подбирался к ней так близко.

И никогда не видел её такой злой.

Она настолько открытая книга, что я могу прочитать на лице Камиллы всю обиду, которая горит в её душе. Что говорит мне её взгляд?

Что я индивидуалист, не командный игрок, я скрыл от неё стратегию, чтобы присвоить себе её заслуги, принизил и обошёл её, настучал на неё нашему боссу. Что я создаю свою репутацию, не заботясь о том, что за это платит она.

Всё это я прочитал вместе с вопросом, который ищет на моём лице один простой ответ.

«Что я тебе сделала, чтобы заслужить такое?»

— Как я уже объяснял, — понижаю голос и наклоняюсь, пока мои губы не касаются её уха, вдыхая чёртов аромат мяты и ванили, опьяняющий мои чувства, — мне плевать на твою помощь.

***

Остальная часть ужина проходит, как фильм, поставленный в сетку телевещания по ошибке.

Камилла остаётся задумчивой на протяжении всей встречи.

Она проглатывает унижение вместе со своим унылым низкобелковым ужином, реагирует автоматически и держится до тех пор, пока мы не прощаемся с господином Коста и его спутницей и не направляемся к машине.

Я сажусь на пассажирское сиденье «Фиата», готовясь к подготовленному для меня взрыву. После своих предложений я на взводе, и в организме ещё осталось много адреналина.

Уверенность в том, что Камилла поможет выпустить его, нападая на меня, заставляет мои вены кипеть от предвкушения. Может, на этот раз она бросит в меня плюшевую игрушку божьей коровки, что свисает с зеркала заднего вида.

В мысли вмешивается звук открывшейся водительской двери. Камилла садится за руль и включает зажигание автомобиля. В салон вторгаются ноты назойливой поп-песни, кричащей о королевах, сражающихся в одиночку, и о том, насколько лучше был бы мир без короля.

Я уже собираюсь попросить её выключить эту неслушабельную хрень, но она ставит машину на задний ход, унося нас обратно в темноту проезжей части, освещаемую только фарами, и начинает раскачивать головой в такт, напевая вполголоса.

Это твоя стратегия? Средняя школа? Делать вид, что ничего не произошло и меня не существует? Оглушить меня навсегда?

Она нелепа.

Мы возвращаемся на парковку отеля.

Двигатель автомобиля глохнет, а вместе с ним и адская музыка.

— Я поднимусь через пятнадцать минут. Оставь номер открытым, — заявляет она, прежде чем выскочить из машины.

Ошеломлённый, я тоже выхожу.

На улице прохладно, воздух ерошит волосы, забирается под воротник пиджака. Камилла, стоя ко мне спиной, возится с кабелем, чтобы подключить его к колонке для зарядки электромобилей.

Может быть, я слишком долго не спал.

И поэтому моё восприятие размылось, исказилось.

Может, поэтому, ощущаю чужеродный импульс, похожий на удар локтем в центр груди, возникающий и перехватывающий дыхание на вершине лёгких. Прислушайся я к нему, то подумал бы, что несправедливо испортил её резюме. И настроение. И эту её часть жизни, которая, по несчастью, переплелась с моей.

Повернувшись к Камилле спиной, уничтожаю гипотезу и направляюсь к автоматическим стеклянным дверям отеля.

Почему мучаюсь угрызениями совести? На моём месте Камилла поступила бы так же.

Она этого не скажет. Никогда бы не призналась в этом.

Но сделает.

Я не ошибся в ней. Она не особенная, она ничто. При первой же возможности начала бы вести себя как любой другой человек.

Решаю дождаться Камиллу и направляюсь в бар на первом этаже, шикарный уголок с подсветкой и раздольем бутылок на стене. В баре сидит женщина в костюме и пьёт в одиночестве. Приветствую её кивком и заказываю граппу «Амароне», посматривая в сторону входа в отель.

Камилла на самом деле осталась снаружи.

Какого хрена она делает на парковке? Неужели ей нужно пятнадцать чёртовых минут, чтобы очиститься от меня?

Женщина за барной стойкой спрашивает меня, не проездом ли я. Она добавляет, что пропустила встречу, интересуясь, не хочу ли я произнести утешительный тост. Первый шот мгновенно попадает мне в горло. Заказываем ещё один.

А потом ещё один.

Желудок горит, но огонь приносит успокоение. Мне нравится ощущение того, что можно вот так просто всё стереть. Мне также нравится, как женщина улыбается мне. Она делает это в вызывающей прямой манере. Никаких саркастических замечаний, никакой тарабарщины, никаких покраснений.

Она спрашивает меня, один ли я. Отвечаю, что вроде как.

Я уточняю, останется ли она здесь, она отвечает, что нет. Она спрашивает, не возражаю ли я, я отвечаю, что да.

Она спрашивает, не сожалею ли я; я отвечаю, что это уничтожает меня.

Она смеётся. И я смеюсь вместе с ней.

По ткани брюк женщина касается моего бедра, я глажу её по спине, где между лопаток она обнажена.

Провожу с ней десять минут, в течение которых я не я. Десять минут, в течение которых могу обманывать себя, что я не сделал ничего плохого. Я бы хотел, чтобы прошло хотя бы десять часов, но едва думаю об этом, как меня хватают за плечо и возвращают к реальности.

Камилла.

В элегантной обстановке бара отеля она сдержанна, удивлена и представляет собой сочетание вещей, которые я не хочу анализировать. Просто не хочу.

— Эдоардо? Может, поднимемся?..

Я хочу сосредоточиться на чём-то другом, на тоне, на губах, на неуверенности; но всё, что я вижу, это обвинение в её глазах. Они утверждают, что она не заслуживает ничего из того, через что я заставил её пройти за время нашего знакомства. Ни одного доброго слова. Никогда даже не попытался проявить хоть малейшее человеческое внимание.

Глаза, которые становятся совсем большими, когда я встаю со стула в помятой рубашке и протягиваю руку женщине за барной стойкой. И долгие секунды они не моргают, пока не приходит понимание, что я веду незнакомку в наш номер.

Без слов обхожу Камиллу и провожаю мисс Деловой костюм на ресепшен для проверки документов.

Я даже не уверен, что Камилла следует за мной, хотя должна, поскольку ключ от номера находится в кармане моих брюк.

Нахожусь в состоянии полного отключения, когда кто-то хватает меня за руку. Поворачиваюсь. Камилла со всей силы оттаскивает меня в сторону. Ошарашенный, я ей поддаюсь. К мозгу добирается алкоголь, замедляя моё восприятие. Камилла останавливается между стеной и папоротником, окаймляющим стойку ресепшен, а я пытаюсь не врезаться в неё, но неудачно. Впечатываюсь на полной скорости, и просто чудо, что мы не падаем.

За ужином я думал, как недалеко она сидит, но теперь мы реально близки. Между мной и ею больше ничего нет. Ни пространства, ни чувств, ни определений. Невидимый барьер, который обычно разделяет нас, только что был разрушен. Всё её тело прижато к моему. Бл*дь. Этого хватает, чтобы я возбудился. Я вижу, как поднимается моя рука, словно стремясь к эффективному отрицанию реальности. Ладонь плавно ложится на приветливый изгиб её бедра.

Она настоящая.

Камилла вздрагивает, словно я только что ударил по ней током.

«Но она не двигается».

В сантиметре ото рта девушки я упираюсь лбом в её лоб и лениво шевелю пальцами, поглаживая платье-футляр, в котором она была в тот день, когда мы встретились в кафетерии. Тепло её кожи под кончиками пальцев — это искушение, которому нет объяснения.

Я бы отдал свой дом в Венеции, только чтобы узнать: она тоже пленница того трагического эффекта, который мучает меня. Моя грудь вздымается на расстоянии вдоха от её потрясённого лица. Камилла прилагает сверхчеловеческие усилия, чтобы перестать смотреть на мой рот и переводит взгляд на глаза, регулируя дыхание. Я бы тоже хотел сделать так, но соблазн сильнее меня. Ощущаю себя не в своей тарелке, не контролирую себя. Единственный запах, который существует, — запах Камиллы. Мята и ваниль. Слышу этот запах повсюду, но теперь я точно знаю, что исходит он от её губ.