Офисная война

ГЛАВА 26

Эдоардо

Вход в бабушкин дворец сбивает все коммуникативные способности Камиллы, — она цепляется за мой бицепс, как утопающий за дрейфующий буй.

Возможно, из-за двух пажей, которые церемонно приветствуют нас на входе, принимая пальто. Возможно, из-за арок и классических статуй, которые выстроились вдоль портего. Или что более вероятно, из-за тональной настройки зала для приёмов наверху, где гости перемещаются между живой музыкой, исторической лепниной и просторами столов, украшенных стеклянной посудой и свечами.

— Не хватает только масок и анонимности, и мы внутри «С широко закрытыми глазами». Спойлер: я ничего не помню из этого фильма, кроме Николь Кидман с широко открытыми глазами. Прости меня, Кубрик.

— Ты тоже принцесса, как мама?

Мы одновременно опускаем головы. Ребекка, старшая дочь Ника, с копной светлых волос и большими глазами, похожими на глаза своей матери, появляется перед нами в пышном платье из серебристого тюля.

— Привет! — здоровается Камилла. — Её мама действительно принцесса? — шепчет мне на ухо.

— Это зависит от того, как бы ты определила генерального директора известной компании по производству натуральной косметики с экспортом продукции на международном уровне?

— Я не знаю, цыпочка, которой можно сильно позавидовать?

— Спасибо. — Женский голос заставляет нас поднять голову, и мы оказываемся в мире взрослых. — Я Каролина, мама этого любопытного ангелочка. — Жена моего друга, безупречная в платье в тон платью дочери, протягивает руку в сторону моего сопровождения. — Ты, должно быть, та женщина, о которой мне рассказывал Николо. Рада встрече.

— Приятно познакомиться, — заикаясь, произносит Камилла, убирая руку с моей, чтобы ответить на рукопожатие.

— Каролина — жена моего лучшего друга, — прихожу на помощь Камилле.

— Тот, у которого двое детей, список экстренных случаев и который научил тебя менять подгузники. Хорошо, значит, вы дружите семьями?

— И дальние родственники.

— Фантастика. Сегодня есть кто-нибудь не из круга?

Каролина кривит губы от восторга.

— Да, ты, дорогая. А вот и Николо.

Мой лучший друг обхватывает талию своей жены и оставляет поцелуй на её щеке. Другую сторону тела занимает его сын, двухлетний сорванец, который лезет ладошками ему в лицо и дёргает за воротник рубашки.

— Женщина в красном. Какой сюрприз! Я так понимаю, ты больше не хочешь убивать нашего Эдоардо.

— На данный момент у нас перемирие, — вежливо отвечает Камилла.

— Хороший ход, но не задерживайтесь слишком долго. Синьора Маринетти ищет следующего хранителя фамильного кольца, а сегодня вечером ты фаворит на эту роль.

Камилла хмурится.

— Маринетти? Так что это…

— Мать моей матери, — говорю я неохотно.

— И причина, по которой Эдоардо вернулся домой после десяти лет жизни в Лондоне. Но ты это уже знаешь.

— Вообще-то, нет, — удивляется Камилла. — Чем ещё можешь поделиться, чтобы использовать против него?

— Ник, — предупреждаю я, но в этот момент звонит мой телефон. Я достаю его из нагрудного кармана. На экране мелькает имя Дамиано Гецци Брамбилла. Босс звонит мне на личный номер. — Извините, я сейчас вернусь.

Я удаляюсь от центра вечеринки и, убедившись, что один, поднимаюсь по лестнице, ведущей на верхний этаж.

— Добрый вечер, Дамиано. Не слишком рано желать тебе хорошего Рождества?

— Поздравления будут последним, о чём ты захочешь поговорить через минуту, — радостно трепещет он. — YesTv подписал контракт! Полчаса назад, если быть точным. В виде исключения они созвали совет накануне праздника, чтобы утвердить проект, прежде чем отправиться на горнолыжный курорт с какой-нибудь красоткой в бикини, готовой развлекать их в термальных ваннах! Контракт на два миллиона, Эдоардо. И он наш. Благодаря тебе.

Я прижимаюсь к стене лестницы и прикрываю рот руками.

Я сделал это.

Бля, я сделал это.

— Поздравляю, Эдоардо, я даже не собираюсь говорить тебе, что ты в деле. На самом деле, да, я говорю тебе. Добро пожаловать в твой новый дом!

— Вау. Я… польщён, Дамиано.

— Всё заслуженно. Без твоего упорства, профессионализма и жажды конкуренции всё это было бы невозможно. Мы влетаем на фондовый рынок и соберём дивиденды, каких ещё никогда не было!

— Это… великолепно.

— В совете директоров тебя ждёт стул с твоим именем. Ты получишь свои взносы в январе, успеешь оформить переход у нотариуса, и тогда мы добавим твоё имя на доску.

Я сделал это.

Я могу поставить галочку в графе «владение частью компании без вспомогательных средств и рекомендаций к концу года». По доказанным заслугам я могу считать себя достойным любого вокруг меня здесь.

— Из тебя получится отличный руководитель, Эдоардо. Ты как раз то, что нам было нужно.

— Спасибо. Ты был прав, это отличная новость. — Я наклоняюсь в сторону зала, чтобы убедиться, что никто не подслушивает.

Из-за кричащего красного цвета её платья Камилла — первая, кого я замечаю в толпе.

В разгар вечеринки, среди людей, занятых попытками не потерять ни грамма из своего облика, она стоит на коленях перед дочерью Ника, а в её уложенные волосы втыкают игрушечный цветок, покрытый липкими блёстками.

При взгляде на неё каждая моя клеточка наполняется теплом. Но в следующую секунду хорошее чувство рушится, как здание без фундамента, вызывая каскад вторичных проявлений.

«Бл*дь».

Камилла не знает. Дамиано не сказал ей; она не в курсе, иначе никогда бы не приехала в Венецию искать меня.

«Ты никогда не будешь моим начальником».

Насколько она могла изменить своё мнение за последние несколько недель? По всей вероятности, где-то между «очень мало» и «ты мудак, раз так думаешь».

— Когда сообщишь другому кандидату? — перебиваю я начальника, который рассказывает технические детали.

— Что, прости?

— При собеседовании ты сказал, что выбор стоит между двумя претендентами. Ты собираешься сообщить об этом госпоже Феррари до объявления результата, в качестве личной любезности?

— А, Камилле?

— Да, именно ей.

— И почему я должен ей говорить?

— Потому что… — начинаю я, но голос пропадает.

Подозрение вспыхивает внезапно, как пламя, простирающее свои тени над воспоминаниями, заставляя меня изменить перспективу.

Сколько раз за последние месяцы я слышал, как она говорила о повышении? Сколько раз она повторяла мне, что хочет подняться по карьерной лестнице и сделать серьёзную карьеру?

Ни разу.

Камилла пошла на войну со мной, потому что её заставил я.

Потому что считал, кроме неё, нет другой соперницы. Лучший менеджер по продукту, профессионал, компетентный, обожаемый всеми. Больше некого было побеждать. Никого, кто мог бы претендовать на место, которое должно было принадлежать мне.

— Ах, ты думал, что другой претендент — Камилла! — делает вывод ДГБ. — Ну, ты же узнал её за эти несколько месяцев, не так ли? Признай, что гипотеза нелепа. То есть, Камилла милая и хорошая девушка, но ей не хватает необходимых качеств. Полностью лишена природного духа, необходимого для лидерства. У неё просто нет этого в ДНК.

Что-то разбивается на уровне груди, когда я наблюдаю за Камиллой с высоты скрытой лестницы. Она встала и теперь, с бокалом в руке, болтает с моим лучшим другом и его женой с обычной вежливостью, не переживая, что находится в незнакомом месте, в окружении людей, которые пялятся на неё с тех пор, как она вошла рядом со мной.

Я вспоминаю, как встретил её в кафетерии с зельем в руках, подносом с пирожными, яркую как летний день. Если бы я категорически не воспротивился инстинкту и пригласил Камиллу на свидание в тот же вечер. Если бы я сразу доверился внешнему виду Камиллы, так похожему на её сущность.

Если бы я не втянул её в войну, она бы никогда не стала воевать по собственной воле.

Потому что это не её.

Она никогда не была моим конкурентом.

Такой её сделал я.

— …но я уверен, что Франческа Россетти из отдела кадров не будет слишком расстроена из-за потери продвижения по службе. Она поймёт, что у программы тимбилдинга нет шанса против прихода такого крупного клиента, как твой, — говорит Гецци Брамбилла.

— Конечно. Да.

— Я во всех отношениях рад видеть тебя на борту, Эдоардо. Вместе мы совершим великие дела.

— Великие дела, — эхом повторяю я.

— …И наилучшие пожелания счастливого Рождества!

— Да. С наилучшими пожеланиями. Конечно. Тебя тоже.

Сбрасываю звонок, засовываю телефон в нагрудный карман и растираю ладонями лицо. Какого хрена я натворил?

Я всё неправильно понял.

Испортил всё, с самого первого момента.

Камилла никогда меня не простит.

Я возвращаюсь в зал, прибегая к лучшей стратегии. Гости почтительно расходятся при моём появлении. Я возвращаюсь к своим друзьям, заслужив вопросительный взгляд Камиллы. Ник указывает мне в сторону задней части, где стоит главный стол. Я здесь уже полчаса и до сих пор не поздоровался с матриархом.

— Камилла, — я предлагаю ей руку. — Пора переходить к важным представлениям.

Я ещё не решил, как отнестись к новой информации, и сказать ли Камилле и как. Я не хочу сообщать сейчас в присутствии самой важной женщины в моей жизни. Не хочу, чтобы Камилла решила, что делаю это, лишь бы снова поднять планку и поставить её в кризисное положение; ещё одно испытание вражды, которая для меня теперь закончилась.

Но если я не представлю Камиллу, бабушка перестанет со мной разговаривать.

А Камилла сегодня спокойна и счастлива.

Даже когда толпа расступается, выставляя нас на обозрение, Камилла непоколебима. Она шествует со мной под руку, осознавая, какое внимание мы привлекаем, двигаясь к бьющемуся сердцу комнаты.

Бабушка стоит между двумя своими восьмидесятилетними подругами, одетыми как на премьеру в театр «Феникс», и окидывает меня хмурым взглядом.

— Эдоардо, пунктуальность — не твоя сильная сторона.

— Но на этот раз я пришёл к тебе женщиной, которая определённо не является моим другом, — игриво отвечаю я, заставляя спутницу заметно сглотнуть. — Это госпожа Камилла Феррари.

Камилла вежливо улыбается.

— Добрый вечер, синьора, спасибо за приглашение и извините, что появилась в последний момент. Я рада познакомиться с вами.

— Тебе были бы рады, даже если ты приехала неожиданно, дорогая, — пищит моя бабушка совсем другим тоном. Сколько слов? Около десяти? Достаточно, чтобы запустить эффект «ты ещё не знаешь, но я тебе очень нравлюсь» в её кровь. — Надеюсь, твоя семья не возражает, что ты не проведёшь праздники с ними, — продолжает бабушка.

— Я… упс, я их не предупредила. Но мама скажет что-то вроде «ты шла в своём ритме и следовала своим инстинктам, любимая, и это всё, что имеет значение», так что не волнуйтесь. В любом случае я здесь ненадолго…

Бабушка смотрит на неё так, словно только что нашла бриллиант в куче фианитов.

— Я была с Эдоардо, когда ты предупредила его, чтобы он встретил тебя в Венеции. Он объяснил, что вы познакомились на работе и что пригласить тебя на наш званый ужин было бы ужасной идеей. Он утверждает, что ты с трудом его переносишь.